Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы - Феликс Чуев

Мне повезло знать его. Как познакомились, не помню. Вроде бы на каком-то литературном вечере – Георгий Филиппович писал книги, был членом Союза

писателей. Выступал он и на моем творческом вечере в Центральном доме литераторов, не раз бывал я у него дома на Сивцевом Вражке…

Был он не только выдающимся летчиком – он был умным человеком, что не такое частое явление у нас в России. Он умел емко говорить и точно формулировать мысль. К тому же личность сильная, волевая. О ком бы я ни писал, стараюсь не читать то, что было сказано об этом человеке другими, пытаюсь рассказать свое, незаемное. Байдуков же немало написал сам и о себе, а больше- о своем друге Чкалове, но я оставлю на бумаге то, что слышал от него и в разные годы занес в дневник…

Все же хорошо, что я хоть и нерегулярно, но записывал кое-что в тетрадях и блокнотах, и вот нашел запись от 26 июня 1975 года, где не поленился кратко рассказать о том, как с поэтом Михаилом Вершининым поехал во Внуково встречать Байдукова и Белякова. Через 38 лет после своего перелета они на Ил-62 с сыном Чкалова Игорем летали пассажирами по чка-ловскому маршруту через Северный полюс в США на открытие монумента в честь их подвига. Во Внуково Вершинин и познакомил меня с Байдуковым, но это было шапочное знакомство. После этого мы встречались еще почти 20 лет…

Мужественное, глубокое обаяние исходило от этого человека.

– Ни о каких перелетах, тем более на север, я никогда не мечтал, – как-то признался мне Георгий Филиппович.- На кой мне черт этот север! Я родился в Сибири, морозы видал, вслепую налетался вдоволь…- И рассказал, что, когда работал вместе с Чкаловым в отряде Анисимова на испытании истребителей, познакомился с французским инженером-гироскопистом Пуантисом, который умел великолепно летать по приборам. Зашторят ему в воздухе кабину, и он управляет вслепую. В облачности войдет в штопор – все в порядке. Байдукову такое было неведомо. Но самое интересное оказалось то, что этот француз, творивший чудеса в воздухе, не умел главного – взлетать и садиться. Боялся. А уж этим искусством летчик-испытатель Байдуков владел знатно. Пуантис уговорил его слетать вдвоем. В Тушино залезли в Р-1, непростой по тому времени самолет, на котором раз

билась не одна сотня пилотов. Массовая машина, из породы английского «Дехавиланда». Частенько сваливалась в штопор…

Байдуков взлетел и попросил француза сделать глубокий вираж. Тот выполнил безукоризненно. Переворот- лихо сделал. И под колпаком показал свое умение. Техника пилотирования исключительная. Но как увидел, что земля близко, испугался и передал управление Байдукову. Есть в авиации такое понятие: не видит землю. Сколько курсантов из-за этого не стали летчиками! Однако француз заразил Байдукова слепым полетом.

На чем, значит, я и прославился,- улыбается Георгий Филиппович.- И стал, несмотря на то что я истребитель, специалистом самого высокого класса по слепым полетам.

Но была у него мечта- инженерный факультет Академии имени Жуковского. «Пускай мечтает! – подшучивал Чкалов. – Там четырнадцать человек на одно место!»

Да и из отряда испытателей «Батя» Анисимов отпускать не собирался: летчик отменный, а бились многие, пополнять отряд трудно. «Батя» дорожил каждым.

Был ли он прототипом «Бати» в кинофильме «Валерий Чкалов»? – спрашиваю Байдукова.

Нет, это другой. Но там намек есть. Сам-то Анисимов вряд ли бы взялся за дальние перелеты, не то что Чкалов.

И пошел Байдуков по начальству просить отпустить его учиться. Отказать, отказать… А он доказывал, что летчик-испытатель должен быть инженером, что выгодней иметь летчика, который бы хорошо знал законы аэродинамики и понимал, что и почему показывает прибор, измерения которого выписываются в виде интегрального или дифференциального уравнения. Летчик-испытатель пишет в своем заключении одно, а инженер доказывает другое- по приборам… Байдуков высказывал свою точку зрения и начальнику Управления ВВС Алкснису. «Долго добивался у него разрешения и наконец стал студентом»,- говорит Георгий Филиппович.

Но только приступил к занятиям- вызывает начальник академии Александр Иванович Тодорский:

Вам надлежит явиться к товарищу Леваневскому. Он задумал перелет через Северный полюс в Америку и приглашает вас в свой экипаж.

Наверно, прослышал о том, что я умею летать вслепую, и вот результат, – говорит Байдуков.

Тодорский вручил предписание:

«Слушателю 1-го инженерного факультета академии ВВС имени профессора Н. Е. Жуковского летчику Г. Ф. Байдукову поступить в полное распоряжение Героя Советского Союза т. Леваневского для выполнения особо важного правительственного задания.

Начальник Управления ВВС Алкснис».

У меня же отец сидит! – говорит Байдуков начальнику академии.

Об этом знают получше тебя,- отвечает Тодорский.- Твой отец сидит уже второй год, но если ты попал в такое постановление, то, как военный человек, должен стать по стойке «смирно» и выполнять.

Я готов, но имейте в виду, что я этот вопрос не поднимал и не был заинтересован. К тому же с Леваневским я не знаком, за руку не держался, видел только в кино, как спасали челюскинцев, да снимки в газетах. Что он за человек, я не знаю. Читал, что он морской летчик, потом начальник Полтавской летной школы. Чего вы от меня хотите?

Хочу, чтоб выполнили предписание.

Однако Байдуков настроился на учебу и не торопился к Леваневскому. Через несколько дней снова вызвал Тодорский:

Ну что, были у Леваневского?

Да я и номер телефона не знаю…

Ну, это мы быстро.

Начальник академии позвонил в Управление ВВС, записал на листочке телефон героя челюскинской эпопеи и протянул Байдукову. А дома его ждал пакет с грифом члена Центрального Исполнительного Комитета – приглашение приехать такого-то и во столько-то. Подпись – Леваневский.

Дальше тянуть было некуда, и в начале 1935 года Байдуков стал летать в одном экипаже с именитым Сигизмундом Леваневским и штурманом Виктором

Левченко на туполевской машине АНТ-25 – сменным пилотом, сменным штурманом и сменным радистом, готовясь к тому, что предстояло в дальнем многочасовом беспосадочном перелете.

Скажем сразу: перелет не удался. Над Баренцевым морем из двигателя забило масло, Леваневский принял решение вернуться, и Байдуков посадил машину в Кричевицах под Новгородом. Перед посадкой пришлось слить над лесом огромное количество бензина, им пропитались перкалевые плоскости, и, как только сели, одно крыло вспыхнуло. Экипаж успел выбраться на землю, Байдуков прихватил документацию и тут вспомнил, что в самолете остались деньги: Сталин распорядился выдать каждому члену экипажа по три тысячи долларов: