Крепости и осадные орудия. Средства ведения войны в Средние века - Эжен Виолле-ле-Дюк

Писано в Каркасоне, 13 октября 1240 года.

Знайте, мадам, что враг, спасаясь бегством, сжег замки и деревни, лежавшие у него на пути».

Что касается стенобитных машин, то начиная с XII века их использовали во время осады для разрушения основания стен. Мы хотим привести здесь еще один отрывок из провансальской поэмы о Крестовом походе против альбигойцев, который не оставляет никаких сомнений на этот счет. Симон де Монфор хочет пробиться в замок города Бокер, в котором засели его сторонники и который осажден жителями этого города. Он сам, в свою очередь, осадил город, но не подготовил достаточного количества осадных орудий, и горожане отбили все его штурмы, делая при этом все возможное, чтобы взять замок.

«…Но жители города поднялись против (людей в замке) и стараются разрушить стены замка и его смотровую башню, обстреливая их бревнами, камнями и кусками свинца. На Пасху они приготовили таран, и этот таран представляет собой длинное, прямое бревно с острым железным наконечником, он бьет, крушит и ломает с такой силой, что стена повреждается, и из нее там и сям вылетают камни, но осажденные, увидев это, не теряют присутствия духа. Они делают на веревке петлю, привязывают ее к деревянному орудию и с ее помощью ловят острие тарана и лишают его подвижности. И люди Бокера очень переживают, пока не появляется инженер и не приводит таран в действие. И многие из осаждающих подходят к поврежденной стене и пытаются расшатать ее камни остро заточенными кирками. А люди в замке зашивают в кусок ткани серу и подожженную кудель и спускают на цепи вниз; когда огонь разгорается, сера плавится и образуется такой удушливый дым, что ни один из этих смельчаков не может его выдержать, и все осаждающие убегают. Но они бросаются к своим катапультам, чтобы отплатить врагу, и вскоре разбивают все их барьеры и перекладины перекрытий».

Этот отрывок показывает, что в те времена существовали другие средства разрушения стен, если нужно было проделать в них брешь, а расположение крепости не позволяло вырыть подкоп, чтобы разместить под фундаментом куртин деревянные подпорки и поджечь их. Что касается средств обороны, то на каждой странице рассказа о Крестовом походе против альбигойцев упоминается о барьерах, листах из дерева и палисадах. Когда Симону де Монфору пришлось снова осадить Тулузу, стены которой он во время предыдущей осады разрушил почти до основания, он увидел, что город защищен рвами и деревянными стенами. Только Нарбонский замок оставался в руках сторонников де Монфора. Первым под стены Тулузы прибыл брат графа, Ги де Монфор, со своими головорезами. В пешем строю они прорвались через заграждения и ворота и оказались на улицах города, но здесь их встретили горожане и люди графа Тулузского. Крестоносцы вынуждены были отступить, но тут появился Симон де Монфор, пылавший гневом:

«– Как могло получиться, – крикнул он своему брату, – что ты до сих пор не разрушил город и не сжег его дома?

– Мы бросились на штурм, – ответил граф Ги, – разрушили защитные укрепления и смешались на улицах с горожанами, но здесь мы увидели рыцарей и бюргеров, а также ремесленников, вооруженных дубинами, алебардами и острыми топорами. Жители Тулузы с громкими криками и яростным шипением, нанося направо и налево смертельные удары, выплатили тебе нашими жизнями все твои ренты и налоги, и пусть Дон Ги, твой маршал, расскажет тебе, сколько серебряных марок летело с крыш на наши головы! Клянусь своей присягой вассала, среди нас не было трусов, но, когда горожане гнали нас через ворота, все мы думали о том, что лучше метаться в бреду или сражаться в открытом поле, чем еще раз пережить такое…»

Графу де Монфору, после многочисленных безрезультатных атак, пришлось начать правильную осаду Тулузы.

«Он расположил свои отряды в садах, а на стены замка и в его садах поставил арбалеты на колесах, снабдив их острыми стрелами. Со своей стороны горожане, под начальством своего сеньора, укрепили барьеры, заняли местность, окружавшую город, и развернули во многих местах свои знамена с двумя красными крестами и гербом графа (Раймунда VI Тулузского). На временных стенах и навесных галереях были поставлены самые храбрые и стойкие бойцы с запасом камней, которые они должны были бросать на голову врагов. Внизу, на земле, остались другие, вооруженные копьями и дротиками, чтобы защитить листы и не допустить солдат противника к палисадам. Лучники, стоявшие у амбразур и бойниц, должны были защищать парапеты и площадки, стреляя из длинных луков различного вида и арбалетов. Повсюду стояли ведра[26], полные стрел для луков и арбалетов. Везде стояли толпы народа, вооруженного дубинами, топорами, кольями с железными наконечниками, а благородные дамы и простые горожанки подносили глиняные горшки и большие камни, которые легко можно было поднять и бросить на голову врагов. Ворота города хорошо укреплены и там поставлены самые храбрые защитники города, но французские бароны, не имея недостатка в метательных средствах и лестницах, в тяжелых камнях, которые подтащили к стенам города из разных мест для обстрела барбиканов[27], тоже храбры и настроены очень решительно…»

Однако осада затянулась, и наступила зима. Графу де Монфору пришлось отложить подготовку штурма до весны.

