Джентльмены предпочитают блондинок - Анита Лус

А когда пришли Дороти с Джеральдом, я им рассказала, что Свинтус оказался настоящим джентльменом, и еще сказала, что джентльмен, который шлет по дюжине орхидей каждый день, ведет себя как принц Свинтус залился краской и был так доволен, что даже не сказал, что это не он Потом я начала вокруг него суетиться и посоветовала ему быть начеку, потому что он такой красавчик, а я такая импульсивная, что как-нибудь не удержусь и прямо-таки его поцелую. Свинтусу было очень приятно, что его назвали красавчиком, и он все время краснел и глупо ухмылялся. Потом он пригласил нас на ужин, и они с Джеральдом пошли переодеться к ужину. А мы с Дороти, когда они ушли, немножко поругались, потому что Дороти меня спросила, кто из братьев Джессов Джеймсов мой отец. А я ей сказала, что никогда не опушусь до того, чтобы тратить время на мужчину, оказавшегося просто-напросто танцором, к тому же временно безработным. Дороти же мне сказала, что Джеральд – не просто мужчина, а настоящий джентльмен, потому что он прислал ей записку на бумаге с вензелем, а я ей сказала – ну и съешь его, этот вензель. Ну вот, а потом мы пошли одеваться.

Сегодня утром Гарри, наш приятель-коридорный, разбудил меня в десять утра – он принес коробку с дюжиной орхидей от Свинтуса. Пусть Свинтус пришлет мне еще несколько дюжин орхидей, тогда он поймет, что проще было бы согласиться на бриллиантовую диадему. Я твердо убеждена, что надо воспитывать в джентльменах привычку тратить деньги, и если начать с покупки дюжины орхидей каждый день, то привычка выработается легко.

21 апреля

Вчера днем я взяла Свинтуса за покупками, и мы отправились на Бонд-стрит. Я отвела его в ювелирный магазин – сказала, что мне необходима серебряная рамка, куда я вставлю его фотографию. А еще я сказала, что когда девушка знакомится с таким красивым джентльменом, ей хочется держать его фотографию на своем туалетном столике, чтобы все время на нее любоваться. Свинтус был явно польщен. Ну вот, мы с ним пересмотрели все серебряные рамочки, а потом я сказала, что серебряная рамка для его фотографии не годится, и я это поняла, как только увидела золотые. И тогда мы стали смотреть золотые. А потом оказалось, что на фотографии он в форме, я и сказала, что в форме он выглядит совсем замечательно и золотой рамки недостаточно, но платиновых у них не нашлось и пришлось просто купить лучшее, что у них было.

А потом я его спросила, не может ли он завтра, когда мы пойдем на чай к миссис Уикс, надеть форму. Он был очень польщен, улыбался во весь рот и сказал, что обязательно наденет форму. А я сказала, что я, бедняжка, рядом с ним в форме буду выглядеть такой простушкой. И тогда мы стали выбирать для меня браслет, но тут в магазин вошла хорошая приятельница его жены, которая живет в загородном доме, и Свинтус ужасно занервничал – не хотел, чтобы его увидели в ювелирном магазине, куда он столько лет не захаживал, и нам пришлось уйти.

Сегодня утром Дороти позвонил Джеральд, он сказал, что послезавтра устраивают прием в саду с благотворительной распродажей, и спросил, не согласимся ли мы с Дороти поработать на этой распродаже, и мы сказали: да, конечно.

А сейчас мне надо позвонить миссис Уикс и сказать ей, что я с ее позволения приведу на чай сэра Фрэнсиса Бикмана. Жаль только, что Свинтус так любит рассказывать всякие истории. Собственно говоря, мне даже нравится, когда джентльмен рассказывает истории, только когда эти истории разные, а когда он рассказывает все время одни и те же истории, это ужасно действует на нервы. Да и вообще, Лондон мало расширяет кругозор, я ничего нового не узнаю, только слушаю истории Свинтуса, и мне вовсе не хочется их запоминать. Так что Лондон мне уже надоел.

