Слушайте звезды! - Владимир Шитик

— Я вижу, тебе это не по сердцу, — сказал Фелс, убирая изображение. И добавил ехидно: — Вот только я не уверен, что у тебя так получится, даже если ты и захочешь…

В этих словах, вероятно, и следовало видеть цель его неожиданного визита. Но уже в дверях он остановился и помахал сканнером.

— Кстати, — проговорил он, — на сегодняшний день это самый мощный сканнер на планете.

Не принять вызова Парс почел бы для себя малодушием. Сначала он занимался менбиа, скрываясь от всех. Потом об этом случайно проведал отец, и они поссорились. Парс был готов пойти и на большие жертвы ради достижения цели. Менбиа его увлекало, но не слишком. Главное — он пообещал себе, что станет мастером, и не просто мастером, а знаменитостью в кругу любителей ментального боя. Он обязательно обгонит Фелса.

И Парс добился своего. На очередных соревнованиях сканнер Фелса оказался лишь вторым. Конструкция первого принадлежала ему, Парсу.

После этого он решительно порвал с менбиа и принес извинения отцу. Он был чрезвычайно горд тем, что добился своего, не потеряв рассудка, не превратившись в фанатика ментального боя. Но еще более он гордился теми открытиями, которые пока хранил в тайне. Долгое время Парс изучал проблему аккумуляции энергии в экстренных условиях. В своем доме он оборудовал небольшую лабораторию, и в ней ему удалось решить ряд важных задач в этой области. Накопленную энергию можно использовать, и Парсу пришла в голову мысль: самостоятельно посетить иные миры. Подобные путешествия находились под строжайшим контролем правительства, которое держало в руках монополию на энергию. Но Парс презирал запреты.

Одна мысль порождала другую. Нарушив один запрет, он не побоялся нарушить и другой.

Подобно тому, как сканнер Трепса был усовершенствованием старых сканнеров, Прибор был усовершенствованием сканнера Трепса. В его основу легла идея ментального воздействия на реальный объект. Парс не торопился обнародовать свое достижение. Прежде всего надо было тщательно испытать Прибор, но проводить испытания здесь значило открыто вручить его в руки правительства. Прибор, сканнер, Фелс, менбиа, кино, дед — все это причудливо сплелось в голове Парса, и наконец через это хитросплетение проступили контуры новой идеи — снять собственный фильм. Проводить съемку на планете было бы безумием, и Парс решил отправиться в другие миры отнюдь не праздным путешественником.

Никогда раньше он не думал о том, чтобы заняться киносьемками. Дед умер, когда Парс был еще юнцом. Но что такое «настоящее кино», по выражению деда, Парс запомнил. И честолюбие подсказало ему: если уж снимать фильм, то настоящий. Единственно доступные ленты, на которых Парс упражнялся в менбиа, были всего лишь каноническими боевиками. Но он верил в себя.

Ему сразу повезло: на Земле он встретил Куликова. Парс стал подталкивать его, понуждать к действиям. Он попросил принести новые кассеты, надеясь, что Куликов, или, скорее, то, что снимет камера в биополе Куликова, натолкнет его на идею, которую можно будет развить. Парс не знал обстановки и условий жизни на планете, куда он попал, но его вера в себя была безграничной: уж он сумеет воздействовать на Куликова таким образом, что из его похождений выйдет настоящий фильм. Оказалось, что достаточно элементарного толчка, и Куликов бросился в нужную сторону. Пока Парс ломал себе голову, как бы поаккуратнее вручить Куликову Прибор, обстоятельства сложились таким образом, что Куликов напросился на это сам, без вмешательства Парса. Теперь Парс становился в некотором роде режиссером фильма. Получив навыки Парса в менбиа, Куликов мог крайне обострить сюжет.

Теперь фильм был готов. Парс нарушил сразу два запрета. Но сенсоры охраны, установленные им вокруг дома, безмолвствовали. Никто к нему не приходил. Но это мало волновало Парса; главное было другое. До сих пор ему грозило лишь изъятие отснятой ленты и публичное осуждение.

До того момента, как Куликов завладел приемником, Парс как бы оставался в стороне. Теперь же отвественность за происходящее перекладывалась на плечи Парса.

IX

Неуверенно, прислушиваясь к самому себе, Куликов сделал два коротких шажка, повернулся, шагнул смелее и неожиданно прыгнул на стену; оттолкнулся от нее вверху, безукоризненно выполнил сальто и без труда приземлился на ноги. Его переполняла мощная спокойная сила. «Ну что ж, — подумал он весело, — теперь мы с вами можем и поговорить!» Куликов улегся на диване, покатывая Прибор по ладони. «Откуда они узнали о кассетах? Неужели Тиграшка?»

Он вскочил и, накинув куртку, выбежал наружу. Он пробегал последний пролет, когда входная дверь отворилась и грозный рык прокатился по гулкой лестнице. Это был кобель Ванечка со второго этажа, толстый и злобный ротвейлер, которого боялись все, не исключая Куликова. Однажды он покусал соседку, и хозяйка бегала хлопотать, чтобы не вышло истории. «Мы же с вами интеллигентные люди», — говорила она с умильным лицом при этом. Куликов помнил, как однажды Ванечка, еще в бытность свою неразумным щенком, весело прыгал вокруг него и потявкивал, напрашиваясь на ласку. Но сразу же вышла хозяйка и неинтеллигентно отстегала Ванечку ремешком.

— Отойдите скорее, отойдите к стене! — надрывно орала она теперь. Куликов было посторонился по привычке, но тут вспомнил про Прибор и, несколько сдержав шаг, продолжил спокойный спуск вниз по лестнице.

— Отойдите, вам говорят! — взвизгнула хозяйка. Вполне вероятно, что, не будь этих истерических криков, Ванечка не стал бы с такой яростью рвать поводок.

В нескольких шагах от неистово шумящей пары Куликов неожиданно резко присел на корточки. Испуганный кобель Ванечка шарахнулся под ноги хозяйке и зарычал оттуда, но уже не столь агрессивно. Молниеносный прыжок — и Куликов был уже рядом и щелкнул его прямо по носу. Ванечка захрипел от злобы и кинулся в угол, увлекая за собой хозяйку.

— Покорнейше извиняюсь, — с трудом сдерживая смех, сказал Куликов. — Но я очень тороплюсь. Я думаю, вы понимаете, мы же с вами интеллигентные люди.

После этой мальчишеской выходки ему стало совсем весело. Он летел по улице, отталкивая прохожих, обдавая их мокрой грязью и не оборачиваясь на возмущенные возгласы.

Тигран по обыкновению разговаривал по телефону. Он поднял глаза и, увидев Куликова, ошеломленно на него уставился. Куликов сделал один шаг и вдруг, распластавшись в воздухе, пролетел над столом, вырвал трубку из рук Тиграна, бросил ее на рычаг, щелкнув одновременно Тиграшку по носу, как кобеля Ванечку полчаса тому назад, и приземлился на ноги сбоку от стула. При этом он еще успел вытянуть из нагрудного Тиграшкиного кармана авторучку и засунуть тому за шиворот. Тигран смотрел совсем обалдело. Куликов уселся на стол. Потом протянул руку и, покрепче ухватившись за спинку, приподнял стул вместе с Тиграном.

— Значит, так, — сказал он, осматривая Тиграна с ног до головы. — Слушай внимательно и отвечай обдуманно, понял?

— Ты чего это, ты чего… — забормотал Тигран.

— Кому сказал про кассеты?

Свободной рукой Куликов подобрал валявшийся на столе пятак, подбросил, поймал и согнул его двумя пальцами.

— Я… не… не… — пролепетал Тигран, заикаясь.

— Кому сказал про кассеты, дурак? — повторил Куликов.

Тигран, казалось, совсем лишился дара речи.

— Ну ладно, — сказал Куликов. — Подумай. — Тряхнув, он поставил стул на пол.

Тигран понемногу приходил в себя, а Куликов, сидя рядом на столе, с трудом боролся со смехом.

— Я тебе помогу, — начал Куликов. — Кто такой Афиноген, говори!

— Не знаю я! — Глаза Тиграна забегали. Куликов протянул руку к спинке стула.

— Я ведь не шучу!

— Ты не связывайся с ними, Петруха, не связывайся, а! — испуганно затараторил Тигран. — Я ведь думал как лучше. Ты им отдай кассеты, и дело с концом! Они же хорошо заплатят!

Куликов расхохотался. Приободрившийся Тигран ответил несмелой улыбкой.

— Ладно, — сказал Куликов и похлопал Тиграна по плечу. — Я тебя прощаю. Показывай дорогу.

Они проехали несколько остановок на ненавистном Куликову трамвае. Вышли, и у одного из домов, не доходя до арки, Тигран остановился.

— Зайдешь туда, — шепотом сказал он, показывая рукой в темноту арки, и увидишь. — Там ждут.

— Что, вечно ждут? — усмехнулся Куликов. Тигран серьезно кивнул.

— Увидишь.

Куликов свернул под арку. Посреди небольшого дворика была песочница и чахлое деревце. На краю песочницы сидел здоровенный парень и курил. В углу двора на детских качелях устроился второй. Куликов сразу узнал тех двоих, что отделали его два дня назад. Он улыбнулся и сжал в кармане цилиндр, все тело налилось уверенной силой.

— Батюшки! — сказал куривший, поднимаясь с борта песочницы. — Кто к нам пришел? Парнишка наш дорогой!