Амнистия - Октавия Батлер

После того, как я им все рассказала, они хотели рассказать об этом миру, и может быть послать кое-кого в тюрьму, где этому зверью самое место. И если б у них не было своих семей, я не смогла бы их отговорить. Они были добрыми и хорошими людьми. Моя мать была их любимой младшей сестрой, они всегда заботились о ней. Но так уж получилось, что они влезли в серьезные долги, чтобы вызволить меня на свободу, вылечить и привести в норму. Я не могла бы жить с мыслью, что из-за меня они потеряли все, чем владели, и могли бы даже сесть в тюрьму по какому-нибудь ложному обвинению.

Когда я чуть-чуть оправилась, мне пришлось дать прессе несколько интервью. Я, разумеется, лгала, но не могла поддерживать большую ложь. Я отказалась подтвердить, что сообщества изувечили меня. Я прикинулась, что не помню того, что произошло. Я сказала, что была в таком плохом состоянии, что не имею ни малейшего понятия, что происходило большую часть времени, и что я просто благодарна быть свободной и вылеченной. Я надеялась, что этого будет достаточно, чтобы удовлетворить моих человеческих экс-тюремщиков. Похоже, так и случилось.

Репортеры хотели знать, что я собираюсь делать теперь, когда свободна.

Я сказала, что, как только смогу, хочу пойти в школу. Что хочу получить образование, а потом работу, чтобы начать выплачивать родственникам за все то, что они для меня сделали.

Так я и сделала. И пока я училась, я поняла, для какой работы подхожу лучше всего. Поэтому я здесь. Я была не только первой покинувшей Пузырь Мохаве, но и первой вернувшейся на работу для сообществ. Я сделала свой небольшой вклад, помогая им наладить связь с некоторыми из политиков и адвокатов, о которых говорила раньше.»

«Вы рассказали свою историю сорнякам, когда вернулись сюда?», с подозрением спросила Тера Кольер. «О тюрьме, пытках и прочем.»

Ноа кивнула. «Да, рассказала. Некоторые сообщества задавали вопросы и я им рассказывала. Большинство не спрашивали. У них достаточно проблем между собой. Что люди творят с другими людьми за пределами их пузырей, для них обычно не слишком-то важно.»

«Они доверяют вам?», спросила Тера. «Сорняки вам верят?»

Ноа печально улыбнулась. «По крайней мере столько же, сколь ко и вы, миссис Кольер.»

Тера коротко хохотнула, и Ноа осознала, что женщина ее не поняла. Она подумала, что Ноа лишь демонстрирует свой сарказм.

«Я имею в виду, что они доверяют мне выполнять свою работу», сказала Ноа. «Они доверяют мне помогать будущим нанимателям научиться жить с человеческими существами, не нанося вреда людям, и помогать людям-работникам научиться жить с сообществами и выполнять порученное. Вы тоже доверили мне это сделать. Вот почему вы здесь.» Это было достаточно правдиво, но были отдельные сообщества — ее наниматель и несколько других — которые, похоже, действительно верили ей. И она верила им. Но никому она не осмеливалась сказать, что думает о них, как о друзьях.

Но даже без этого признания, Тера бросила на нее взгляд, сделанный, казалось, из равных частей жалости и презрения.

«Почему эти пришельцы взяли вас обратно», потребовал ответа Джеймс Адио. «Вы могли бы принести внутрь оружие, бомбу и все такое. Вы могли бы вернуться назад, чтобы рассчитаться за все, что они с вами сделали.»

Ноа покачала головой. «Они обнаружили бы любое оружие, которое я могла принести. Они позволили мне вернуться потому, что знали меня, и знали, что я могу быть им полезна. И я тоже знала, что могу быть им полезна. Они хотели больше нас, людей. Может быть, им даже необходимо больше нас. Лучше для всех, если они будут нанимать нас и платить, вместо того, чтобы выхватывать. Они могут добывать минеральные руды глубже из земли, чем мы, и обогащать их. Они согласились с ограничением на то, что они возьмут, и где они это возьмут. Они платят правительству роскошный процент своего дохода гонорарами и налогами. И со всем этим у них остается масса денег, чтобы нанимать нас.»

Она резко сменила тему. «Как только окажитесь в пузыре, учите язык. Дайте ясно понять своим нанимателям, что хотите учиться. Вы все знаете основные знаки?» Она оглядела всех, чувствуя, что ей не нравится их молчание. В конце концов она спросила: «Хоть кто-нибудь выучил основные знаки?»

Рун Джонсон и Мишель Ота оба сказали: «Я.»

Сорель Трент сказала: «Я учила, но их трудно запомнить.»

Другие не ответили ничего. Джеймс Адио начал смотреть оборонительно. «Это же они пришли в наш мир, а мы что, должны учить их язык?», пробормотал он.

«Я уверена, что они выучили бы наш, если б смогли, мистер Адио», устало сказала Ноа. «Фактически, здесь в Мохаве, они умеют читать по-английски, и даже с трудом, но писать. Но так как они совершенно ничего не слышат, у них так и не развился какой-либо произносимый язык. Они могут беседовать с нами только жестами и языком прикосновений, который изобрели некоторые с их и с нашей стороны. К нему надо привыкнуть, потому что у них нет членов, сходных с нашими. Вот почему вам надо выучить язык у них, смотреть самим, как они движутся, и уметь чувствовать знаковые прикосновения на коже, когда вас окутывают. Но как только вы научитесь, то увидите, что этот язык хорошо работает для обоих видов.»

«Для разговора с нами они могут пользоваться компьютерами», сказала Тера Кольер. «Если их технология до этого не дошла, им надо купить немного нашей.»

Ноа даже не посмотрела на нее. «Большинству из вас не потребуется учить больше, чем основные знаки», сказала она. «Если у вас возникнет какая-то срочная нужда, которую основные знаки не покрывают, то можете написать записку. Печатными заглавными буквами. Обычно это срабатывает. Но если вы хотите продвинутся выше по шкале оплаты на ранг-другой и получить работу, которая сможет заинтересовать вас по-настоящему, то учите язык.»

«А как вы его учили?», спросила Мишель Ота. «Здесь есть классы?»

«Классов нет. Ваши наниматели научат вас, если они захотят, чтобы вы его знали — или если вы сами этого попросите. Уроки языка — одна из тех вещей, которую вы можете попросить с гарантией, что ее получите. Но, правда, это одновременно одна из тех немногих вещей, за которую вашу плату уменьшают, если вы попросили вас научить, а сами ничего не учите. Все это должно быть оговорено в контракте. Им все равно, не хотите вы, или не можете. В любом случае обучение обойдется вам в копеечку.»

«Это не честно», сказала Пьедад.

Ноа пожала плечами. «Вам же легче, когда у вас есть какое-то занятие, и легче, если вы сможете разговаривать со своими нанимателями. Вы не можете принести с собой радио, телевизоры, компьютеры или рекордеры любого сорта. Можно принести несколько книг — бумажных — но это все. Ваши наниматели могут и будут вызвать вас в любое время, иногда по нескольку раз в день. Ваш наниматель может отдать вас напрокат своим… родственникам, которые еще не нанимали никого. Они могут по нескольку дней подряд вас игнорировать, и большинство из вас будет за пределами того расстояния, чтобы позвать другое человеческое существо.» Ноа помолчала, глядя в стол. «Ради собственного душевного здоровья, идите туда с какими-нибудь проектами, которые будут занимать ваш разум.»