Уик-энд с Остерманом - Роберт Ладлэм

— Что вы имеете в виду, говоря «мы должны быть совершенно уверены»? Вы же знаете, кто я такой.

— Когда вы получите представление о важности информации, которую я должен вам доверить, многое прояснится. Исходя из этого, мы и принимаем такие меры предосторожности… Известно ли вам, что во время второй мировой войны был актер — точнее, капрал английской армии, — который изображал маршала Монтгомери на встречах самого высокого уровня в Африке, и даже однокашники командующего по Сандхерсту ничего не заметили?

Директор службы новостей потянул за провод и поочередно нажал на кнопки «пуск» и «стоп». Катушки дернулись и снова остановились. В Таннере росло любопытство, смешанное с беспокойством. Он сел.

— Валяйте. Но только помните: в любую секунду, когда захочется, я выключаю эту машинку и ухожу.

— Понимаю. Это ваше право — пока мы не приступили к делу.

— Что вы хотите этим сказать? Не говорите загадками.

— Доверьтесь мне. И вы все поймете, — прямой и откровенный взгляд Фассета достиг своей цели.

— Ладно, — сказал Таннер.

Человек из ЦРУ взял папку и раскрыл ее. Затем он включил диктофон на запись.

— Ваше полное имя Джон Реймонд Таннер?

— Неправильно. Мое подлинное имя Джон Таннер. Реймондом я был назван при крещении, и это не записано в моем свидетельстве о рождении.

Фассет по другую сторону стола улыбнулся:

— Очень хорошо.

— Благодарю вас.

— В настоящее время вы живете в Сэддл-Уолли, штат Нью-Джерси, на Орчард-драйв 22?

— Да.

— Вы родились 21 мая 1924 года в Спрингфилде, Иллинойс, и ваши родители — Лукас и Маргарет Таннеры?

— Да.

— Когда вам было семь лет, ваша семья переехала в Сан-Матео в Калифорнии?

— Да.

— С какой целью?

— Фирма моего отца перевела его в северную Калифорнию. Он ведал личным составом сети магазинов фирмы «Брайант».

— Вы жили в хороших условиях?

— В достаточно нормальных.

— Вы получили образование в системе общественных школ Сан-Матео?

— Нет. После второго года обучения в старших классах общественной школы Сан-Матео я был переведен в частную школу, где и провел последние два года. В Уинстонской подготовительной.

— После ее окончания вы поступили в Станфордский университет?

— Да.

— Были ли членом каких-то студенческих братств или клубов?

— Да. Братство Альфа Каппа. Общество «Трейлон-ньюс», остальные просто не могу припомнить… В клубе любителей фотографии, но утверждать не берусь. Я работал в студенческом журнале, но уволился.

— Причина?

Таннер уставился на человека из ЦРУ:

— Да, причина была. Я резко протестовал против бесчеловечного обращения с американцами японского происхождения. Против концлагерей, куда их загнали. Мой журнал поддерживал их. И мое неприятие по-прежнему в силе.

Фассет снова улыбнулся:

— Вам пришлось прервать образование?

— Многим пришлось это сделать. Я пошел в армию в конце второго года обучения.

— Где вы проходили подготовку?

— Форт Беннинг в Джорджии. Пехота.

— Третья армия? Четырнадцатая дивизия?

— Да.

— Вы проходили службу на европейском театре военных действий?

— Да.

— И дослужились до первого лейтенанта?

— Да.

— Я вижу, у вас есть несколько наград.

— Это за действия в составе группы или батальона.

— Три недели вы были в госпитале в Сен-Ло. Вы там оказались по ранению?

Таннер несколько смутился.

— Вы отлично знаете, что нет: В моем досье нет Пурпурного сердца, — тихо сказал он.

— Можете пояснить?

— Я вылетел из джипа по дороге в Сен-Ло. Смещенный перелом бедра.

Оба собеседника улыбнулись.

— Вы демобилизовались в июле 1945 года и в следующем сентябре вернулись в Станфорд?

— Так и есть… Чтобы облегчить вашу задачу, сразу же скажу, что я переключился на журналистику и в 1947 году получил степень бакалавра искусств.

Лоренс Фассет не отрываясь смотрел в папку перед собой.

— Вы довольно рано женились на некоей Элис Макколл?

Нажав на кнопку, Таннер выключил диктофон:

— Вот тут я могу покинуть вас.

— Расслабьтесь, мистер Таннер. Это просто идентификация… Мы не придерживаемся теории, что за грехи отцов должны отвечать их дочери. Нас устроит просто ответ «да» или «нет».

Таннер снова включил запись.

— Совершенно верно.

В эту секунду Фассет нажал кнопку «стоп», увидев что катушки замерли, Таннер поднял глаза на человека из ЦРУ.

