Штопальщица - Светлана Храмова

Ей объяснили, что Брайтон – это законсервированная Одесса семидесятых. Или восьмидесятых. Кому что ближе. Почему Одесса, ей встречались люди из Махачкалы и Рязани, но выглядели все примерно одинаково. Может, когда этническая группа, сдунутая ветром перемен, слетается в определенной точке, то нет индивидуальностей, а есть группа кочевников, наподобие цыган? И начинается неизбежное «бренчание монистом» как эхо родного дома? Даже если дома никакого монисто не было.

Переезд – не смена декораций, когда-то налаженная жизнь закончилась, но продолжают обрываться календарные листки, жизнь-бред в разгаре. Странно, раньше она не придавала большого значения внешнему виду людей, но сейчас ей смешно. Рестораны, кафе, вывески, одежда – сиротское ретро. Район воспоминаний о том, чего уже не вернуть.

Наташа не хотела вспоминать, хотела жить долго и быть счастливой разнообразно, не как вчера и позавчера, она мечтала о новом американском опыте!

Отправлялась на расчерченные бесконечные улицы Манхэттена, где ширь и гул, особый нью-йоркский гул – но на нее смотрели с отчуждением, ей вежливо улыбались, скользили невидящим взглядом, не более того. Людей она и не успевала рассмотреть. Голову запрокидывала, всматриваясь в стеклобетонные этажи, в неистовые рекламные нагромождения, в музыку гудящей сутолоки, клаксофонию огромного города. Чужого, она здесь никто.

Когда ты никто, тебя будто и нет.

В ресторане на 57-й улице людно, как всегда. Наташа входила, озираясь, скованно улыбалась официантам. Хостесс подхватывала ее за локоток:

– Хай, велкам! но подождите немного у барной стойки, вы записаны, и когда столик освободится… Наташа подсаживалась к барной стойке, ожидая, но тут начинались бульварные шоу, а не «новый американский опыт». Чаще всего, ее принимали за искательницу приключений, чьи услуги нужно оплачивать, а вовсе не за гостью из Англии, как они играли когда-то с Володей (когда это было? Да и было ли? Ни Ирочки, ни Марка и в помине, первое рандеву… и как он все продумывает заранее! Коробейник, ярмарочный чародей, – и полным-полна коробушка – заводной, влюбленный, широким аршином мерил, теперь как обрушилось после переезда, все изменилось – планы строит молча, по-прежнему. И вообще замолчал, слова из него не вытянешь, если не в духе. Деловые заморочки, клиенты загривок истрепали, подожди, Наташа, не до тебя – это она слышит часто, это все чаще и чаще).

Однажды парень, похожий на мексиканца, с изжеванной спичкой в зубах, подсел рядом и без обиняков, напрямую:

– Ты работаешь? Почему здесь? Договоримся?

Наташе кровь в лицо ударила, вскочила, как ошпаренная. Я мать двоих детей и жена миллионера! – хотела она крикнуть мерзавцу, но осеклась. Выбежала из ресторана, бросив на стойку смятый пятидолларовик за кофе, на ходу натягивая перчатки. На улице поймала такси и вернулась к себе на Манхэттен-Бич, район для богатых, никогда за заговаривающих друг с другом, кстати.

Пустые замершие улицы, состоятельные люди добрососедских отношений не любят. Скрыто, тайно, тихо, себе на уме. Без шума. И дом с бассейном внутри, Володя условие выполнил. Дом искали долго – две квартиры переменили, Марк родился в одной из них. Нервотрепка, хлопоты. Но пока счет на минуты шел – продолжалась та, прежняя жизнь, сноровистая Наташа и ее бегемотик, муж, дома пребывал часто. Обустраивались яростно. Сообща. Документы, клиники, страховки, Наташа в этом не понимала ничего, Володины заботы – он даже похудел от навалившихся перемен, ему идет. Наташа не упускала ни минуты, чтобы приласкать его. Марк – вылитый бегемотик, но глаза – Наташины, и волосики кудрявятся. Послушный, умненький, никаких с ним хлопот. Ирочка и Марк – подарок судьбы, в дополнение к Володиным подаркам, о них особый сказ.

Наташа как белка в колесе крутилась, но не выкручивалось у нее, до бассейна в доме и дойти не успевала.

Чуть подросли Марк и Ирочка – гувернанток детям наняли, повара, целый штат теперь у Наташи на Манхэттен-Бич, в трехэтажном доме с летней террасой и садиком.

Свободна, когда заблагорассудится, нанятые человечки любые проблемы решают. И местом дорожат, Наташа не скупится. И как она умудрялась без посторонней помощи обходиться? И главное – все успевала играючи!

