Дело о двойниках - Владимир Михановский

Арбен не ответил. Линда, истолковавшая его молчанье как подтверждение своей догадки, продолжала:

– Глупый! Я ведь давно заметила это, больше месяца назад. Но не могла сразу понять, в чем дело. Сначала относила все за счет твоих странностей, затем решила, что ты вздумал подшутить надо мной. Только после того вечера, после концерта… Тогда мне стало ясно, что ты серьезно болен, но не знаешь об этом. – Девушка подставила ладонь под лунный луч, будто хотела поймать его. – Ничего, мы что-нибудь придумаем, Арби. Выглядишь ты неплохо. Даже поздоровел. Нет, Арби, нет! – вдруг вскрикнула она.

– О чем ты? – не понял Арбен.

– Перестань оглядываться!

Арбен собрался что-то сказать, но Линда опередила его:

– Переломи себя. Просто заставь не оборачиваться. Начни с малого. Нервы надо держать в кулаке, – добавила она с важным видом. – Ты вылечишься, я верю, и все будет в порядке. Сейчас хорошо лечат любые нервные заболевания.

Когда они вышли из беседки, узкий серп луны приметно склонялся к горизонту.

– Дай слово, что будешь лечиться, – потребовала Линда.

На душе Арбена было неспокойно. Только усилием воли он заставлял себя не оглядываться. Наверно, не следовало приезжать сюда. Несмотря на крепкие нервы, он все-таки вышел из равновесия, и, возможно, Альва – комок его прежних забот, радостей, огорчений – уже бродит где-то поблизости. Но что сделано, то сделано.

Честно говоря, Арбен не думал, что отказаться от Линды будет так тяжело. Привязанность оказалась более крепкой, чем он предполагал. И все-таки надо разорвать и эту последнюю привязанность, чтобы выполнить условия, поставленные Ньюмором.

Запоздалой парочке повезло: когда они вышли из парка, мимо входа медленно скользила свободная машина.

Город спал нервно, неспокойно. Некоторые окна светились. За ними угадывались люди, чрезмерно обремененные заботами. Арбен откинулся на мягкую спинку с чувством превосходства. Нет, он не такой, как все. Он боится встречи с Альвой – зато больше ему не о чем беспокоиться. Разве не об этом мечтает каждый? И тот далекий день расплавленного лета… Он померк, стал почти неприметным.

– Боже, как поздно, – озабоченно пробормотала Линда, когда автоводитель притормозил машину у ее дома. Арбен расплатился, она выскочила, торопливо произнесла «до завтра» и нырнула в подъезд. В тот же самый момент Арбен заметил мужскую фигуру – она показалась из-за угла. Поздний прохожий деловито шел. Голова его была опущена, а шаги совершенно беззвучны, он ступил в желтый круг, отбрасываемый фонарем, Арбен узнал себя, узнал Альву.

«Счастье, что Линда уже вошла в дом» – такова была первая мысль, мелькнувшая у Арбена.

В странном оцепенении, сковавшем тело, Арбен готовился к худшему. Однако Альва не глядел в сторону машины. Он направлялся к дому, в котором минуту назад скрылась Линда.

«Стой!» – мысленно крикнул Арбен. Альва уменьшил скорость – шаги его замедлились, и у самого подъезда он остановился, как бы повинуясь приказу. Затем медленно, словно во сне, повернулся к машине. Лицо его просветлело, на миг попав в освещенную полосу. Альву и Арбена разделяло несколько десятков шагов.

– Поехали, – очнувшись, приказал Арбен. Но машина оставалась неподвижной.

Между тем Альва приближался, с каждым шагом наращивая скорость.

– Скорей, – выкрикнул Арбен и ударил кулаком по пульту.

Автоводитель – плоский ящик, изукрашенный сигнальными лампочками, – был невозмутим.

Еще два-три хороших прыжка…

Выскочить? Он с силой ударился плечом в дверцу, боль на миг отрезвила Арбена. Ну конечно!.. Как это у него вылетело из головы? Задаток! Арбен выхватил из кармана горсть монет и, не считая, протолкнул их в щель. Реле щелкнуло, и на панели вспыхнул глазок, означающий готовность.

– Полный вперед! – выдохнул Арбен. Его вдавило в сиденье. Машина пулей проскочила старую улицу, чудом минуя углы допотопных чудищ-домов, и вылетела на проспект. Пунктирные огоньки вдоль шоссе убегали вдаль, теряясь в ночи.

Арбен успел еще заметить, как Альва попытался бежать следом за машиной, но лишь медленно поплыл в воздухе, между тем как ноги его быстро задергались, словно у паяца, едва касаясь мостовой. «Ограничитель скорости, – понял Арбен. – Он не может превысить три мили в час». Дергающаяся фигура исчезла за поворотом.

Бешеная езда успокаивала. «Счастье, что Ньюмор поставил ограничитель. И счастье, что я оказался в машине», – подумал Арбен.

С некоторых пор Арбен почти перестал ходить пешком, хотя когда-то был ревностным сторонником этого ставшего странным способа передвижения. Даже сто ярдов он предпочитал не пройти, а проехать. Теперь к его услугам был недавно приобретенный тупорылый «безан» последнего выпуска.

Сотрудники судачили на все лады, обсуждая быстрое продвижение старшего инженера.

Но разговоры об Арбене были лишены оттенка зависти. «А ведь он, в сущности, неплохой парень», – так говорили теперь о нем те, кто какой-нибудь месяц назад терпеть его не мог.

Внешне это был тот же Арбен, но как будто кто-то наделил его новой душой, щедрой и отзывчивой. Если раньше Арбен отличался крайней вспыльчивостью и вздорностью характера, то теперь он был покладист и добр, и это отмечали – редкий случай! – все без исключения сотрудники.

Постепенно к нему стали обращаться со всевозможными делами, отнюдь не связанными ни с Уэстерном, ни с проблемам!:, волнующими отдел.

Итак, инженер Арбен предстал перед всеми, с кем он общался, в новом свете. Но и сам он все увидел по-новому.

Мисс Шелла, к которой он раньше относился с неприязнью (надо сказать, это чувство было взаимным), казалась теперь Арбену совсем иной. Что общего было у той злюки с этой уже начавшей блекнуть женщиной? Трагическая складка, едва обозначенная в уголках ее губ, говорила Арбену куда больше, чем ее крикливая и в чем-то жалкая красота.

И каждый человек с его мелкими горестями и радостями стал кровно близок и дорог Арбену. Он готов был помочь – и помогал любому, кто в этом нуждался.

И удивительная вещь! Шеф, который терпеть не мог, как он неоднократно говорил, слюнтяев и бесхребетных, испытывал, подобно другим, необъяснимую симпатию к преображенному Арбену. Сам шеф – олицетворение железной воли и удачи!

Но сейчас Арбен видел шефа совсем другим. Какой же это счастливчик, избранник судьбы? В сущности, это несчастный старик, подавленный огромной ответственностью. Ежесекундно дрожать, за свою шкуру – какое уж тут счастье? За начальственными раскатами – Арбен это ясно видел – скрывается панический ужас: один неверный ход – и дивиденды компании вылетят в трубу, и тогда подлинные, хотя и неизвестные простым смертным хозяева Уэстерна, а также конкуренты сожрут шефа без остатка, как подраненного волка его сотоварищи.