Война 2030. Атака Скалистых гор - Федор Березин

Далее, об использовании в рекламе сексуальных символов, что в «творчестве» обвиняемого присутствует постоянно. Сие не нуждается в доказательствах, ибо видно невооруженным глазом, однако доказано специально назначенной следственной комиссией. Так вот, не вызывает сомнения, что данные символы, показываемые по открытым TV-каналам без ограничений, приравниваются к развращению общества в целом, а несовершеннолетних членов общества в частности. Тут пункты шесть и семь. Пункт семь, в вышеназванных, то есть чрезвычайных условиях, приравнивается к уничтожению долговременных запасов накопленных для отражения агрессии, ибо несовершеннолетние являются будущими солдатами, матросами. Разложение же молодежи, есть растление боевого духа бойцов идущих в бой сейчас, что, естественно, в условиях боя, есть действие ведущее к резкому увеличению потерь, до неприемлемого уровня. Следовательно, прямое потакание врагу. Что, конечно же, предусматривает высшую меру.

Помимо этого, заостренность художественной пропаганды данного автора, прямым образом ведет к увеличению изнасилований, то есть к провоцированию межполовой войны. В «Уголовном кодексе», пункта прямо соответствующего названному деянию нет, посему, обвинение вынуждено действовать по закону подобия. Ближайшим пунктом отожествляемым с вышеуказанным действием является, присутствующее в более ранних вариациях кодекса, «Разжигание межнациональной и (или) межрасовой вражды», а также «Пропаганда войны». Поскольку дело идет о пропаганде внутри собственной страны, то, следовательно, соответствует «пропаганде гражданской войны». По всем названным пунктам, в условиях современного состояния государства и общества, предусматривается высшая мера.

Далее, по тем же изнасилованиям. Здесь признается не только провокация, но казуистически завуалированное, подстрекательство. То есть соучастие. И опять же в массовом масштабе. Что в условиях… (все понимают, о чем речь, и не стоит утомлять народный суд бесконечными повторениями)… признается действом ведущим к выводу из строя защитников родины, ибо в условиях войны, на фронт призываются и женщины тоже. Тут, также понятно — высшая мера. Итого мы имеем пункты восемь и девять.

Теперь по поводу показа на TV деликатесов, а также кормления животных дорогим продовольствием. В условиях, когда львиная доля жителей пожилого возраста не может позволить себе полноценного питания, данное действо, само собой включая пункт три, приравнивается к намеренному издевательству над пожилыми людьми. А поскольку пожилой человек, относительно средневозрастного, может считаться больным, то, следовательно, к намеренному издевательству над больными людьми. Выражаясь проще — это ни что иное, как садизм. Подсудимый психически здоров, а значит, данные действия преднамеренны и, кроме того, загодя и скрупулезно спланированы. То есть, садизм самого гнусного толка, осуществляемый по отношению к людям, не могущим себя защитить. Это пункт десять. Естественно, в вышеперечисленных условиях он предусматривает высшую меру. Садистские же действия в массовом масштабе, тем более в условиях войны, разумеется, караются смертной казнью.

Еще обстоятельства. Поскольку данный обвиняемый действовал не в одиночку, а использовал пособников — операторов, девушек-моделей, художников и т.д., то ему в вину инкриминируется создание преступного сообщества. Это уже пункт одиннадцать. Преступные же сообщества действующие в полосе линии фронта в собственных боевых порядках, разумеется, являются прямым потаканием врагу и караются… Все все поняли?

Далее. Действия обвиняемого прямым образом направлены против культуры народа в целом. Они грубо, но вполне точно приравниваются не просто к хулиганству или вандализму, а к преднамеренному уничтожению историко-культурного наследия. Историко — же — духовное наследие есть крепежный стержень борьбы с агрессией. Подтачивание же этого стрежня в условиях войны это прямое потакание врагу. Непререкаемо карается смертью. Итого, перечислено двенадцать основных пунктов. Наличествует еще несколько второстепенных, но имеют ли они значение в данном случае для изменения приговора в сторону смягчения? Нет, не имеют. Потому перечисление их сейчас отменяется.

Итак, подсудимый, вы все поняли?

— Что вы себе позволяете, я буду жало…

— Да, кстати, в связи с особо зверским набором преступлений данного рецидивиста, а главное по случаю применения простого народного правила «Зуб за зуб», «Последнее слово» данному рецидивисту не предоставляется, ибо все его жертвы не имели возможность не только вступить с ним в спор, но даже не могли видеть его лицо. И значит, так же точно Народный суд поступает и по отношению к нему.