«Ни внутри, ни снаружи не видно никого, кроме работников, которые заполнили город, ворота и бульвары, стены, временные укрепления и двойные палисады, рвы, листы, мосты и пролеты лестниц. В Тулузе не видно никого, кроме плотников, которые делают катапульты и другие орудия, мощные и действенные, которые не оставят в Нарбонском замке, против которого они будут направлены, ни одной целой башни, ни одного целого помещения, ни одного целого парапета, ни одной целой стены…»

Симон де Монфор вернулся, осмотрел город более тщательно, захватил две башни, возвышавшиеся над берегами Гаронны, укрепил госпиталь, который находился за валами, и превратил его в крепость со рвами, палисадами и барбиканами. Он укрепил свой лагерь, окружив его рвами с водой и стенами, в которых на разных уровнях были проделаны амбразуры. Но после нескольких штурмов и многочисленных стычек, которые не принесли никаких результатов, граф де Монфор был убит около Сен-Сернена метательным снарядом, пущенным из камнемета, которым управляли горожанки, и осада Тулузы была снята.

Вернувшись из своего первого Крестового похода, Людовик IX Святой решил сделать Каркасон самой сильной крепостью в своем домене. Жители предместий, открывшие ворота перед армией Транкавеля[28], были выселены из своих разрушенных домов, которые приказал сжечь человек, чье дело они поддерживали, а валы были разрушены до основания. Только через семь лет после осады Каркасона Людовик IX Святой, тронутый заступничеством епископа Радильфуса, издал письменный указ, в котором разрешал жителям предместий вернуться из ссылки и построить на противоположном берегу реки Од новый город, не желая иметь под стенами Каркасона подданных, в чьей верности он сомневался. Король начал с восстановления внешней линии укреплений, которая была довольно слабой и сильно пострадала от атак армии Транкавеля. Людовик соорудил огромную башню, названную Барабакан, а также насыпал валы, возвышавшиеся над берегом реки Од, и построил мост, позволявший гарнизону замка совершать вылазки, не опасаясь нападения осаждающих. Это были основные пункты первой линии укреплений.

Есть все основания полагать, что внешние стены и башни после провала осады (1240) Транкавеля и арагонцев были сооружены в спешке, чтобы в первую очередь обезопасить город от внезапного нападения. В то же время линия внутренних укреплений ремонтировалась и увеличивалась. Башни внешней линии стен были открыты в сторону города, чтобы взятие их не принесло осаждающим никакой пользы, а парапеты стен были расположены на одном уровне с землей за стеной, чтобы в случае захвата внешних стен их нельзя было использовать в качестве преграды для осажденных, которые, собравшись с силами, решили бы броситься на врага и сбросить его со стены в ров.

Филипп III Смелый во время войны с королем Арагона энергично занимался укреплением Каркасона до самой своей смерти в 1285 году. Каркасон был в то время приграничным городом, имевшим большое стратегическое значение, и при этом короле здесь заседал парламент. Филипп III возвел стены, башни и ворота в восточной части города[29], выдвинул вперед внутреннюю линию фортификаций на юге и отремонтировал древние вестготские стены и башни.

