Планета Дато - Георгий Миронов

Всматриваюсь в лица людей, воссоздаваемые Дато. Они очень разные, но ведь и сами люди, которых писал и рисовал Дато, были разными. У каждого за спиной своя прожитая жизнь, как правило – очень непростая. И это сумел увидеть и передать художник.

Жизнь, наложившая отпечаток на лица, измявшая, скрутившая тела, наделившая глаза мудростью или усталостью и апатией. Что общего в них, что поражает? Я бы сказал – сочувственное понимание. Дато – добрый художник. Нет, он не приукрашивает модель. Он словно реализуя пожелание Микеланджело, стирает с лика человеческого всё наносное, маскирующее, выявляет всё лучшее, что в человеке есть. Вот почему такое молодое лицо на “Портрете бабушки Оли”, вот почему мы видим гордость и муку на портретах Галактиона Табидзе, вот почему в “Портрете Паши”, прежде всего, читаются грусть и усталость, мудрость и доброта…

Он писал портреты людей, которых, как ему казалось, он уже понял, и тех, чью суть лишь пытался постичь. Ему хотелось скорее понять, разгадать человека и – закончить портрет. Но, закончив, не хотелось с ним расставаться, жаль было ставить последнюю точку, наносить последний штрих, мазок…

И потому во всех портретах, созданных Дато, есть какая-то магическая недосказанность, случайно – умышленная незаконченность. Человек удивительно музыкальный, он особенно охотно пишет портреты (они ведь у него чаще всего не с натуры) в дождливые ночи.

В его дневниках часты записи: “заработался заполночь…”, “Дождь за окном, пора спать… Уже четвёртый час…” В такой вот дождливый вечер, а точнее дождливую ночь, закончив (или почти закончив) очередную портретную композицию (какую, теперь уже, увы, не узнать), он пишет стихотворение:

Обидно

Обидноне то, что лежу я без сна,И дождь —дна не видно…Обидно,что ты этой ночью одна.Один я.Обидно…Вот новый портрет.Он и мой, и не мой.Дождь…Льёт, как из бочки.Портрет на мольберте —слепой и немой.И жальставить точку.Обидно, —нельзя его сделать живым.Опять что ли ливень?Привык я к портрету,Сроднился я с ним.в тот вечер дождливый.

Он любил людей вообще и тех, кого писал, в особенности. О том, что эта любовь была взаимной, свидетельствуют и сотни записей в “Книгах отзывов” в музее Дато и на его выставках. Обратимся к этим записям ещё раз.

“Дорогой Дато! Больно расставаться с тобой. Я уже никогда не освобожусь от твоей совестливости, от твоих “дум высокого стремленья”, от твоего беспокойства…”

“После выставки Дато хочется жить! Пусть вечно цветёт его “дерево жизни!”

“Прекрасные работы. Яркая творческая жизнь, интереснейший человек с необычайным видением, восприятием… Тем больнее, что продолжения не будет…”

“Я плакала, открыв для себя этот мир… Такое чувство формы, цвета, композиции, философские обобщения! Для Дато Крацашвили характерно интуитивное проникновение в тайны мира. Поклон великий за этот свет”.

“Портреты Дато поражают пристальным вниманием к жизни человека, они насыщены острой мыслью, философскими размышлениями о сути человека”.

“Оставляем в Тбилиси свои сердца и свои слёзы! Удивительный мир взрослого ребёнка. Удивительное стремление в такие годы понять смысл жизни и проникнуть в суть человека, к чему мы обычно приходим к концу жизни…”

Есть и такие записи:

“Дато нельзя не любить…”

А успел ли полюбить сам Дато? Успел… И это тоже позволяет называть Дато Крацашвили счастливым человеком.

3. “Что движет солнце и светила?”

Задаваясь этим вопросом, Франческо Петрарка имел в виду любовь. Все три части “Божественной комедии” другого великого поэта Данте заканчиваются строчкой: “Любовь, движущая солнцем и прочими звёздами”.

Конечно же, в 1979–1980 годах, когда Дато пережил свою первую и единственную Любовь, никто не знал о существовании звезды по имени Дато. Такая звезда уже была, только имя Дато она получила позднее. А открыта была звезда, зарегистрированная в Международном центре малых планет под № 3146, ещё 17 мая 1972 года. Впрочем, Любовь “двигала” не той далёкой звездой, а звездой таланта Дато.

Дато был очень богатым человеком. Для того чтобы передать то, что его волновало, мучило, тревожило, возмущало, вызывало любовь и восхищение, у него были: Рисунок, Живопись, Слово, Мелодия…

Он прочитал как-то, что юный Джотто, выдающийся итальянский художник, родившийся в 1266 году в деревушке Солле ди Веспиньяно и считающийся родоначальником современного искусства, любил в детстве рисовать ягнят, телят, жеребят… Да и впоследствии появляются кони на его картине “Святой Франциск отдаёт свой плащ”, ягнята на картине “Возвращение Иоахима к пастухам”, в “Сне Иоахима”, в “Рождестве”… И Дато, в жилах которого текла кровь кахетинских крестьян, чтобы выразить своё доброе отношение к миру, подобно Джотто, с юности рисует “братьев наших меньших”…

У Дато печальное настроение, чувство грусти, неуверенности в себе, разочарования (редкого художника минуют такие настроения), – и Дато обращается к живописи, причём к конкретному жанру – пейзажу, и не просто пейзажу, а к “пейзажу с дождём”…

Подобно ребёнку, “вскрывающему” игрушку, Дато пытается понять, из чего состоит мир, в котором он живёт, и он обращается к натюрморту, пристально вглядывается в живой и неживой мир, в душу цветов, плодов, вещей…

А бывает и трудно передаваемое настроение, размытый замысел, неясные желания… Тут лучше всего помогает музыка, – и Дато часами импровизирует на фортепьяно (ещё и ещё раз – как жаль, что не сохранились в нотной записи его многолетние музыкальные импровизации, его фантазии, зафиксированные, увы, лишь в сиюминутных звуках мелодий, вылетающих на улицы Шота Руставели или Важа Пшавела и сливающихся с многоголосой звуковой палитрой Тбилиси…)

Когда его что-то мучило, сильно волновало – проблемы ли смысла жизни или гармонии в жизни, гуманистические – вечные – вопросы добра и зла, или проблемы, порождённые в основном нашим самоубийственным веком, – например, проблемы экологии, – Дато обращается к сюрреалистическим (чаще всего, карандашным) композициям…

Под каждое настроение, под каждую задачу – не только свой вид искусства, но и свой жанр. Это не правда, что все богатые люди – счастливы.

Главный вопрос – степень богатства. Так человек, у которого очень много денег, не столько думает о том, как бы их потратить, сколько, как ни странно, о том, как их сохранить. Парадоксальна человеческая психология…

Очень богато одарённые от природы, гармонично развитые люди, редко бывают в гармонии с окружающим их миром людей, редко бывают безоблачно счастливы. Неосуществлённые замыслы разрывают их сердца, мысли о благе – не своём, личном, – о благе человечества терзают души. Беспокойно живут талантливые люди. Иногда это большая жизнь, как у Леонардо да Винчи, иногда короткая, как у Рафаэля Санти. Оба были безмерно талантливы, и оба прожили свои – разные по длине – жизни в постоянном нетерпении и беспокойстве души.