Итак, — фон происходящего теперь не включает даже неосвященную часть аллеи, вокруг пустырь, — подсудимый, вам зачитаны пункты обвинения, прав вы лишены, так что пора приступить к приведению приговора в исполнение. Столь большое количество пунктов предусматривающих «высшую меру» должно быть приведено в исполнение хотя бы в приближении. Homo sapiens существо, живущее один раз. Вам же в соответствии с двенадцатью пунктами уничтожения придется приблизиться к смертельной черте многократно. Но тут уж, по делам вашим. Тем более данный суд хоть и не открыт для народа, тем не менее показательный. Ибо результаты его будут наблюдаемы всеми, в том числе любезными вашими друзьями — СМИ, — а через них вашими сообщниками и коллегами-рецидивистами всех регионов.

Значит, поскольку ваши жертвы, в отличии от вас, не имели возможности вам возразить, то и вы перво-наперво лишаетесь таковой возможности… Господа ассистенты, прошу раздвинуть подсудимому челюсти и подать назначенному загодя палачу перчатки и инструмент… Итак, данный пропагандист врага лишается своего змеиного жала — языка… Ну-ка, господа судьи, подсветите господину палачу фонариком… Осторожно, сейчас вокруг будет очень грязно… А вы, молодежь, не увиливайте, смотрите и учитесь. Наше поколение со всеми вражинами не управится. Перенимайте опыт и развивайте новаторство.

Так. Следующее лишение будет касаться ручек преступника, органов, кои явно участвовали в написании всяческих сценариев вышеуказанного вредительского уровня. Держите фонари ровнее, господа судьи! Начнем с шаловливых пальчиков…

13. Примерка брони

— И не надо, дорогой мой Герман, про всякие высокотехнологические чудеса. Ты ведь не ракетчик, правильно? — отмахивался майор Драченко. — Уж поверь: там, на верху, у нас целая свора умнейший голов, собранных по нитке со всех России. Думаешь, они не прикидывали нечто в этом роде? Да, если бы можно было «фьют» — откуда-нибудь из стратосферы, «дрынь-дрынь» — внедрился в скалу, и «трах-бабах» — подорвал, то уж поверь мне, не стали бы рисковать.

— Ну уж, насчет риска не надо, Епифаныч, — в свою очередь махал ладонью лейтенант Минаков. — Что мы для Центра, в недоступных далях помещенного? Пыль сапоговая, верно?

— Не скажи, Герман, — отнекивался Потап Епифанович. — Хотя я ведь не о непосредственном риске исполнителей, я о другом. О том, что в текущем плане все многократно висит на волоске; в том смысле, что не на многих, а на одном тонюсеньком, и обрыв его ведет к полному провалу затеи. А ведь срыв акции — это невозможность повтора, верно? Враг уже насторожится. И потом, как мы с тобой догадываемся, наше дело только часть некой грандиозной затеи, так что срыв на фронте горы Корпуленк, очень даже вероятно, ведет к грандиозному общему провалу. Так что, если бы все получалось решить такой хитрой штукой, как проникающий заряд, думаю, вас бы в дело не бросили.

— Успокоил, Потап Епифанович, отец ты мой родной, — кивал Герман с ухмылочкой. — Возвысил, понимаете ли в ранге; поставил выше по приоритетности, чем оперативно-тактическая ракета.

— Ну не может она петлять по скальным коридорам, — улыбался бывший командир наемников, — не обучена еще. А вот ты со взводом — умеешь.

— Не, тут, видимо, не в том дело, майор. Какая-нибудь ALCM вполне сподобится подорвать входные створки. Ну а летя друг за дружкой, они, может, и по штольням смогут шустрить, как думаете?

— Значит, Герман Всеволодович, там есть непреодолимая для нашего случая ПВО, правильно?

— Наверное, вполне так, — соглашался Герман. — Однако думаю, здесь другая и всегдашняя фишка.

— И?..

— Секретность акции, понятное дело. Так ведь? Чего тут такого скрывать? Если запустить ракету, так даже если долетит, всегда получится отследить маршрут, точку старта и прочую всячину. Потом можно и на исполнителей выйти. А там мало ли… Обиженный вполне вправе нанести ответный атомный удар. Ну а здесь, кто его знает, что взорвалось? Может, тот же помещенный в горе реактор? Да, знаю я, Епифаныч, что он другого типа и не взрывается — вы же мне растолковывали. Но зато бомбочка у нас будет чья? Своя, местно-американская, с авианосца «Купер» доставленная. А посему, когда штабной комплекс на молекулы разлетится, получится очень четко определить что конкретно, на каком заводе сделанное, взорвалось. Так ведь?