Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

— И? Пара дней или недель — разницы никакой. Главное это его отвлекает. Не пьет, убивать никого не пытается — уже хорошо, — ответил дед Леша. Все-таки этого мужчину у меня язык с трудом поворачивался назвать дедом. Подтянутый, седоволосый, с лукавой улыбкой и добрыми глазами — он скорее походил на какого-то актера, чем на старика. При этом и «тыкать» ему было сложно.

— Стоит отвернуться, как сразу гадость жуете? — подходя, спросил Аркадий.

— Уже почти доели, — ответил дед Леша. Аркадий нагло выдернул у него половину пирожка. Запихнул в рот.

— Гадость. Это же невкусно! — он выплюнул, то что жевал в ближайшую урну. Взял мой чай. — Извини, но эту гадость надо чем-то запить. Так, я сейчас за руль не сяду, — он посмотрел на деда. — Закинешь нас в Гасино?

— Допустим, — ответил дед Леша. — А завтра как? Мне опять за тебя выходить?

— У тебя все равно отпуск.

— И мне его проводить на твоей точке? Ты бы не наглел.

— Даже не собираюсь. Завтра последний день помоги, а потом я с Катей договорюсь. Она давно подыскивает что-то на выходные.

— А с ребенком кто будет сидеть?

— Говорит, что мать и сестра. У них там сейчас совсем туго, — ответил Аркадий.

— Поехали тогда? Чего тут стоять? — спросил дед Леша.

— Может, перенесем? — спросила я. — Кеш, можно…

— Не подлизывайся. Раз решилась, то надо идти вперед, — он обнял меня за плечи. — Я сегодня кроватку сломал.

— Ее можно было кому-нибудь отдать, — сказала я.

— А я не хочу, чтоб этими вещами кто-то пользовался. Не хочу, чтоб кто-то смеялся, склонялся над кроваткой. Не хочу. Меня от одной этой мысли коробит. Когда это понял, то стал все ломать. И знаешь, намного легче стало все это складывать. Я даже пакет с вещами выкинул на помойку. Хороший такой пакет. Правда, это теперь не вещи — а скорее набор тряпок.

— Мне страшно домой ехать. Сегодня такая волна поднялась. Павел со мной отказывается разговаривать, — сказала я.

— Это сын?

— Да.

Мы подошли к Реношке. Аркадий открыл передо мной заднюю дверь. Сам сел с другой стороны.

— Напомни, сколько ему?

— Шестнадцать.

— Отойдет. Ему уже пора самому жизнь строить, а он о твоей печется. Но я его понимаю. Как раз в это время мать с Валерой рассталась. Вроде нормальный мужик, а чего-то у них не сложилось.

— Потому что он Ульке под юбку полез, — сказал дед Леша.

— Это когда они на юг ездили? — спросил Аркадий.

— Ага.

— А чего мне не сказали?

— Так ты же его боготворил. Во всем ему подражал.

— Мы неплохо общались, но в кумиры я его не возводил, — возразил Аркадий.

— Напомнить?

— Ладно, сдаюсь, — ответил Аркадий. — Не надо мне всякие гадости говорить и припоминать то, за что обычно стыдно. Так вот, Вер, когда этот Валера ушел из семьи, то я матери скандалы закатывал. Пока дед на место не поставил доходчиво так объяснив, что не мое это дело кто и с кем должен жить под одной крышей. Нравится с человеком общаться — так общайся. Только вот общение быстро сошло на нет. Видимо, ему просто хотелось пыль пустить перед матерью. Вон он как с подростками ладить умеет.

— А я со всем этим не сталкивалась. Мать меня к бабушке отправила, чтоб я не мешала, — ответила я.

— Отец?

— Совсем не общались. Ушел еще когда мне три года было. До сих пор не знаю, что с ним. Но особо и не горю желанием это узнать. Ушел и ушел. Всегда думала, что до развода не дойдет. Или дойдет, но когда дети вырастут. Мне кажется, что это жестоко, когда надо ребенка поставить перед выбором с кем он хочет остаться, — ответила я.

— Жестоко. Поэтому я за мир и дружбу, — ответил Аркадий. — Я не могу, но хочу тебя обнять. Вот злись или не злись, но до безобразия хочу. Все-таки пить вредно.

— Себя не контролируешь?

— Нет. Я снимаю ограничения. Говорю и делаю, что хочу. Вот сейчас хочу тебя обнять.

