Полное собрание сочинений. Том 38. Март-июнь 1919 - Владимир Ленин (Ульянов)

Одним из серьезных вопросов нашего культурного строительства является вопрос о деревне. Советская власть предполагает самую широкую поддержку трудящихся. К этому сводилась вся наша политика по отношению к деревне за все это время. Необходимо было связать городских пролетариев с деревенской беднотой, и мы сделали это. Сейчас установлена самая тесная связь тысячами незаметных нитей. Как и всюду, здесь мы встречаемся с большими трудностями, ибо крестьяне привыкли себя чувствовать самостоятельными хозяевами. Они привыкли продавать свободно свой хлеб, и каждый крестьянин считал это своим неотъемлемым правом. Сейчас нужно проделать колоссальную работу, чтобы окончательно убедить их, что с тем разорением, которое нам оставлено войной, можно справиться только коммунистической организацией хозяйства. Здесь действовать надо уже не насилием, а только убеждением. Конечно, и среди крестьянства у нас есть открытые враги – кулаки, но в массе беднота и примыкающие к ней середняки идут за нами. Против же кулаков, как отъявленных наших врагов, у нас только одно оружие – это насилие. Когда мы начали осуществлять свою продовольственную политику по принципу предоставления излишков голодающим, нашлись такие, которые стали кричать крестьянину: «Тебя грабят!». Это – наряженные в меньшевистские, левоэсеровские или еще какие-либо другие шутовские костюмы отъявленные враги крестьян, рабочих и коммунизма, и мы с ними будем поступать впредь так же, как и поступали.

«Северная Коммуна» № 58, 14 марта 1919 г.

Печатается по тексту газеты «Северная Коммуна»

2. Ответ на записки

Товарищи, я хочу сейчас ответить на записки, из которых две не совсем ясные. В одной из них все-таки, по-видимому, две основные мысли. Во-первых, автор записки недоволен большевиками, которые будто бы зарвались, и сочувствует меньшевикам за постепенность. Во-вторых, задает вопрос о крестьянских восстаниях.

Что касается первого вопроса, то я должен сказать, что если так ставить обвинение против большевиков, то надо было указать, в чем они зарвались и чем хороша постепенность. Основное, что нас отделило от меньшевиков, было то, что мы настаивали на передаче всей власти Советам и зарвались настолько, что в октябре позапрошлого года ее взяли. А меньшевики требовали постепенности, не желая этой передачи власти. И, например, сочувствующий меньшевикам известный социалист Каутский в августе 1918 г. писал в брошюре, что большевикам брать власть не следует, потому что им не удержаться, и они погибнут и этим уничтожат целую партию. Я думаю, что этот взгляд ходом событий отвергнут, так что на нем не стоит останавливаться, особенно, если нет ясных возражений. В Германии Каутский настаивал на демократии, на учредилке. Советам власть давать нельзя – это говорили здешние меньшевики и немецкие. В Германии Учредительное собрание собрано, и там в январе и в марте произошел ряд громадных рабочих восстаний, гражданская война, в результате которой немецкие меньшевики во главе с Гильфердингом предлагали в последних статьях соединиться учредилке и Советам таким образом, чтобы центральному комитету Советов дать право приостанавливать решения учредилки и переносить вопрос на всенародное голосование. Это показывает, как немецкие меньшевики, и даже лучшие из них, запутались совершенно. Соединить учредилку с Советами, соединить диктатуру буржуазии с диктатурой пролетариата – эта идея заслуживает только насмешки.

Что касается крестьянских восстаний, то здесь вопрос на эту тему был задан. Конечно, мы переживали ряд кулацких восстаний и переживаем. В прошлом году летом прошла целая полоса кулацких восстаний. Кулак непримиримый наш враг. И тут не на что надеяться, кроме как на подавление его. Другое дело средний крестьянин, это не наш враг. Чтобы в России были крестьянские восстания, которые охватывали бы значительное число крестьян, а не кулаков, это неверно. К кулакам присоединяется отдельное село, волость, но крестьянских восстаний, которые охватывали бы всех крестьян в России, при Советской власти не было. Были кулацкие восстания и они будут при таком правительстве, которое настаивает, что всякий излишек хлеба должен быть передан по твердой цене голодным. Такие восстания неизбежны, потому что кулак, у которого большой запас хлеба, он его может продать по нескольку сот рублей за пуд, и все мы знаем, по каким ценам мешочники продают. Если дать кулакам такую свободу, то богатый, у которого есть тайные запасы бумажек, керенок, будет сыт, а большинство, которое ничего не прячет, будет голодать. Мы поэтому не закрываем глаза на то, что восстания кулаков против Советской власти неизбежны. Когда существовала власть капиталистов, бывали неизбежны восстания рабочих против них, крестьян против помещиков. Когда сломлен помещик и капиталист, будут происходить все реже и реже восстания кулаков. Надо выбирать. А если кто-нибудь хочет, чтобы все обошлось без всяких восстаний и чтобы богатые поднесли на тарелочке признание в любви и обещание мирно отдать все излишки, я думаю, такого человека всерьез мы не возьмем.

Другая записка, неясная, такого содержания: как поступать в таких случаях, когда рабочие, одурманенные зовом эсеров, на почве продовольственной не работают, бастуют и идут против Советской власти. Конечно, я не могу рассчитывать на то, что все до единого рабочие стоят за Советскую власть. Когда в Париже в 1871 году было восстание парижских рабочих, немалое число рабочих других городов боролось против них в войсках белогвардейцев и подавляло парижских рабочих. Это не мешало сознательным социалистам утверждать, что парижские коммунары представляют собой весь пролетариат, т. е. все, что есть лучшего, честного, в войсках же белогвардейцев были отсталые слои рабочих. И у нас есть несознательные, отсталые рабочие, которые до сих пор Советской власти не поняли; мы стремимся к тому, чтобы их просветить. Для постоянных массовых собраний рабочих ни одно правительство не дало столько, сколько Советы, которые всякому представителю завода дают место в государственном учреждении. Мы, по возможности, привлекаем рабочих, чтобы они сами творили государственную политику; при капитализме и даже при республиках рабочие от этого отгонялись, Советская же власть всеми силами привлекает рабочих, но еще довольно долго некоторые будут тянуться к старому.

Среди вас немного людей, может быть, даже совсем единичны те, которые помнят крепостное право, это могут помнить только старики, но люди, которые помнят то, что было лет 30–40 тому назад, все-таки найдутся. Кто бывал в деревне, тот знает, что лет 30 тому назад немало можно было найти в деревне стариков, которые говорили: «А при крепостном праве было лучше, порядку было больше, была строгость, баб роскошно не одевали». Если почитать теперь Успенского, которому мы ставим памятник, как одному из лучших писателей, описывавших крестьянскую жизнь, то можно найти из времен 80-х и 90-х годов описания, как искренне добросовестные старики из крестьян и иногда даже просто пожилые люди говорили, что при крепостном праве было лучше. Когда уничтожают старые общественные порядки, уничтожить их сразу в сознании всех людей нельзя, остается еще небольшое число, которое тянет к старому.