Поле боя - Арктика. - Георгий Савицкий

— Ну, Юрка, давай за ребят наших... За Батю, комполка нашего, который жизни не пожалел, но АВАКС проклятый в землю вогнал! Вечная память.

— Вечная память.

Выпили. Помолчали.

— Я ведь знаю, командир, как действительно можно бороться с любым проявлением национа­лизма. Помнишь, у нас майор в ТЭЧ1 был, Нодар Георгиевич Мгеладзе.

— Да, но он ушел потом.

— Точнее, его «ушли». А ведь какой человек — умный, интеллигентный. Увлекался восточной поэзией, даже сам стихи Омара Хайяма перево­дил. И никто, Олег, заметь — никто, не назвал бы его «нацменом», не унизил бы его происхождение. Потому что он прежде всего — Личность. И самое простое стать над национальностью — это заслу­жить уважение.

— Да, но ведь это так сложно, — грустно усмех­нулся Щербина. — Проще обвинить во всех бедах соседа. У него ведь и хата больше, и хозяйство толще. А на тех, кто думает иначе, — навесить ярлыков. Помнишь, Юр, как нас грязью поливали поначалу в «демократических средствах массовой информации». «Фашисты», «изменники» «провока­торы», «суки», извини за выражение. Все потому, что мы уже не могли терпеть эту гнусь и начали действовать. А они боялись. Боялись нас. И ниче­го уже не могли сделать, только «пригласить» сюда натовских «наймитов». Как в 1918-м. «На поезде Директория — под колесами территория», а в Ки­еве — немцы и австрияки. История повторилась.

— Да, ты прав Олег. Меня вот всегда удивляло, как ты так прав оказываешься?

— Да ничего сложного. Просто не тешу себя глупыми иллюзиями, не сую голову в песок. А ста­раюсь по мере сил и возможностей принимать адекватные меры. Ведь когда суешь голову в пе­сок, то подставляешь гораздо более уязвимую часть тела. А так как голова в песке — то не ви­дишь, что там с этой частью кто делает. Так что лучше с проблемами и опасностями сходиться ли­цом к лицу. А победили мы, Юра, этих продажных ублюдков все-таки не силой оружия, а искренно­стью. Тяжело же ведь было, особенно нам, служи­лым людям, сделать такой непростой выбор.

— Да, тяжело... Я тогда думал — все, карьера под откос пойдет, если не посадят и не прибьют.

— Чего ж тогда со всеми поперся, не поступил, как наш «политрук»? — насмешливо посмотрел на собеседника Щербина.

— Ты же командир... Да и надоело. Осточертело просто смотреть, как твою страну рвет на части шайка охреневших от безнаказанности «дерьмо- кратов». Я ведь младше тебя, Олег. Но и я хлебнул радости и от перестройки, и от «свободы», и от «либерализма» в армии. Постоянно, что на «граж­данке», что в институте, что потом в полку носом тыкали: «Ты еще молодой!» А на что я молодость тратил? На выживание! А тут эта заваруха в Пол­таве. Ну, я и решил — двум смертям не бывать, а одной не миновать! К тому же я твой ведомый. Да иначе и быть не могло, мы же ведь победили!

— Все дело в том, Юрка, что могло! Еще как могло. И были бы мы все стопроцентными пре­дателями. Эти лживые суки так хорошо научились мозги людям выворачивать, создавать, так сказать, «либерально-демократическое общественное мне­ние». И Степан Бандера у них национальный ге­рой, и соревнования по рукопашному бою они проводят в честь Романа Шухевича, и гетман Ма­зепа — не предатель, а освободитель. Апофеозом стало предложение Президента Украины празд­новать день Защитника Отечества не 23 февраля, а 28 января, в День памяти героев Крут. А знаешь, в чем смысл? Нет? Ну, так я тебе расскажу.

28 января 1918 года в Киеве заседала Дирек­тория. Я не знаю, может, кто считает иначе, но, по моему глубокому убеждению, это была про­сто кучка политических авантюристов. На Украи­не хозяйничают банды, западные области — под Польшей, на востоке — Красная армия, а они «Универсалы» свои рассылают и призывают к «объ­единению». Так вот, Рабоче-крестьянская Красная армия была уже на подступах к Киеву, регулярные части украинских «стрельцов» перед ней попро­сту разбегались. А Директории, этим политиче­ским проституткам, нужно было время, чтобы из Киева слинять. Поэтому и обратились они с «па­триотическим призывом» к юнцам — курсантам и студентам, которым еще и восемнадцати-то не было. Набралось их немного, и заняли ребятишки оборону под Кругами.