— Мои следующие два вопроса имеют отношение к обстоятельствам вашей женитьбы. Я предполагаю, что вы не захотите отвечать на них.

— Вы совершенно правильно предполагаете.

— Поверьте, они не так уж существенны.

— Скажи вы мне обратное, я бы тут же ушел.

Элис и так уже досталось в свое время. И Таннер не хотел, чтобы кто-либо касался обстоятельств личной трагедии жены.

Фассет опять включил диктофон.

— У вас с миссис Элис Мак… Таннер двое детей. Мальчику Реймонду теперь тринадцать лет, а девочке Джанет — восемь.

— Моему сыну двенадцать лет.

— День рождения у него послезавтра. Но вернемся немного назад. После окончания вы стали работать в «Сакраменто дейли ньюс».

— Репортером. Правщиком, корреспондентом, кинокритиком и свободным охотником, когда позволяло время.

— Вы имели дело с газетой в Сакраменто три с половиной года, а затем получили предложение от «Лос-Анджелес тайме»?

— Нет. Я был в Сакраменто… два с половиной года, порой работая на «Сан-Франциско кроникл», и лишь потом я получил работу в «Таймс».

— В «Лос-Анджелес тайме» вы успешно работали как репортер-расследователь…

— Мне везло. Я предполагаю, вы имеете в виду мою работу, связанную с операциями в порту Сан-Диего.

— Так и есть. Вы были представлены на Пулитцеровскую премию, насколько мне известно.

— Я не получил ее.

— И затем вы поднялись до редактора в «Таймсе»?

— Помощник редактора. Ничего особенного.

— Вы оставались в «Таймсе» примерно пять лет…

— Скорее, шесть, я думаю.

— До января 1958 года, когда вы перешли в «Стандарт-мьючуэл» в Лос-Анджелесе?

— Верно.

— Вы оставались в Лос-Анджелесе до 1963 года, когда вас перевели в Нью-Йорк. С тех пор вы получили несколько повышений в должности?

— Я прибыл на восточное побережье как редактор семичасовой программы новостей. Я специализировался на документальной журналистике, пока не достиг сегодняшнего положения.

— Какого именно?

— Директор отдела новостей.

Лоренс Фассет захлопнул папку и выключил диктофон. Откинувшись на спинку кресла, он улыбнулся Джону Таннеру:

— Не так уж страшно, не правда ли?

— Вы хотите сказать, что это все?

— Нет, не… это, а завершение раздела по установлению личности. Вы его прошли. Количество неправильных ответов столь незначительно, что можно считать — тест вы выдержали.

— Что?

— Все это, — Фассет хлопнул по папке, — собрано следственным отделом. Высоколобые парни садятся рядом с парнями с бородами и всю эту штуку прогоняют через компьютеры. Вы просто не можете ответить совершенно правильно на все вопросы. В таком случае становится ясно, что вы все вызубрили наизусть… Например, вы работали в «Сакраменто дейли ньюс» три года, день в день. Не два с половиной и не три с половиной. Ваша семья переехала в Сан-Матео, когда вам было восемь лет и два месяца, а не семь лет, ну и так далее.

— Черт бы меня побрал…

— Откровенно говоря, даже если бы вы ответили на все совершенно точно, мы все равно пропустили бы вас. Но я очень рад убедиться, что вы совершенно нормальный человек. Мы должны были зафиксировать все это на ленте… А теперь, боюсь, наступает самая неприятная часть.

— Неприятная по сравнению с чем? — спросил директор службы новостей.

— Просто неприятная… Теперь я должен включить диктофон.

Сделав это, он положил перед собой лист бумаги:

— Джон Таннер, я должен проинформировать вас, что все, о чем буду говорить с вами, идет по разряду информации высшей секретности. Передача кому-либо этих сведений может самым серьезным образом послужить против интересов правительства Соединенных Штатов. Таким образом, вы предупреждены, что данная информация находится под защитой Акта о национальной безопасности, глава восемнадцатая, параграф семьсот девяносто три, в соответствии с которым вы можете быть привлечены к ответственности за нарушение правил секретности… Все ли ясно из того, что я сказал?

— Да… Тем не менее я не связан никакими обязательствами и не подлежу ответственности.

— Я учитываю это. И предполагаю в три этапа ознакомить вас с достаточно секретной информацией. По завершении первого и второго этапов вы сможете отказаться от продолжения этого разговора, и нам останется только полагаться на ваш такт и верность правительству, которые не позволят вам проговориться о предмете беседы. Если же вы согласитесь перейти к третьему этапу нашей беседы, который имеет к вам отношение, то тем самым примете на себя такую же ответственность, как и работники правительственных служб, и в соответствии с Актом о национальной безопасности будете подвергнуты судебному преследованию в случае нарушения вышеупомянутых правил секретности. Вам это ясно, мистер Таннер?