Пути зла - Джон Тренейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой в ответ рассмеялся: «Но ты…»
И первый, в свою очередь расхохотавшись, добавил: «Займусь этим опять следующей же ночью. Не так уж это плохо».
Джонни не очень ясно понимал, о чем они говорили. Но это вполне могло относиться и к кладбищу Корт-Ридж. В то утро он поклялся себе никогда туда не возвращаться.
Джонни вошел в дом. Злая Колдунья сделала вид, что не замечает его. Не хотела с ним разговаривать, даже не смотрела в его сторону. Она сидела у стола и, не поднимая головы, шелушила горох.
Когда Джонни проходил через переднюю, она спокойно сказала:
– Запомни одно: твою мать убила не я.
Мальчик застыл на месте. Как будто окаменел, как в ту минуту, когда ожидал, что его укусит собака. Он знал, что за этим последует.
– Твой отец сделал это.
Диана с Эдом тянули время в приемной, не в силах «феньшоу» – по-китайски: «разжать руки». Диана в таких случаях употребляла более грубое выражение: «разбежаться».
– Поступать так с друзьями… – сказал Эд, и Диана неохотно кивнула в знак согласия.
Во время интервью Дик Джекобсон неожиданно повел себя как сукин сын. А кем он сам-то считал себя – незрелым юнцом, что ли? Идея создания Подразделения по делам несовершеннолетних преступников принадлежала Диане. Она давно ее вынашивала: подразделение, помогающее в работе, но не заменяющее судебную клинику. Эта группа психологов, работающая в тесном контакте с отделом уголовной полиции, должна была рассматривать только те дела, где и преступнику и жертве не больше восемнадцати лет. Специальная группа занималась бы преступлениями на сексуальной почве. Диана хотела так спланировать работу этого подразделения, чтобы психологи главным образом обучали полицейских анализировать, как реагируют подростки на стрессовые состояния, что они при этом чувствуют. Врачи должны были давать полезные советы (подумать только, какую изворотливость она проявила в этом деле) полицейским, если возникала такая необходимость. Однако Дик Джекобсон (может, он спятил, чертыхнулась про себя Диана) только что сказал ей в лицо, в прямом эфире, что все это – задумка Питера Саймса, шефа полиции в Парадиз-Бей.
– Может быть, я ошибся, – сказал Эд, – подав заявление о переводе на эту должность.
Она не сразу поняла, о чем речь.
– Ты… ты войдешь в наше подразделение?
– Если ты согласишься.
«Невозможно изо дня в день работать рядом с этим человеком, – думала Диана. – Однако…»
– Почему? – с трудом выдавила она из себя.
– Потому что мы должны заниматься ребятишками. Как иезуиты. Помнишь: «Отдайте нам их в первые семь лет жизни, и они останутся с нами навсегда»? В наши дни религия не дает ответа на все вопросы, но, по крайней мере, детей можно научить гражданским…
«Не к лицу Эду разглагольствовать об этических нормах, – рассуждала Диана. – Какая фальшь!» Однако его слова задели ее за живое. У него, оказывается, была цель.
– …потому что сам я рос в семье, где было пятеро детей, – продолжал Эд, – и до сих пор помню, в какие переплеты мы попадали. Потому что на прошлой неделе мне пришлось завести дело на тринадцатилетнего мальчишку, который изнасиловал семилетнюю девочку. А когда я пришел поговорить с ним, мальчишка заявил мне: «Если бы вы напортачили со своей болтовней о Мирандо-Эскобедо, я бы дал вам прикурить». И так сказал мне не его адвокат, а мальчишка.
Хотела ли она видеть в своей команде именно этого детектива, именно его…
– Ты все еще детектив второго класса? – спросила его Диана. И он кивнул ей в ответ.
Так нужен ли ей в команде какой-то детектив второго класса? Именно детектив второго класса?.. Она не успела ответить себе на этот вопрос, как Эд заговорил снова:
– Так как же ты относишься к приятным новостям? – Эдвин (черт побери, Диана не могла теперь называть его иначе) с самоуверенным видом оперся о стол секретарши. – Мы нашли уйму вещей, украденных из твоей старой квартиры.
– И шень-пей? О Эд! – воскликнула Диана.
Она хотела еще что-то добавить, но не смогла вымолвить ни слова. Воры забрались в ее квартиру ночью, когда она занималась переездом. Они украли табличку с родословной их семьи: прямоугольную пластинку, вырезанную из полированного дерева, на которой китайцы записывают семейную родословную! Табличка обычно хранится на семейном алтаре. Табличка Дианы начиналась и кончалась Ба-бой, ее отцом, Цзян Чан-Сянем, гражданином провинции Шандонг. Это был единственный мужчина, которого она любила, хотя почти не помнила его. Диана всегда зажигала ароматические палочки перед этой табличкой и молилась каждый день. Когда украли его шень-пей, она переживала так, будто воры украли самого отца. Исчезли и благовонные палочки. А с ними и еще один светильник, ее светильник, уже и так едва тлевший после смерти Ма-ма.
