Родная кровь. Книга первая. Семейные ценности отдельных личностей - Анжела Кристова

Я была счастлива. Сыта, вернее накормлена дедом. Спала на мягком и в теплом доме. Утром просыпалась, ела, одевалась и уезжала на санях на работу. Вечером меня привозили домой, я ела, мылась и ложилась спать.

Работа была тяжелая, но я и виду не подавала, что мне трудно таскать ведра или грузить навоз. Я просто бегала очень быстро, и только Трон видел, что я ношусь с ведром, только наполовину налитым водой. Но зато я всех успевала напоить! Всех накормить! И почистить! Лошади довольно фыркали и обмахивались хвостами. Только Лидс молча провожал меня странным взглядом.

Глава 4

Зима пролетела как-то быстро. Я не заметила. Вышла утром на улицу и нога провалилась в талый сугроб. Оттепель. Первая оттепель в новом году! Ура! Я радовалась, как ненормальная. Еще 7 месяцев назад я мечтала дожить до весны. И вот я дожила, и выжили все мои родственники. Дед Орис, Беата, Эльма, Лора, Стена, Дрен и я.

Я перестала обращать внимание на странные взгляды. Мне было хорошо. Тепло, уютно на конюшне. Каждый день я летела на работу, как будто у меня праздник. Лошади встречали меня дружным ржанием. Орки хмурыми взглядами. Свены еще более странными взглядами, определения которым я не могла пока дать. Моя жизнь наладилась. Ничто ее не омрачало.

Еще через две недели почти растаял снег. Быстро. Остались только самые большие сугробы возле тех мест, куда сваливали зимой снег. Много у дороги. Остальное пространство было залито водой. Огромные части мрачного леса по пути к моему жилищу также были залиты, подтоплены талыми водами. Я сидела в санях и смотрела, как кругом стремительно меняется округа.

Весны в этих местах я не видела. Нас привезли поздней осенью, ночью. А еще весь долгий путь к свенскому поселку нас везли в закрытой пологом повозке. Деда Ориса вообще связанным. Меня с мешком на голове.

Я вышла вечером из ворот конюшни и не узрела привычных саней. Вместо саней стояли оседланные две чужие верховые лошади. Этих коней я не знала и не видела ни разу – они были не с нашей конюшни. В седле одной сидел Хано.

Бросил мне хмуро:

– Залезай в седло.

– Я не умею.

Я затопталась на одном месте, честно не зная, как забраться на лошадь. Предназначенное для меня транспортное средство дернулось от меня, стоило мне только протянуть к нему руку.

– Ой! Стой!

Я попыталась дотянуться до повода. Подпрыгнула на месте. Лошадь в ответ задрала еще выше морду, и тихо заржала.

Хано развернул уже своего коня в направлении поселка и поехал. Предназначенная для меня лошадь без меня двинулась следом. А я осталась.

Конюшня стояла немного в стороне. До улицы, что шла посередине поселка, нужно было проехать с полверсты. Рядом с конюшней – обширные загоны и стога прошлогоднего сена. Я испуганно оглянулась – как я пойду?! Кругом вода! Мне по коленки.

Орк остановил коня, развернулся в седле и посмотрел на меня странным взглядом. С ног до головы осмотрел. Вторая лошадь подошла к первой и встала. Хано поймал ее повод и подъехав ко мне, повторил:

– Полезай в седло.

Я в сомнении посмотрела на предлагаемое место посадки. И как я залезу туда?

В следующее мгновение меня подхватили за шкирку и закинули в седло.

– С завтрашнего дня будешь ежедневно ездить верхом. Понятно?

– Да, – пролепетала я.

Как тут держаться? Я ухватилась руками за поводья и, мечтая обрести равновесие, дернула их на себя – лошадь рванула вперед и одновременно задрала свою голову к небу, а я заорала, падая на бок. Орк подхватил меня и усадил ровно. Сунул мне в скрюченные пальцы кожаные ремни, и мы поехали вперед. Я все время валилась в страхе на голову лошади, а она почему-то каждый раз дергала задними ногами, и меня с силой подбрасывало в седле. А еще обе лошади все время пытались сорваться на бег. Каждый рывок лошадей, Хано пресекал в самом начале. Ругался на нервных животных, дергал повод своего коня, крутился рядом с моей лошадью. Я болталась в седле как куль с картофелинами-то заваливаясь вперед, то отклоняясь назад в тщетной попытке понять, что мне говорит орк.

У меня повод он отобрал, но моя лошадь не сдавалась. Пыталась побежать, а меня всячески скинуть. В итоге, когда я в очередной раз чуть не брякнулась в талую жижу под ногами, орк сдернул рывком меня с седла и усадил перед собой.

– Сколько тебе лет, Леара?

– Двенадцать.

– Так мало…

– Ладно, тебя кто-нибудь обижает? Может, называют как-то? Отвечай!