В Москве привычно, там проще и понятней. Как заводная трудилась, но в охотку, будто пела. Здесь – и Володя чаще срывается, если не в отъезде. И по физиономии пару раз съездил: мы в ресторан идем, а ты все с тряпкой ползаешь, полчаса на сборы даю, и колье вот это с серьгами надень! Чтобы королева!

Ну и что? Если в далеком задымленном Манхэттене, где днем и ночью не смолкает гул и не утихает суета, на нее как-то странно реагируют. Она для американцев чужая, отсутствие акцента не спасает. Может, челка над открытым лбом чересчур золотится. А может, все русские женщины для того сброда «с миру по нитке», что заполонил центр Большого Яблока, – проститутки по определению.

Супруга миллионера Фридельмана обязана выглядеть сказочно, на людях легенда о необычайно счастливом союзе поддерживалась старательно.

Совсем недавно Наташа и вправду обожала мужа.

А теперь у нее мужа нет. Появляется Владимир Зейсович на неделю в месяц, а то и в два. Остальное время – в Москве, в Новой Зеландии, на Тайвани, в Лос-Анжелесе, в Мексике – мотается по миру как заведенный, с одного авиарейса на другой, еле поспевает. Бизнес, Наташенька, куколка моя. Страховая компания интернэшенл, мать твою так, и…

Про «и» Наташа и сама догадалась. В Нью-Йорке их окружали другие люди, люди с Брайтон Бич, как она их окрестила – жены в нарядах от местных портных «с шиком», в огромных золотых украшениях, непременно избыточных. Новый круг, исчезли шепчущиеся на кухне жены-подруги, они теперь общались весело – и если Володя бросал коротко – сегодня ужинаем в ресторане – это значило, что Наташе предстоит нарядиться, чтобы украсить собой компанию серьезных людей. Клиентов или инвесторов. Бандитов, короче.

Бегемотик ее и разглядеть не успевал, одной усталостью мужа и постоянной озабоченностью сыта не будешь, Наташа загрустила. Как он теперь небрежен, да и видит ли он ее, в самом деле? Свою на все сто процентов «счастливую жену»?

Подарки не доставляли радости, Володя привозил что-то или покупал и преподносил ей поделки, что так популярны среди эмигрантов, иного Владимир Зейсович теперь не понимал. Нужно соответствовать, выделяться нельзя. Партнеры не поймут, начнут подозревать, а добропорядочность и преданность Владимира Зейсовича никем под сомнение пока не ставилась. Но только дай повод, на куски порвут. Эту фразу он часто повторял. Наташа привыкла представлять себе их обоих, разорванных на куски. Наверное, эти куски потом – по законам мафии – едят бешеные собаки. Страшно.

Быть такой же, как женщины его партнеров – раскрашенной во все цвета радуги, говорливой и надменной, разодетой в крикливое и несочетаемое. Наташа исполнительная, понимает. Хорошая фигура и девчачья задорная стрижка помогали скрасить общую картину, Владимир не понимал в чем дело, но его жена теперь казалась ему благородной, изысканной! Модель с плаката об американской мечте. «Как ей на пользу переезд, однако!» – он недоумевал. И тут же в очередной раз приходил к выводу, что полностью прав, остановив свой выбор (законная жена к тому моменту вызывала у него раздражение напополам с ненавистью) на этой простушке-горничной. Вон, как его простушка развилась! И вовсе не такая дура, как иногда кажется.

– Это твое влияние, ты меня создал заново, любимый! – Наташа вытягивала губы для поцелуя, они прилюдно замирали в трепетном объятьи, окружающие аплодировали и завидовали. Некоторые принимались обнимать собственных жен, за столом воцарялась идиллия, телячьи нежности супружеских пар были апофеозом таких собраний. Оркестр не терял компанию из виду, вкрадчивые гитарные переборы поддерживали настроение. Звучание постепенно переходило в нечто гимническое, затем танцевальный разгул, танцуют все! Наташу приглашали с удовольствием, она душа компании! – Владимир ею доволен. Да и собой.

Она пила вино и хохотала, часть обязательной программы. Приглашала мужа на танец, улыбалась, обнажая идеальные зубы, всем, кому Владимир Зейсович велел. Часами выслушивала исповеди подвыпивших жен разных возрастов, с которыми теперь связана одной цепью, золотой и яркой.

И никак не могла взять в толк – отчего же ей так невесело с ними? Или остальные притворялись так же умело, и сценарий встречи отбивали, как чечетку? И женщины, и мужчины?

Наташа уже поняла, что ее миллионщик, ее мешок с деньгами, «самый востребованный адвокат в мире» – связан с криминальным миром путами неразрывными. От людей, что помогли ему встать на ноги когда-то, сколотить изрядный капитал, ему не избавиться. Радует его это или огорчает – она с ним не обсуждала.