Счастливая жизнь для осиротевших носочков - Мари Варей

Вести с фронта: я все еще не беременна.

Последнее время мы с Оливером часто ссоримся. Терпеть не могу, когда он говорит то, что я и так целыми днями слышу со всех сторон, а именно: «Перестань думать о беременности!» Как будто я сама не знаю! Но если думать о том, что нужно перестать думать вещах, о которых уже думаешь, то начнешь думать о них еще больше. Поэтому спасибо за совет, магистр Йода, но толку от него никакого.

Мне очень не хватает смайлика, который в ярости рвет на себе волосы, отмечая даты овуляции. (Лирическое отступление: наверняка есть люди, чья работа состоит в том, чтобы придумывать смайлики, да?)

Итак, вчера Дакота позвонила мне по скайпу и сообщила о том, что беременна.

– Это получилось случайно! Мы всего разок занялись «этим» без предохранения, и вот… Представляешь? Сначала я была в шоке, ты же знаешь, я никогда не хотела детей, но теперь мы ужасно счастливы.

– Поздравляю! Жутко рада за вас, – сказала я, улыбаясь с искренностью политика накануне выборов.

Перевод вежливого на честный: конечно, Дакота, я жутко рада, что ты плодороднее, чем поле ГМО-крапивы! Особенно учитывая, что ты дымишь как угольная электростанция, а когда тебе в последний раз доверили племянницу, ты оставила ее в гипермаркете и вспомнила об этом только к вечеру. Действительно.

Да, Брюс, это неправильно. Я и сама знаю. То, что я, похоже, единственная женщина во Вселенной, которая не может забеременеть, – не повод осуждать своих подруг. Я злюсь на себя за цинизм, и это, пожалуй, хуже всего. В глубине души я рада за Дакоту. Я просто хочу, чтобы это случилось и со мной. Желательно до того, как мне стукнет семьдесят три.

Если верить советам Оливера, который любит нравоучения явно больше, чем детей, нужно видеть в происходящем плюсы: пока мне достается больше вина, сыра и колбасных ассорти.

* * *

Большинство людей проводят рабочую неделю в ожидании выходных. Я же провожу выходные в ожидании понедельника. Работа отвлекает меня от мыслей, и я готова на все, чтобы не оставаться с ними наедине. Работа – самое эффективное средство от панических атак. Кристоф сказал мне приехать к девяти, но я переступаю порог «Спейса» в 8:20. Энергии у меня – как у человека, который не спал с прошлого Рождества. Вчера я решила не принимать снотворное, что привело к тому, что заснула я часа в три и проснулась без четверти шесть. Просто блеск. С утра я успела написать Анджеле (и, пока она не начала беспокоиться, заверить: у меня все прекрасно в этом лучшем из миров), выйти на пробежку, заглянуть в «Старбакс» за капучино и яблочно-ореховым кексом, вернуться домой, принять душ, почистить кошачий лоток и пропылесосить квартиру. Наивно твержу себе: чем сильнее я устану, тем больше шансов, что сегодня ночью удастся заснуть.

Администратор Сара меня не помнит. В ее защиту скажу, что меня никогда не запоминают. Меня это вполне устраивает. Для описания моего телосложения требуются такие прилагательные, как «обычное» или «нормальное». Есть лица, которые притягивают взгляд и которые невозможно забыть. Ну а я… я потеряла счет тому, сколько раз слышала «приятно познакомиться» от людей, встречавших меня во второй или в третий раз. Мне тридцать три года, и я выгляжу на свой возраст, может, на год моложе, если хорошенько отдохну. Думаю, у меня красивый голос. В остальном же… карие глаза, темно-каштановые волосы средней длины, всегда собранные в хвост – слишком строгий, чтобы быть сексуальным. Раньше мне говорили, что у меня улыбка Джулии Робертс, но больше я не улыбаюсь. Я не пользуюсь косметикой, а если пользуюсь, то крайне редко и малым количеством. Я обычная. Однажды я услышала, как мой коллега сказал: «Алиса могла бы выглядеть неплохо». «Неплохо» – это даже не «хорошо». Я ни красивая, ни уродливая. Я – что-то между. Потом другой коллега (мы стояли возле стола с мини-бургерами, но, видимо, никто из них не заметил моего присутствия) подлил масла в огонь: «Но не выглядит». А может, он сказал: «Но даже не пытается». Не знаю. Видимо, меня упрекали в том, что я не трачу по сорок пять минут в день – а это почти двенадцать полных дней в году, и если мне повезет дожить до восьмидесяти, целых три года жизни! – на то, чтобы преобразить свою обычную внешность с помощью тонального крема, туши и прочего. И все это – ради сомнительного удовольствия услышать, как на рождественском корпоративе двое пузатых, лысоватых мужчин говорят, что я выгляжу «неплохо»…

