Каспий, 1920 год - Иван Исаков

В Баку как будто всем руководит из подполья А. Микоян. На северном Кавказе - С. Орджоникидзе.

В Туркестане и командует армией и руководит народами М. Фрунзе.

Здесь - Киров. Временами исчезает, и никто не знает, куда. Но все знают, что туда, где жарче всего.

Однако мне не везет, Киров на «Деятельном» при мне ни разу не был.

В городе чаще других фамилий слышно «Атарбеков» - предчека и начальник особого отдела фронта. Кажется, уехал в неизвестном направлении. Видел раза два на митингах. Вид суровый.

* * *

Ну что ж! Я не знаю планов Ленина, Ставки, даже Кавказско-Каспийского фронта. Командиру миноносца не положено.

Но одно ясно - чем скорее мы разобьем белых и англичан на Каспии, тем скорее кончится война и на других театрах.

17 марта (вечером). Астрахань - порт.

Решил, что, опираясь на авторитет командира, такого удачного случая упускать нельзя. Вечером пригласил в каюту механика и боцмана с целью организовать разводку на работы.

Приказал: заранее наметить, кого и на какую работу поставить завтра с утра; наметить старшин; приготовить инструмент и материалы - одним словом, все, чтобы работа прошла организованно.

Начало работ после чая, по дудке.

То есть разводку провести как полагается.

- Как в старое время? - спросил многозначительно боцман.

- Не все было плохо в старое время. И небось вы сами многому научились в старом флоте?

Гробовое молчание.

Ушли мрачные.

* * *

Только потом я понял свою ошибку: что не пригласил комиссара, что не дал ему времени подготовить команду к резкому повороту в жизни корабля, опираясь на более сознательных.

Излишняя самоуверенность молодого командира.

Мог здорово поплатиться за свою ошибку.

Опять выручил случай.

29 марта. 12-футовый рейд {22}.

Несмотря на то что этот эпизод из своей жизни никогда не забуду, все же его надо записать хотя бы задним числом.

Критический момент

18 марта в 8 часов с минутами, после подъема флага, вышел на палубу и нарочито громко скомандовал:

- Боцман! Свистать на разводку!

Боцман смущен. Посматривает то на меня, то на комиссара. Тихо, как бы извиняясь:

- У нас такого сигналу нету.

- Ну, тогда давайте «по большому сбору».

* * *

Дальше пошло совсем плохо.

Несколько строевых, медленно шествуя, стали по правому борту с таким видом - «посмотрим, что из этого получится».

Один, явно паясничая, прошел мимо меня, печатая, как гренадер, выпучив «глаза налево» и взяв под козырек.

Машинная команда сгрудилась у своего люка, по левому борту, но не стала шеренгой. Все остальные расположились демонстративно в качестве зрителей.

Помощник и штурман стали оба около комиссара.

Механик Лузгин, очевидно желая спасти меня от осложнений и нарушить томительную и мрачную паузу, подошел и попросил разрешения развести «своих ребят» по машинам и котлам.

- Не разрешаю! Пусть сперва построятся по уставу… (Реплика: «А устав Колчак увез!») Затем пусть старшины объявят наряд, кому и что делать. А вы должны следить за правильностью разводки, а затем руководить работами.

* * *

Только теперь я понял, что механик и боцман побоялись с вечера сказать команде (на что я рассчитывал) и поэтому происходящее для всех было абсолютно неожиданным.

Кое- кто стал примыкать к шеренге правого борта, и был момент, когда мне показалось, что попытка организовать разводку удастся. Но вдруг один из сзади стоящих кликнул:

- Братва! Даешь в кубрик на экстренное собрание!

Ясно было, что некоторые искренне считали необходимым обсудить такой серьезный случай. Для других это явилось предлогом выйти из строя явно бесцельного в этих условиях. Мгновенно все зашевелились, и первые уже начали спускаться по трапу с весьма нелестными репликами по адресу командира.

Полный провал!

- Слишком перегнули! - сказал комиссар с некоторой укоризной.- Надо людей сначала убедить… - И во весь голос крикнул: - Товарищи!

Все приостановились, поворачивая к нему голову, но в тот момент гулко затарахтели глушители истребителя {23} и чей-то голос в малый мегафон заорал:

- На «Деятельном»!

- Есть на «Деятельном».

- Командир наверху? Срочно собирайтесь. По приказанию комфлота пойдете с нами!

Катер уже подошел вплотную. Флагманского штурмана Корсака я знал немного, а второго командира видел впервые.

- А как корабль?… Что с собой брать?… Я ничего не понимаю!

Второй (по всем признакам, тоже офицер штаба), не смущаясь тем, что наш разговор напряженно и с любопытством слушают семьдесят пять человек, с уморительной улыбкой сказал:

- А мы сами ничего не понимаем! Корабль сдайте помощнику. Время - одна минута. С собой возьмите полотенце и зубную щетку… Ну, вроде как когда на «губу» {24} садиться приходится… и на сборы еще одна минута!

Кто- то за моей спиной хихикнул.

Кто- то «догадливо» изрек:

- Своего выручают.

Но я повернулся к Снежинскому:

- Считайте, что корабль я вам сдал. Вы его лучше меня знаете.

Сбежал вниз, взял «малый флотский» {25}, швырнул в него две записных тетради и все, что полагается для «губы».

Перешагивал через борт при гробовом молчании. Еще через минуту катер сделал крутую циркуляцию и с трескотней всех трех глушителей помчался вниз по реке.

Откровенно говоря, все было так неожиданно и спешно, что я не успел разобраться в своих переживаниях.

Из одного затруднения временно выскочил, но что за сюрприз ждет впереди?

* * *

- Вы, надеюсь, не забыли, что являетесь не только командиром миноносца, но по совместительству еще флагманским специалистом по тралению и заграждению? - спросил, улыбаясь, комфлот, обращаясь ко мне, когда мы трое вошли в его кабинет.

- Никак нет. Хотя ни тралить, ни заграждать еще не приходилось.

- Ну, так теперь придется.

* * *

Из штаба мы вышли через десять минут с огромными пакетами под сургучными печатями и добрыми напутствиями. И опять треск моторов вынуждал кричать в ухо соседа, а ветерок от большого хода заставил застегнуть бушлат на все пуговицы.