Он прижал меня к себе, окутывая ароматом одеколона, которым явно хотел отбить запах алкоголя. Нужно было его осадить. Восстановить расстояние между нами, но рядом с ним было так тихо и спокойно, что хотелось насладиться этим моментом. Буря вокруг прекратилась. Мир стал спокойнее. Прямая дорога, машины навстречу, фиолетовые облака и оранжевый закат. Поля с пожелтевшей травой. Я закрыла глаза на миг, но, похоже, задремала. А как можно было не задремать, когда его рука осторожно сжимала мою руку, создавая ощущение, что среди бури в жизни он дает мне шанс выбраться? Хороших людей не бывает, но разве мы все хорошие? Нет. Идеально хороших людей не бывает.

Тепло. Простое человеческое тепло может многое дать: спасти, вернуть надежду и уверенность. Я купалась в ощущение, что кто-то стоит за спиной и страхует, при этом понимала: все это лишь иллюзия. Но иллюзия, которая была мне в данный момент необходимой.

— Ты адрес знаешь? — спросил дед Леша.

— Нет.

— Адрес ничего вам не скажет. После бензозаправки налево. Около школы поворот на грунтовку. А там почти до конца, — открывая глаза, ответила я.

— Наше Флерово получше будет, — сказал дед Леша, когда машина заскакала по неровной дороге.

— Так вы ближе к областному центру. Почти в город вошли, — ответила я.

Мы проезжали мимо частного сектора, который плавно перешел в район с двухэтажными домами барачного типа. Знакомые улицы, знакомые дома. Родители с колясками, дети на велосипедах и роликах.

— С тобой подняться в квартиру? — спросил Аркадий.

— Не надо. Я сама.

— Опять сама? С одной стороны, с тобой хочу пойти, а с другой — я не хочу знакомиться со всеми в таком виде.

— Это в каком? Вроде не особо мятый, — сказала я.

— Ну, раз не стесняешься, то пойду с тобой.

— Про стеснения вроде говорили. Но подниматься не стоит.

— Почему? А давай всех позлим? М?

— Не хочу.

— Мне начинает нравиться эта идея. Заодно посмотрю на твоего мужа, — сказал Аркадий. — Точно. Я хочу пойти с тобой.

— А «нет» ты не слышишь?

— Слышу. Но хочу. Очень. Даже попытаюсь сделать глаза, как у кота из мультика. Я еще и мяукать могу. Чего смешного? Я тебя даже не щекочу, — спуская голос до шепота.

— Прекрати.

— Ладно. Давай серьезно. А вдруг тебя поставят перед тупиковым вопросом ответа, на который ты не сможешь дать? И тут появляюсь я. У меня есть ответы на любые вопросы.

— Какое самомнение!

— У меня сейчас все выставлено на максимум! Решено. Иду с тобой. И не думай меня переубеждать.

— Конечно, я притащу в квартиру малознакомого подвыпившего парня, — пробормотала я. — Сама сказала, что я не сильно мятый.

Он поцеловал меня в висок. Вроде я была спокойной, но почему-то это прикосновение обожгло кожу. Я дернулась, чувствуя себя ненормальной. Повернулась к нему. И опять зеленые глаза. Спокойный взгляд обволакивал и… Ставил на место. Я не могла с ним спорить.

— Хорошо. Вот и договорились, — сказал Аркадий.

— Вон тот, белый дом с цветником, — сказала я.

— Сумку оставь. Все равно назад вернешься.

— Это чтоб я точно вернулась? — спросила я.

— А как иначе? Я недаром комнату громил весь день, — выходя из машины, ответил Аркадий.

Вот что сложного в том, чтоб забрать вещи? Ничего. Но при этом я чувствовала необъяснимый страх, как будто в чем-то провинилась. С каждой ступенькой мне казалось, что груз вины становится все сильнее. Кукушка, которая бросила детей и мужа, вот кем я становилась. Вместо того чтоб бороться, я покидала поле боя, зная, что мне не будет прощения за эту слабость. Вместе с виной я чувствовала облегчение, которое пришло с решением прервать этот эмоциональный ад. Усталость, которая копилась столько лет, прорвалась наружу. У меня хватало сил улыбаться, но я понимала, что за этой улыбкой прячется лишь пустота. Эта пустота лишала смысла всех трудов и энергетических затрат, она не позволяла подстраиваться под других.

— Явилась, гулена? — насмешливый голос Гриши донесся из кухни. Он не вышел оттуда, поэтому не заметил Аркадия. Павел сидел в комнате за компьютером. Рита лежала на диване в наушниках и смотрела ролики в Тик-Токе.