Я немного помолчала и выдала:

– Меня называют странным словом, я не знаю, что это такое…, но не все! А дед Орис называет меня подстилкой, – и замолчала.

Орк тоже молчал. Я обратила внимание, как напрягся он, вернее его тело. Он же меня прижимал к себе, и я заметила. Продолжила:

– Но подстилка – это в конюшне солома и дед так странно молчит всегда, назвав меня так. Не пойму, какое это отношение имеет ко мне?

Хано ничего не ответил. Ну и я замолчала. Ехали долго. На санях я бы давно уже приехала. А так, верхом, лошади мгновенно успокоились, стоило орку меня пересадить к себе в седло. Шли шагом, очень медленно. Вторая лошадь, которая так нервно дергалась, пока я сидела у нее на спине, вообще чуть отстала. Орк отпустил ее повод, и она все время топала чуть в стороне. Я слышала ее фырканье в темноте, а еще, как она хлюпает ногами по талой воде. Наконец, подъехали к моему жилищу.

– Я уеду. В день весеннего равноденствия вернусь. За тобой присмотрят.

Ссадил меня с седла. Развернул своего коня и растворился в темноте. Вторая лошадь, немного постояв у крыльца, также внезапно сорвалась и ускакала в ночь.

День весеннего равноденствия. Этому празднику в наших местах придавали огромное значение. С этого дня зима отступала, можно уже было не бояться, что с гор принесет ледяной ветер. Разрешено было сеять и выгонять скот на пастбища. А еще в этот день дарили нашему мертвому богу невесту.

Капище – это слово я быстро выучила, находилось посередь площади, в само капище были вставлены три скрепленных вместе металлическими штырями осиновых столба. Все улицы свенского поселения выходили на эту площадь. С какой стороны не поедешь, капища не миновать.

Сложенная горкой у основания кучка камней никаких трепетных чувств у меня не вызывала. Единственная ассоциация возникала в голове с кострищем.

В богов я не верила, вернее, ничего про них толком не знала. Раньше мне не рассказывали, ну а сейчас, просветив еще в самом начале зимы про свадьбу и жениха, никаких приятных ассоциаций не вызывали. Все боги для меня были злыми, кровожадными и чужими.

Первый раз, оказавшись близко от капища и рассмотрев обожженные камни и новые недавно ошкуренные столбы, я спросила у деда, что здесь готовят. Дед сказал, что в этом месте сжигают, а не готовят. На мой вопрос, сжигают чего, дед ничего не ответил. Помогли сообразить, а вернее конкретно намекнули будущие родственники – если не дам согласие добровольно пойти за Жедора, сынка старосты, то меня и сжигать весной будут. Еще и после таких слов, введших меня в ступор, сынок старосты подошел и облапал всю меня на глазах у хмуро наблюдавшей толпы свенов. Обнюхал даже и, повертев из стороны в сторону, высказался в том смысле, что я худая и болезная очень.

Ну, я и не надеялась, что кому то приглянусь в столь нежном возрасте.

Нас разместили в развалившемся жилище. Ни дров, ни постелей в доме не было. Я тряслась от холода всю первую ночь, а рядом со мной тряслись и мои младшие сестры, и еще братик. Наше барахло, с которым нас погрузили и везли всю дорогу до поселения свенов, местные отобрали. Выдали взамен старые тряпки, старые рваные тулупы мне и деду Орису. А маленьким ничего не дали. Оставили на теле одежку, сняв все теплое и более-менее новое.

Уже на следующее утро заявился староста, один, и высказал пожелание забрать меня. Можно прямо в этот день. Взамен меня обещал привезти дров, много еды и хорошую одежду. Дед Орис уперся. Я молчала.

Вот тогда староста и сказал, что мне и деду думать до дня весеннего равноденствия. Вернее за неделю до дня нужно дать согласие, иначе меня женят на мертвом боге. И не важно, что лет мне всего ничего. Главное, что я чистокровная. Еще сказал, что следом сестры пойдут, в следующие года. По старшинству. Еще сказал, что если я соглашусь, то младших будут хорошо кормить, и деда тоже будут кормить. Пока они не пригодятся для новой свадьбы.

Мертвый бог Чернодер женился каждый раз вновь, на новой, и обязательно весной.

Староста ушел. А мы стали думать, как нам прожить хотя бы до весны. Уйди я сейчас в дом старосты и двери для меня наружу закроются. Что станется с моими сестренками и братцем, да и с дедом? Верить старосте, что он приглядит за мелкими, даже я не пыталась. Скорее всего, дед умрет, а сестер разберут свенские семьи и будут кормить и содержать по отдельности в разных домах, пока те не понадобятся для новой жертвы. Ждать, пока сестры дорастут хотя бы до моих 12 лет, никто не будет. Жертва нужна каждый год, всего один раз и если нет в поселении чистокровных людей, то выбирают путем тайного голосования среди своих. У кого выпадет короткая щепка, та семья должна отдать свою дочь. Моих сестер разберут те, кто побогаче.