– Шень-пей воры намеревались использовать в утилитарных целях. Полицейские нашли его при обыске. В квартире, где еще нашли твое стерео и телевизор, сумочку с двумястами тридцатью долларами и кольцо. Но пистолета нет, его все еще не обнаружили.
Диана взяла себя в руки.
– По-твоему, шень-пей они собирались выбросить как ненужный хлам, – произнесла она прерывающимся от волнения голосом.
– Преступное намерение, доктор, преступное намерение. Когда окажешься неподалеку от полицейского участка, загляни туда и забери свое имущество. Спроси сержанта Меллоу. А как насчет того, чтобы пообедать в субботу?
До Дианы, все еще не оправившейся от потрясения, не сразу дошло, о чем он говорит. Слова мелькали в ее сознании. Потом до нее дошел смысл сказанного.
– О, конечно, – отозвалась она. – Захвати с собой Ровену, почему бы и нет?
– Диана…
– До скорого, Эдвин.
Сделав три шага, Диана остановилась и оглянулась, на губах играла веселая усмешка. Она знала, что это дешевый прием, но…
– Эдвин? В самом деле…
Эд ничего не ответил.
– Сколько времени мы провели вместе, а я и не знала твоего настоящего имени. И сколько вечеров ты говорил, что дежуришь, а сам уезжал домой, к жене, о которой ни разу не обмолвился ни единым словом. – Внезапно гнев Дианы вырвался наружу. – И у тебя хватает наглости приглашать меня на обед?
Она выбежала на улицу и села в машину, которую заказал для нее Дик. Несмотря на то, что в машине работал кондиционер, воздух кипел от ее негодования. Горькие воспоминания всплывали вновь и вновь: их многочисленные неудачи в постели, измены Эда, ложь и предательство…
Когда Диана вернулась в клинику, она даже обрадовалась, узнав, что Джулия ушла на ленч. Диана заварила себе чай и вытащила список тех, кому надо позвонить. Первым номером в списке значилась фирма под названием «Обеспечение безопасности».
Эти ребята подписали с Дианой контракт на оборудование дома сложной электронной системой сигнализации. С тех пор прошло два месяца. Их рабочая неделя неизменно начиналась со слов «завтра» и состояла из пяти таких «завтра», но все оставалось на своем месте. Они доводили ее до белого каления, однако о них шла слава как о мастерах, лучших в своем деле. Ни одному из сотрудников (они не признавали всяких там директоров, партнеров и прочих) не было больше двадцати четырех. Все, как один, бросили учиться, но в электронике они разбирались не хуже, чем Диана в психиатрии.
Сегодня, как и всегда, Диана, выслушав автоответчик, оставила свое обычное послание: «Хватит тянуть, принимайтесь за работу сегодня же». К этому времени облака растаяли в бледно-голубой вышине, солнце стало припекать больше, где-то там, на побережье, шумел прибой… Ладно. Может быть, завтра.
Не успела Диана положить трубку, как вошла Джулия, вернувшаяся с ленча. При виде Дианы глаза ее засветились.
– Новый пациент, – радостно сообщила она. – И мальчик, похоже, приятный.
– По суду? – вздохнула Диана.
– У-у-у. Частным образом. Эта женщина, Николь Андерсон, позвонила, чтобы договориться о приеме. Ему десять лет. Зовут Джонни. Записала я их на конец дня, подойдет?
Не подойдет. Список частных пациентов Дианы трещал по швам. Она уже объясняла это Джулии раньше, объяснила еще раз теперь.
– Но я проверила рекомендацию, – возразила Джулия, протягивая листок бумаги, лежавший на ее пюпитре. – Фрэнсис Баггели, вы вместе учились, верно?
На письме стояла дата: 5 апреля. Диана, должно быть, уже получила это письмо, наверное, и прочитала, но в памяти не осталось ни малейшего следа. Перегрузки, смерть матери…
– Не смогу принять его, – отрицательно покачала она головой.
Взгляд Джулии красноречиво говорил: «Слишком поздно, этому письму почти месяц».
– Попробуй дозвониться до Фрэнсиса, – попросила Диана.
Джулия похлопала рукой по открытому справочнику.
– Я знала, что он ваш старый приятель, – сказала она, оправдываясь. – И он просил вас оказать ему услугу: принять мальчика. Я была уверена, что с этим все в порядке, и записала его на предварительное собеседование.