22 апреля

Вчера Свинтус пришел в форме, только он был очень расстроен, потому что получил письмо. Оказывается, в Лондон приезжает его жена, она каждый год ездит в Лондон перешивать свою одежду, потому что она из тех женщин, которые любят экономить. Так вот, она собирается остановиться у той самой дамы, которая видела нас в ювелирном магазине, потому что у друзей останавливаться дешевле. Я очень хотела Свинтуса подбодрить и сказала, что эта дама, по-моему, нас не видела, а если и видела, то наверняка своим глазам не поверила – ведь не мог же он оказаться в ювелирном магазине. Только я не стала ему говорить, что нам с Дороти хочется поскорее уехать в Париж, потому что общество Свинтуса очень действует девушке на нервы. Но я сделала все, чтобы Свинтус почувствовал себя в форме как можно лучше, и даже сказала ему, что могла бы соответствовать ему, только если бы у меня была бриллиантовая диадема. А потом я ему сказала, что даже когда его жена приедет в Лондон, мы с ним будем дружить по-прежнему, потому что я им восхищаюсь, вне зависимости от того, в Лондоне его жена или нет, и еще сказала, что, по-моему, такие встречи – это перст судьбы. Потом мы пошли на чай К миссис Уикс, и Свинтус договорился с миссис Уикс, что он купит у нее бриллиантовую диадему, а она чуть чувств не лишилась, но пообещала хранить это в тайне, тем более что ей бы все равно никто не поверил. Так что теперь у меня есть бриллиантовая диадема, и я не могу не признать – все всегда складывается к лучшему. Только я пообещала Свинтусу, что всегда буду жить в Лондоне и мы с ним всегда будем дружить. Потому что Свинтус говорит, я – единственная, кто ценит его за его истинные достоинства.

25 апреля

В последние дни мы были ужасно заняты, и у меня даже не было времени вести дневник, а теперь мы на пароходе, который плывет в Париж, и в Париже мы будем уже к вечеру. До Парижа, оказывается, гораздо ближе, чем до Лондона Собственно говоря, мне совершенно непонятно, почему до Лондона надо добираться шесть дней, а до Парижа всего день.

Дороти совершенно расстроена, она даже ехать не хотела, потому что она безумно влюблена в Джеральда, и Джеральд сказал, что нам незачем уезжать из Лондона и надо посмотреть Англию, раз уж мы здесь. Но я сказала, что если Англия такая же, как Лондон, то мне совершенно непонятно, что в ней может быть интересного. Собственно говоря, мы даже немножко поругались, потому что Джеральд пришел на вокзал с браслетом для Дороти, вот я и сказала Дороти, что от такого человека надо избавиться. А Дороти пришлось ехать со мной, потому что ее дорожные расходы оплачивает мистер Эйсман, и он хотел, чтобы Дороти была моей компаньонкой.

Последним событием в Лондоне был прием в саду. Я продала очень много красных воздушных шариков, а один шарик я продала Гарри Лодеру – это такой знаменитый шотландский джентльмен, известный тенор – за двадцать фунтов. А Дороти сказала, что мне незачем покупать билет на пароход до Парижа, потому что, если мне это удалось, я и через пролив могу пройти по воде.

Свинтус еще не знает, что мы уехали, но я послала ему письмо и написала, что мы с ним когда-нибудь еще увидимся. Я так рада была съехать наконец из «Ритца», потому что шесть десятков орхидей в номере очень напоминают похороны. Я послала телеграмму мистеру Эйсману и сообщила, что в Лондоне мы ничему не могли научиться, потому что и так знаем слишком много, а если мы поедем в Париж, то сможем хотя бы выучить французский, если захотим.

Я очень-очень заинтригована – я столько слышала про Париж и думаю, что там кругозор можно расширить гораздо больше, чем в Лондоне, и я мечтаю посмотреть на парижский «Ритц».

Глава 4

Божественный Париж

27 апреля

Париж божественен. Мы с Дороти приехали сюда вчера, и здесь действительно божественно. Потому что французы восхитительны. Когда мы сошли с парохода и проходили через таможню, было довольно жарко и чем-то пахло, а французские джентльмены на таможне визжали ужасно пронзительно. Я огляделась по сторонам и увидела одного французского джентльмена в роскошной форме и решила, что это, наверное, очень важный джентльмен. Я дала ему двадцать франков французских денег, он всех растолкал и отнес наш багаж прямо на таможню. Я считаю, что двадцать французских франков – это очень дешево для такого джентльмена, у которого только на мундире золотого шитья долларов на сто, про брюки я и не говорю.

Собственно говоря, французские джентльмены, по-моему, так пронзительно визжат, особенно таксисты, когда получают на чай всего лишь маленькую монетку, которая называется «пятьдесят сантимов». Во французских джентльменах что хорошо – каждый раз, когда французский джентльмен начинает пронзительно визжать, его – кем бы он ни был – можно остановить пятью франками. Так приятно становится, когда французский джентльмен перестает визжать, что на это и десяти франков не жалко.

Так вот, мы поехали в отель «Ритц», и «Ритц» просто божественен. Потому что, по-моему, если девушка сидит в восхитительном баре, пьет восхитительные коктейли и смотрит на всяких важных французов, это и есть счастье. Собственно говоря, когда девушка сидит и смотрит на сестер Долли, на Перл Уайт, Мэйбелл Гилман Кори и миссис Нэш, она получает высочайшее наслаждение. Потому что когда девушка смотрит на миссис Нэш и понимает, что при миссис Нэш нет ни одного джентльмена, у нее дух захватывает.