ПОДВОДНАЯ ОДИССЕЯ «Северянка» штурмует океан - Владимир Ажажа

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Заполярье в Мурманске чувствуется сильно, но определяется не температурой — в Москве мороз был не меньше, — а тем, что дневного света здесь в это время года почти нет и электрическое освещение на улицах чуть ли не круглые сутки. Мурманск — столица рыбаков. Правда, у него в последние годы пальму первенства настойчиво оспаривает Калининград, но пока здесь больше и рыболовных судов, и рыбаков–мореплавателей, и больше они добывают рыбы.

Мы идем по широким прямым улицам города. Высокие красивые дома от подножий скал спускаются к Кольскому заливу, но сейчас он из‑за тумана не виден: слишком сильно парит залив — мороз трескучий, а вода — ответвление теплых струй Гольфстрима — не замерзает.

И мы пошли навстречу мраку и туману, туда, где у одного из причалов, готовая к дальнему броску, приютилась наша «Северянка».

Среди косм тумана, временами разрываемого огнями прожекторов, мы еще издали увидели подводную лодку. Застыв на черной воде, она напоминала неподвижную гигантскую рыбину. В воде лодка сидит глубоко, причал высок, и мы смотрим на нее сверху. Корпус окрашен в стальной цвет, узкая полоска носовой и кормовой палуб черная. На взметнувшейся рубке сверкающая белая надпись — «Северянка».

С благоговейным и в то же время тревожным чувством мы молча вглядываемся в большую стальную сигару, в которой предстоит провести много дней и ночей.

Было время отлива, и трап, ведущий с причала на лодку, был настолько крут, что спускаться по нему казалось удобнее всего на четвереньках. Но мы и несколько прибывших журналистов вынуждены потесниться: к трапу лихо подкатил грузовик. С него спрыгивают матросы и с видимым удовольствием от физической работы на морозе начинают выгружать мясо — целыми тушами. За мясом следуют разного вида и размера ящики и мешки, тоже с продуктами.

Вдруг где‑то внизу, между очень выпуклым бортом лодки и высоким причалом, на котором мы все еще топчемся, раздается какое‑то шипение и характерный треск электросварки. Носовая часть лодки озаряется голубоватыми вспышками: стоя на небольшом плотике, сварщики заканчивают монтаж крепления для подводного светильника.

В общем, суеты нет, но чувствуется напряжение людей, торопящихся успеть вовремя.

На четвереньках спускаться не будем: вот веревка, которая должна выполнять роль поручней. Опора, надо сказать, довольно шаткая. Но это все мелочь. Самое важное то, что нам удалось наконец ступить на палубу, над которой не раз смыкались морские волны и которая скоро опять будет испытывать страшное давление многометрового слоя океанской воды. С палубы поднимаемся по узкому трапику на мостик. Здесь с трудом умещаются четыре человека среднего сложения и то с риском оступиться в открытое жерло рубочного люка. Он служит входом и выходом из подводной лодки. Рядом с люком толстостенная литая крышка. Она герметически закрывает отверстие люка, а сейчас гостеприимно откинута. Вход напоминает глубокий освещенный колодец. По узкому стальному трапу осторожно сползаем в недра лодки.

Представления о внутреннем устройстве и условиях жизни на лодке у большинства читателей сформировались по книгам Жюля Верна. И в самом деле, как можно забыть описания просторных, изящно меблированных помещений «Наутилуса», машинного отделения двадцати метров в длину, роскошной библиотеки с книжными шкафами из палисандрового дерева, салона–музея с редкостными картинами, скульптурами и коллекциями. Немногочисленный обслуживающий персонал, полная электрификация и автоматизация, комфорт и, наконец, огромные окна в подводный мир — таким остался в нашей памяти таинственный корабль капитана Немо…

Дном колодца, в который мы спустились, служит металлическая палуба центрального поста. Так называется помещение, где сосредоточено управление лодкой. Сразу же изумляет множество штурвалов, клавишей, рукояток, вентилей, циферблатов. Агрегатов управления так много, что нет даже маленького свободного участка на стенах помещения. Это царство техники производит на неискушенного человека ошеломляющее впечатление. «Вот это да!» — первые слова, которые после большей или меньшей паузы произносят вслух или про себя люди, попавшие сюда впервые. После наступает минута растерянности. Куда идти дальше? Никаких дверей, вокруг безмолвные механизмы. Слабый желтоватый свет, исходящий из небольших плафонов, и мерцание разноцветных огоньков на контрольных щитах усиливают подавленное состояние новичка.

