Охота на Беса. Парапсихологический детектив - Анатолий Долженков

– Итак, – Быстров недружелюбным взглядом обвёл присутствующих, – Я майор Петровского районного отдела внутренних дел Быстров Виктор Николаевич. Территория оптового рынка – наша епархия. Мои коллеги, капитаны Вершинин Фёдор Степанович, Стасов Олег Валерьевич и лейтенант Черкашин Игорь Владимирович, вкратце меня ввели в курс дела, но хотелось бы услышать подробное изложение событий. Интересуют детали. Кто начнёт первым? Есть желающие пролить свет на печальные события? – продолжил он после паузы.

Никто из гостей не решался начать первым. Так бывало всегда или почти всегда. Люди долго затрудняются произнести первые слова, зато потом строчат как из пулемёта, не остановишь.

– Придётся, видимо, мне, – сняв очки, заявил представитель рынка.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил его Быстров.

– Голубович Борис Моисеевич, заместитель директора рынка. Видите ли, в мои функции входит решение круга вопросов, касающихся, в основном, урегулирования отношений между арендаторами и непосредственно владельцами рынка. О хозяевах я говорить не стану. Это уважаемые, известные в городе люди, тем более, к инциденту отношения не имеющие. Произошло же вот что. Если мне не изменяет память, в конце августа был отмечен первый случай, положивший начало длинной цепи происшествий на рынке. Продавщица Мария Николаевна Воркунова, контейнер принадлежит частному предпринимателю Тишкину, подсчитывая дневную выручку, обнаружила недостачу на сумму около пяти тысяч рублей. Кроме пострадавшей на это неприятное событие мало кто обратил внимание. Люди торгуют весь день, устают. Могут ошибиться, давая сдачу. Потеря подобных сумм, конечно, редкость, но, тем не менее, случается. Обычно вопрос решается полюбовно между владельцем товара и продавцом. Утраченная сумма вносится продавцом и жизнь, как говорится, продолжается. Событие не смертельное, хотя и неприятное.

– А, что тут приятного? Я целый месяц отрабатывала долг, а у меня на шее двое детей и муж недотёпа, – сердито сопя, возмутилась полная женщина с ярко накрашенными губами.

– Как вы, господа, вероятно, догадались, это и есть Воркунова Мария Николаевна. Первая, но, к сожалению, не последняя пострадавшая. Я, конечно, извиняюсь, Виктор Николаевич, возможно, имеет смысл, чтобы рассказ об этом эпизоде Вы услышали, так сказать, из первых уст, непосредственно от самой потерпевшей? – Быстров утвердительным кивком головы согласился с предложением Голубовича. – Машенька, расскажи, как всё было, – предложил заместитель директора рынка продавщице.

– Было как всегда, – женщина извлекла из сумочки платок и вытерла вспотевший лоб, – торговала мясом. Тишкин, работодатель мой, ещё с вечера завёз товар, договорился на утро с рубщиком. Всё шло обычным чередом. Мясо распродала быстро. В тот день, помню, несколько покупателей взяли много товара. Сами знаете, как бывает. На свадьбу или, наоборот, на похороны требуется мясо, что не дай, конечно, Господь, при нынешних-то ценах. Крупные покупки сделали трое. Женщина с двумя молодыми парнями взяла на тысячу восемьсот. Парни помогали нести. Затем был видный такой мужчина. Взял семь килограммов вырезки и заднюю ногу. И ещё один человек, тот просто гурман.

– Почему же Вы решили, что он гурман? – улыбнулся Быстров обстоятельности собеседницы.

– Понимаете, он не просто покупал мясо, на авось. Он точно знал, что и для какого блюда предназначалось. Вот он-то и расплатился теми пятью тысячами которые я не нашла, сколько не искала.

– Марья Николаевна, – остановил взволнованную женщину Быстров, – я бы попросил Вас об этом эпизоде рассказать подробнее. Чем так знаменательна эта пятитысячная купюра и как Вы могли отличить её от других, аналогичных? Она, что была как-то помечена?

– В том-то всё дело. Она в тот день была у меня единственная. Женщина и солидный мужик рассчитывались тысячами, пятисотками и другими мелкими деньгами и только «гурман» дал пять тысяч.

– Понятно. Так почему же всё-таки «гурман», а, Марья Николаевна?

– Сейчас расскажу. Шею он брал для того, чтобы приготовить на природе барбекю. И специи все с подбором. Мало того, чтобы мясо не получилось жёстким, он собирался поливать его кленовым сиропом. Рёбра свиные он хотел употреблять под остро-сладким соусом, состав которого мне в жизни не запомнить. А он наизусть шпарил, как будто поваренную книгу читал. А ещё, помню, про печёночный паштет. Здесь рецепт простой. Печёнка, лук, морковка и сало пережариваются на сковороде и прокручиваются через мясорубку. И специи понятные, без выкрутасов – соль, перец. Я потом, у себя дома пробовала, готовила. Действительно очень вкусно получилось и сравнительно недорого.