Я не хочу никому угождать. На самом деле я хочу слиться с толпой. Хочу, чтобы меня никто не узнавал. Хочу отойти в сторонку, остаться в тени и позволить сиять тем, кто этого заслуживает. Я придумала себе дресс-код. Черный или серый костюм, белая или синяя блузка. По выходным я позволяю себе расслабиться: надеваю джинсы и пару конверсов. Мой словесный портрет совпадает с описанием доброй трети человечества. Хорошая новость: если меня начнет разыскивать Интерпол, я с легкостью ускользну у него из-под носа. Мне даже прическу менять не придется, что, учитывая мою инертность, весьма кстати.

Мы с Сарой поднимаемся на последний этаж.

– Вы пришли раньше остальных новичков, – говорит она, проводив меня в конференц-зал.

После этих слов становится ясно, что не я одна выхожу сегодня на работу. На вайтборде написано «Добро пожаловать в «ЭверДрим», а на столе, возле маленьких бутылочек с водой, стоят таблички с именами. Сажусь напротив своей.

В 8:55 с самокатом под мышкой появляется двадцатичетырехлетняя Виктуар Эрнандес – метиска с кожей цвета карамели, собранных в пучок черно-розовых косичек и маленькими золотыми колечками, которые огибают раковину правого уха. Идеально сидящие потертые джинсы, рваный топ, который заканчивается чуть выше пирсинга на пупке… думаю, Виктуар приложила немало усилий, чтобы выглядеть небрежно, но это было напрасной тратой времени: она из тех, кто выглядит восхитительно даже в костюме гигантского чизбургера с беконом для рекламы «Макдоналдс».

– Меня зовут Виктуар, – представляется она, – я веб-мастер и ай-ти-разработчик.

– Алиса.

– Приятно познакомиться, Алиса. Наверняка ты сейчас подумала: ах, какое у нее дурацкое буржуйское имя!

Я думаю совсем о другом, но непосредственность этой девушки вызывает у меня слабую улыбку. Виктуар тем временем добавляет, доставая из сумки покусанную ручку без колпачка и тетрадь на спирали:

– Знаешь, когда моя мама была беременна мной, она перенесла токсоплазмоз, и врачи сказали, что я буду овощем.

– Неужели?

– Поэтому заранее предупреждаю, – очень серьезно продолжает Виктуар, – у меня абсолютно нет речевого фильтра. И это несмотря на IQ в 138. Дело либо в токсоплазмозе, либо в плохом воспитании. Я предпочитаю предупреждать людей, с которыми собираюсь работать, потому что негативная реакция на мои слова может стать препятствием для построения здоровых социальных и эмоциональных связей с окружающими.

Смотрю на девушку во все глаза, чувствуя веселье и удивляясь ее откровенности.

– Нет речевого фильтра? В каком смысле?

– Ну, я понимаю, что есть вещи, о которых не принято говорить. Теоретически. На практике у меня возникают проблемы. Логика социальных норм, полная абсурдности, ускользает от моего выдающегося интеллекта. Например, теперь я знаю, что мне не следовало говорить техническому директору на моей прошлой работе, что он – некомпетентный неонацист и что в его интересах больше никогда со мной не говорить.

Некоторое время Виктуар с прищуром смотрит на меня, а потом заключает:

– Благодаря курсу нейролингвистического программирования, который позволяет мне интерпретировать язык тела, я понимаю: наверное, не следовало рассказывать тебе эту историю.

Она выглядит очень обеспокоенной, поэтому я снова улыбаюсь:

– По крайней мере, ты говоришь то, что думаешь. Это дорогого стоит.

– Многие с тобой не согласятся, – произносит Виктуар после секундного размышления. – Мне нравится твой взгляд на вещи.

В 8:58 утра появляется Кристоф. Может показаться, что для того, чтобы провалить девятнадцать стартапов подряд, требуется минимум серьезности и вовлеченности, но, похоже, Кристоф профессиональнее, чем кажется.

– Привет, эм-м-м… – Он запинается.

– Алиса, – напоминаю я, указывая на табличку перед собой.

– Да, точно! Алиса! Как поживаешь? Хорошо провела выходные? Погода, конечно, отвратительная. Приехав в Париж осенью, рискуешь пожалеть, что уехала из Штатов! А ты, Виктуар? Как выходные?

После этого Кристоф принимается рассказывать о своих выходных. Люблю разговорчивых людей. Они берут на себя изнурительную