Ну а Красная армия церемониться не стала, зачем им своих бойцов терять — огневое по­давление, атака позиций «крутовцев» — и все. Со стороны красноармейцев потери — двое уби­тых. А мальчишки почти все полегли, обманутые и преданные «большими дядями», которые все же успели слинять. Этот день, я считаю, нужно помнить как день великой скорби — «жалобы», но никак не делать из этого официоз. Да, ребя­та погибли за свою Батьківщину[10], но их, по сути, подставили, воспользовавшись юношеской наи­вностью и абсолютизмом. И это — вдвойне пре­дательство! — Щербина в сердцах шарахнул кула­ком по столу.

— Хорошо, что хоть сейчас до этого не до­шло.

— Да, слава богу... Все-таки не учли господа из Вашингтона и их «оранжевые» друзья, «либералы- демократы», ни нашего мировосприятия, ни «зага­дочной русской души», — кивнул Олег. — Знаешь, я уже потом, после всего беседовал с пленным не­мецким офицером-танкистом. Эрих фон Штайн его, кажется, зовут. Так он мне рассказал, как под­били танк из его роты. Бутылками с зажигатель­ной смесью забросали! «Молотовским коктейлем»! И он сказал мне потом: «Герр офицер, русские побеждают потому, что не хотят воевать. Но вас всегда принуждают к этому жесткие обстоятель­ства. Вы если деретесь, то деретесь за правду»!

— Да. «Не в силе Бог, а в правде!» — так сказал князь Александр Невский.

Помолчали немного, думая каждый о своем. — Знаю. Ну, Юрка, давай еще крайнюю1, и за­кругляемся. Завтра еще жену встречать...

* * *

С утра в аэропорту Симферополя приземлил­ся легкий вертолет «Ансат». Оттуда вышли Олег Щербина и Юра Рощин. Два полковника ВВС на­правились к зданию аэровокзала. Пилот остался в кабине, ожидая офицеров.

— О, успеваем. — Олег на ходу глянул на свои «штурманские» часы, придерживая огромный бу­кет красных роз.

— Но все равно давай поспешим.

На полосу уже заходил красавец «Суперджет». Пассажирский региональный самолет знаменито­го ОКБ Сухого, славящегося своими боевыми са­молетами. В этом случае генеральный директор и Главный конструктор «фирмы» Михаил Погосян сделал блестящий маркетинговый ход. Благодаря контракту с итальянскими коллегами родился са­молет, который сумел «подвинуть» уже узурпиро­вавшие российское небо «иномарки» — «Боинга» и «Эйрбаса» и открыл небо для освоения новым дальнемагистральным лайнерам Ильюшина и Ту­полева. Кроме того, «Суперджет» довольно успеш­но продавался и за границу, дополняя экспорт боевых самолетов Сухого.

Распустив закрылки, лайнер мягко коснулся полосы основными стойками шасси, мягко опу­стил нос. Взревели на реверсе турбины, и самолет подрулил к терминалу.

1 Летчики, а равно парашютисты и моряки не любят слово «последний», заменяя его различными синонимами, чаще — словом «крайний».

«Внимание, внимание! Произвел посадку рейс «Москва — Симферополь» авиакомпании «Крым­ские авиалинии». Встречающих просим собраться у входа в пассажирский терминал.

Олег заметил жену еще издали, когда она спу­скалась по автотрапу. И гигантским усилием воли подавил в себе желание вырваться на летное поле и обнять жену.

Он это сделал чуть позже, закружив Оксану и осыпая ее лицо и руки поцелуями.

— Ну, что же ты, Олеженька! Люди смотрят... — смутилась тоненькая и стройная женщина.

— Ничего, Оксанка! Ведьмочка ты моя коханая... [11]

Оксана была родом с Полтавщины, Централь­ной Украины, воспетой великим мистиком рус­ской и украинской литературы Николаем Гоголем. И Олег свою любимую жену иначе как «Ведьмоч­ка» не называл.

Когда началось вторжение НАТО на Украи­ну и беспорядки в Полтаве, она была уже на четвертом месяце беременности. То, что Оксана пережила на осажденном в буквальном смысле аэродроме, как говорится, и врагу не пожелаешь. Потом была эвакуация в Донецк самолетами МЧС России. И там уже молодая мать пережила самое страшное: во время боевого вылета истребитель капитана Щербины был сбит в неравном бою с американскими F-15E. А сам летчик чудом сумел катапультироваться. После всего этого была Вене­суэла, снова воздушные бои в пылающем небе над Маракайбо и Каракасом. Над флагманом русско­го флота, тяжелым атомным ракетным крейсером «Петр Великий», который вместе с флотом Бо- ливарианской республики сражался с атомными авианосными и ракетоносными монстрами ВМС США.

По возвращении из «командировки» Оксана сказала решительно: «Хватит! Хочу спокойной жизни! А то... Ведь я же ведьма». И они всей се­мьей вместе с сыном переехали в «тихий и спо­койный городок» Ахтубинск Оксана поняла ко­варство мужа только тогда, когда над поездом, везущим молодую семью летчика, прогрохотал турбинами на предельно малой высоте современ­ный истребитель.