Вдруг в стене открылась низкая круглая дверь, и в нее протиснулась плотная фигура человека с лукавой физиономией. Это Степан Жовтенко — старший трюмный. «Король воздуха и воды» — так уважительно называют эту персону на лодке. Он отвечает за механизмы погружения и всплытия подводного корабля, его непотопляемость и живучесть. Его стихия — воздух высокого, среднего и низкого давления. Насосы, помпы, компрессоры, вентиляция — вот далеко не полный перечень «королевского» хозяйства.

О Степане Жовтенко мы слышали еще на берегу. Он пять лет служил на подводной лодке. После вернулся на родной завод «Молот» в Ставропольском крае. Ремонтировал сельскохозяйственные машины. Хорошо зарабатывал. Но любовь к суровым северным морям оказалась слишком сильной. И когда узнал из газет, что решено переоборудовать одну из подводных лодок Военно–морского флота для науки, написал письмо своему бывшему командиру с просьбой «помочь устроиться». Надо было так случиться, что этой лодкой оказалась та, на которой Жовтенко служил. Та самая, на которой знал каждый винтик, каждую царапинку. Но раньше она имела боевой номер и была грозным морским оружием, теперь же стала мирным научным судном.

Чтобы прибывшие быстрее почувствовали себя «как дома», Жовтенко ободряюще улыбнулся и повел в носовой отсек.

Тут произошло знакомство неискушенных с круглыми герметическими дверями. Жовтенко без кривотолков объяснил, что, открыв очередную дверь и протиснувшись в следующий отсек, следует сразу же закрыть ее и задраить при помощи длинной рукоятки. Впоследствии к этому привыкли, но вначале каждая такая операция вызывала ощущение, что попал в какую‑то жуткую западню, знакомую по кошмарным снам. Тесный стальной лабиринт сплошь загроможден непонятными, а потому гнетущими механизмами. «Как таракан в будильнике», — признался потом один из корреспондентов.

Между тем Степан невозмутимо продолжает «посвящение в подводники»…

Главная часть подводной лодки — прочный корпус Это водонепроницаемый стальной полый цилиндр, длиной в несколько десятков метров с коническими концами. Его одевает гигантская металлическая рубашка наружного легкого корпуса из более тонкой стали. Он и придает подводной лодке знакомую всем обтекаемую форму. Но не это его основная задача. Большие свободные пространства между стенками легкого и прочного корпусов разделены на отдельные помещения, называемые систернами главного балласта. Именно они позволяют лодке погружаться и всплывать. При плавании над водой систерны заполнены воздухом, и несмотря на то что в своей нижней части каждая систерна свободно сообщается с водой, та в нее войти не может — в верхней части легкий корпус герметичен, и заполняющему его воздуху уйти некуда. Когда нужно погрузиться, дается команда:

— Принять главный балласт!

Старший трюмный поворачивает рычаг, и в верхней части каждой систерны открываются клапана вентиляции — отверстия, через которые стравливается воздух. Вода заполняет систерны, лодка быстро «набирает вес» и уходит на глубину. Для изменения глубины служат горизонтальные рули, или, иначе, рули глубины. Их две пары — в носу и в корме. По виду и принципу действия они напоминают рули высоты на задней части крыльев самолета.

— Продуть балласт! — приказывает командир при всплытии.

Клапана вентиляции закрываются, и в систерны под большим давлением врывается воздух из баллонов, выталкивая из них воду через нижние отверстия — кингстоны. Освободившись от водяного балласта, лодка всплывает.

Внутренний прочный корпус разделен на семь отсеков. В случае пробоины вода заполняет лишь один из отсеков, а в других люди могут продолжать борьбу за живучесть корабля.

Первый отсек раньше определял боевую мощь лодки и назывался торпедным. В нем хранилось оружие подводной лодки — самодвижущиеся сигароподобные торпеды, несущие заряд огромной взрывчатой силы, и располагались торпедные аппараты, из которых торпеды выстреливались сжатым воздухом. Под металлической палубой отсека размещены цистерны с пресной водой, топливом и машинным маслом.

Сейчас первый отсек стал научным. Торпеды выгружены оттуда навсегда, и их место заняли иллюминаторы — наше основное средство для наблюдения за подводным миром. Их три. Два расположены по бортам и наклонены немного вниз. Они служат для обзора по сторонам, а также дна. Третий иллюминатор, над головой, предназначен для наблюдения происходящего вверху. Под ним подвешено оригинальное кресло, отдаленно напоминающее зубоврачебное, а возле бортовых иллюминаторов установлены поворотные сиденья, как у пианистов. Сидя у иллюминаторов, можно делать зарисовки, производить кино- и фотосъемку. Аппаратура для съемок укреплена рядом с каждым иллюминатором на поворотных кронштейнах. Для каждого иллюминатора пришлось прорезать прочный и легкий корпуса лодки, а затем соединить оба отверстия расширяющимся наружу раструбом, обеспечивающим необходимый обзор.