– Мария Николаевна, Вы уверены, что не обронили купюру на пол и не вымели её вместе с мусором? – дождавшись паузы, спросил Вершинин.

Сослуживцы знали об этой профессиональной черте характера капитана. С присущей ему дотошностью, он готов был копаться в самых незначительных мелочах и несущественных, на первый взгляд, деталях. Но, впоследствии, это часто помогало устанавливать истину.

– Нет, – категорично возразила Воркунова. – Я всегда убираюсь, когда заканчиваю торговлю. Но, вначале пересчитываю выручку. Так пропажа и обнаружилась. Поверите, люди добрые, каждую коробку перевернула, заглянула в каждую щель. Нигде нет, сгинула, проклятая, как будто и не было её никогда.

– А, может быть, действительно не было? – усмехнулся Стасов.

– И Вы туда же! Была, точно была. В руках я её держала и сдачу с неё дала, – убеждённо заявила женщина.

– Мария Николаевна, – Быстров кивнул в сторону задержанного, – Вы опознаёте в присутствующем здесь гражданине человека, купившего у Вас мясо и рассчитавшегося пятитысячной купюрой?

– Не знаю. Может быть это и он. Тот же фокус… Суёт, что попало вместо нормальных денег.

– Не понял, – Быстров с удивлением посмотрел на женщину. – Так он это или нет?

– Я-то откуда знаю? Не вспоминается мне его лицо. Нет лица. Голос есть, слова, ну рецепты эти… кулинарные, в голове крутятся, а лица нет….

– Подождите, так дальше не пойдёт. Судя по тому, что Вы нам здесь поведали, с незнакомцем Вы общались не менее пяти минут. И Вы хотите меня уверить, что за это время ни разу не взглянули в его лицо? Вам не нравится во время разговора смотреть в лицо собеседнику? Мы общаемся уже несколько минут, но я не заметил за Вами такой привычки. Наоборот, Вы всё здесь успели рассмотреть и составить мнение об увиденном и услышанном.

– Я и сама не знаю, как так получилось. Не понимаю…. Никак не могу объяснить. Да и не общались мы с ним, вроде…. Словами, я имею ввиду. Не до разговоров, когда товар отпускаешь. Откуда эти рецепты взялись в моей голове, ума не приложу.

– Вспомните, Мария Николаевна, – Вершинин пристально посмотрел в глаза женщине, – помимо этого покупателя, был ли кто-то знакомый рядом?

– Были, – ахнула женщина, хлопнув ладонью по лбу. – Ну, конечно же, были. Целая очередь была. Человек пять или шесть.

– Уже лучше, – поощрил капитан продавщицу. – Лица этих людей Вы вспомнить сможете?

– Да, конечно, этих я вспоминаю. А одну женщину вообще знаю. В нашем доме она живёт. Синицына Лена. Отчества не помню.

– Какой, Вы говорите, адресочек у вашей знакомой? – приготовился писать Стасов.

– Улица Спортивная, дом двенадцать. А вот квартира, – задумалась она. – Квартира, по-моему, пятьдесят семь. Да, точно, пятьдесят семь.

– Спасибо, – Стасов вырвав лист с записью из блокнота, протянул его лейтенанту. – Игорёк, не в службу, а в дружбу. Сгоняй-ка ты к этой Синицыной Лене, расспроси поподробнее, что и как. Здесь недалеко, десять минут хода.

– Понял, – Черкашин, накинув на плечи пиджак, исчез за дверью.

– Я могу продолжить? – Голубович не преминул воспользоваться возникшей паузой.

– Да, конечно, – разрешил Быстров и приготовился слушать. Ему импонировало то, как заместитель директора рынка излагал факты. Люди такого склада ума, как правило, верно оценивали любую ситуацию, делали правильные выводы и могли в доступной и понятной форме изложить своё понимание проблемы.

– Так вот, – продолжил Голубович, стараясь не упустить нить повествования. – Ровно через две недели, ситуация повторилась, но теперь уже в колбасных рядах. Затем товара и денег недосчитались в контейнерах, где торгуют рыбой, потом пострадали торговцы яйцами, сырами и так далее. Рыночный Бес не оставил своим вниманием даже молоко и молочнокислые продукты.

– Как Вы сказали? Рыночный Бес? – удивился Быстров.

– Так его прозвали люди. Уже не помню, кто первым придумал ему такое прозвище, но оно как нельзя точно характеризует этого человека. Знаете, есть такая поговорка – Бес попутал. Наш Рыночный Бес попутал очень многих. Всего пострадало более тридцати точек на пищевом рынке и около десяти на вещевом.