На рис. 16. мы приводим план укреплений Каркасона, созданных Людовиком IX Святым и Филиппом III Смелым. Буквой А обозначен главный барбикан на берегу реки Од, о котором мы уже упоминали и валы которого были укреплены до самого замка F. Эти валы были возведены с таким расчетом, чтобы сооружения внешней линии защиты замка возвышались над ними и держали их под обстрелом. Чтобы пробиться к воротам L (если допустить, что ему удалось захватить барбикан), противник должен был миновать несколько других ворот и извилистых переходов и только здесь, в узком пространстве, простреливавшемся с башен и стен огромной высоты, имея у себя в тылу насыпь, которая мешала ему притащить сюда осадные орудия и пустить их в ход, он мог расположить войска для правильной осады замка. Со стороны города замок защищал глубокий ров N и барбикан Е, сооруженный Людовиком IX Святым. От главного барбикана к Одским воротам вела узкая дорога, шедшая вдоль стены с бойницами, которые держали под обстрелом весь угол, образованный склоном холма, на котором стоял замок, и стенами города. Буквой В обозначены Нарбонские ворота, расположенные в восточной части города, которые были защищены главным барбиканом, рвом и вторым барбиканом, окруженным одним лишь палисадом. Буквой S, с той стороны, где стены стояли на ровной поверхности, обозначен широкий ров. Этот ров и подходы к нему защищала мощная высокая башня О, оборудованная как изолированный форт, способный выдержать осаду даже в том случае, если вся первая линия укреплений попадет в руки врага. У нас есть все основания полагать, что эта башня сообщалась с внутренними стенами подземным ходом, начало которого располагалось в основании башни. Однако оно до сих пор не найдено по причине того, что ров в наше время был засыпан землей. Между первой и второй линиями укреплений в восточной части располагались два листа X и Y, тянувшиеся до угловой башни Q. Если осаждающие сумели бы захватить первую линию укреплений на юге и решили бы, следуя вдоль листов, подобраться к Одским воротам С, то их остановила бы квадратная башня R, возвышавшаяся над стенами обеих линий укреплений и снабженная барьерами и парапетной стенкой с бойницами. Если бы врагу удалось прорваться в промежуток между Нарбонскими воротами и барбиканом Е – что было совсем не просто, – ему пришлось бы, чтобы пройти к V, листам на северо-востоке, пересечь узкое пространство, защищенное огромной башней М, называемой Казначейской (Tour du Trésau). Пробираясь от V к Т, противник попадал под огонь с высоких башен, построенных еще вестготами и отремонтированных Людовиком IX Святым и Филиппом III Смелым, а также угловых башен замка. Буквой D обозначена главная боковая дверца, защищенная барбиканом Р; другие боковые дверцы распределены по всей длине крепостных стен, что позволяло страже обходить листы и даже выходить за пределы города, не открывая главных ворот. Это был очень важный момент. Следует отметить, что дверца, расположенная в стене башни D, и дававшая доступ к листам, расположена сбоку и замаскирована выступом контрфорта, проходившим под углом. Порог этой дверцы располагался на высоте 2 ярдов (1,8 м) от земли, поэтому, чтобы выйти из нее или войти, надо было приставить лестницу. Поскольку в те времена ворота защищались особенно тщательно, логично будет предположить, что осаждавшие считали их слабым звеном в системе обороны. Это мнение изменилось только после появления артиллерии, но в описываемое нами время осаждающие ставили своей целью овладеть воротами, сколько бы преград им ни пришлось преодолеть. Взяв ворота, они оказывались у основания мощной башни и могли либо подорвать ее, сделав подкоп, либо разбить с помощью хитроумных орудий. Поэтому в течение XII, XIII и XIV столетий, желая подчеркнуть, насколько сильно укреплен тот или иной город, говорили, что у него всего одни или двое ворот. Что же касается осажденных, особенно в тех случаях, когда им приходилось держать под контролем две линии укреплений, то им необходимо было иметь способы сообщения между этими линиями, чтобы, в случае штурма, можно было послать помощь в любое место. Вот почему, изучая линию внутренних укреплений Каркасона, мы находим такое большое число потайных боковых дверей. С их помощью воины осажденного гарнизона могли занять листы, появившись одновременно с нескольких сторон, или, в случае захвата внешней линии укреплений, быстро укрыться за внутренней. Помимо двух больших ворот, Одских и Нарбонских, мы насчитали шесть потайных дверей, порог которых располагался в нескольких метрах от земли и добраться до которого можно было только по лестнице. Была еще одна дверца, пробитая в стене Епископского дворца, высота которой составляла чуть больше 6 футов (1,8 м), а ширина – меньше ярда (90 см). Основание ее располагалось на высоте примерно 39 футов (11,7 м) от земли. Во внешней стене мы находим еще одну дверь, проделанную в куртине между Одскими воротами и замком, – она располагалась на высоте 22–23 фута (6,5 м) над склоном горы. Через эти дверцы, в случае блокады, с помощью веревочных лестниц осажденные могли впускать по ночам посланцев извне, не опасаясь измены, или отправлять своих посланцев или шпионов. Эти две дверцы, как будет показано ниже, расположены там, где стены неприступны, поскольку стоят на насыпи, обращенной к реке Од. Последняя дверца, пробитая в стене внешней линии укреплений, выходит на закрытое пространство, защищенное главным барбиканом и большой стеной с парапетной стенкой и бойницами, которая была сооружена на валах, отходивших от Одских ворот. Поэтому в случае необходимости через эту дверь мог выйти отряд храбрецов, которые, убедившись, что положение защитников ворот и барбикана стало угрожающим, могли поджечь метательные орудия, башни или коты осаждавших.