Девочки с блестящим будущим - Венди Кацман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. Келли
Пыхтя от злобы, Келли Вернон сидела в машине, припаркованной возле центра дополнительного образования, и поджидала детей: старшую, выпускницу Крисси, среднюю, десятиклассницу Кэтрин, и младшего, семиклассника Калеба. Крисси проходила курс по углубленному изучению математики, Кэтрин – химии, Калеб – английского языка. Келли специально надела этим утром спортивный костюм, чтобы потратить час ожидания с пользой и прогуляться по тропинкам позади здания. Как ни крути, а сидячий образ жизни, бесконечные поездки, волонтерские собрания да переедание из-за нескончаемого стресса самым плачевным образом начали сказываться на ее фигуре, с каждым днем расплывавшейся все больше и больше, особенно в области пониже спины. Однако звонок от влиятельной мисс Барстоу, главы консультационного центра, спутал все ее планы. Стремительно округляющаяся пятая точка сразу стала наименьшим из зол, едва мисс Барстоу сообщила, что в этом году Стэнфорд готов принять только одного ученика Академии Эллиот-Бэй. По тону ее голоса Келли безошибочно определила: мисс Барстоу дает ей понять, что Крисси лучше отступить и не ввязываться в борьбу за Стэнфорд. Но кого они хотят продвинуть вместо нее? Винни Прессли? Брук Стоун? Разбежались! Келли так просто не сдастся, она будет биться до последнего – шесть последних лет она только и делала, что расчищала для дочери дорогу к победе, и, если надо, вырвет эту победу зубами. Да как они смеют не поддержать Крисси после всего, что Келли для них сделала? Для всех и каждого в этой проклятой академии! Неужто они забыли, кто готовил им эти чертовы собрания, подливал кофе и подносил закуски?
Что ж, прогулка – побоку. Келли вытащила горсть припасенных для детей протеиновых батончиков и кинулась просматривать ленты новостей в своих социальных сетях и сетях Крисси, где она быстренько залогинилась под аккаунтом дочери. Надо докопаться до истины – истины, которую мисс Барстоу наотрез отказалась ей открывать, – кто еще собирается подавать заявление в Стэнфорд. Соцсети, однако, хранили молчание. Тогда, сбросив с колен пустые обертки, Келли открыла на телефоне приложение «Блокнот», куда весь последний год заносила собранную по крупицам информацию почти обо всех ста учениках выпускного класса академии. «Блокнот» содержал бесценные сведения: права «наследования» (родители слишком высоко задирали носы, чтобы открыто бахвалиться этим), посещения университетов (ох уж эти детки, им и в головы не приходило отключать передачу геоданных в смартфонах), результаты тестов, рейтинги успеваемости, выбранные детишками курсы углубленного изучения предметов и факультативы (ну, это пустяки – зайди в кабинет родительского комитета, что направо по коридору, да и узнай) и обновления на веб-сайтах, где вербовщики подыскивали будущих студентов-спортсменов. Были в нем и имена удачливых ублюдков, выцыганивших финансовую помощь и, вероятнее всего, поступающих в университет без оплаты, чистые активы родителей учащихся, рассчитанные на основании стоимости принадлежавших им домов (спасибо, «Зиллоу», ты лучший интернет-сервис для оценки и поиска недвижимости), а также данные Комиссии по ценным бумагам и биржам США о проданных акциях. Информация из последних двух источников просто необходима, если хочешь определить, кто в состоянии значительно «облегчить поступление» (образно говоря, дать вступительной комиссии на лапу).
Не менее скрупулезно Келли отмечала в «Блокноте» ухищрения тех мамаш, которые, как и она, не имея за душой достаточных средств, всю свою кипучую энергию направляли на расцвечивание вступительных резюме своих чад, уповая, что этого хватит для поступления. Одна мамаша организовала некоммерческое предприятие, обучавшее детишек из Катманду вязанию, и назначила дочь президентом. Другая, не слушая отчаянных воплей протестующего отпрыска, отправила его прошлым летом в Оксфорд на экспресс-курс по античной мифологии, чтобы повысить его баллы по гуманитарным дисциплинам. Третья каждое лето, с тех пор как ее подающий надежды юный ученый пошел в седьмой класс, ходила по пятам за профессором биологии из Гарварда, умоляя взять сыночка на стажировку. Однако пальму первенства Келли скрепя сердце отдала хваткой проныре, сотворившей из дочери блогера: девица приобрела более шестисот тысяч подписчиков и за один только пост зарабатывала до пяти тысяч долларов! Да за такие деньги можно хоть целый век в университете прохлаждаться!
Подобное кибервынюхивание поглощало почти все свободное время Келли, но тут уж ничего не поделаешь – руководство академии, предпочитавшее из всего делать тайну, не оставило ей выбора. Прошлой осенью на собрании родителей одиннадцатиклассников мисс Барстоу довела до общего сведения, что «этические нормы школы» предписывают родителям воздерживаться от обсуждения друг с другом высших учебных заведений, выбранных их детьми, так как – чушь несусветная! – необходимо уважать право подростков на личную жизнь. Келли чуть в обморок не грохнулась от изумления – как можно не обсуждать то единственное, что у всех на уме? Мисс Барстоу, наверное, шутит? Однако мисс Барстоу не шутила: в Академии Эллиот-Бэй ко всему относились с предельной серьезностью. Стоит ли удивляться, что после столь решительного заявления целью всех разговоров озабоченных и изворотливых мамаш учащихся стало всеми правдами и неправдами выпытать из собеседниц информацию, куда поступают их дитятки, не проболтавшись при этом о планах и намерениях своего собственного отпрыска. Политика «большого брата» не пресекла кривотолки, а лишь загнала балаболок в подполье.
Телефон Келли затрезвонил, сигнализируя о новом сообщении.
Диана Тейлор: Последние новости: Робин Райли орет как оглашенная, что Алексис получила письмо счастья из Гарварда.
Келли: Ничего удивительного, она же спортсменка. Достали уже. Все места отхватили.
Диана: Тенли сказала, Грир сегодня ходила на встречу с представителями колледжа Уитмена. Как думаешь, Августа в курсе? Неужели Грир сомневается, что поступит в Университет Вандербильта?
Келли: По словам Августы, в Вандербильте им заявили, что «наследникам» не стоит рассчитывать на досрочное поступление. Возможно, подстраховываются.
Диана: Ах да, Вандер же у нас теперь новый Йель, верно?
Келли: Не слышала, кто-нибудь собирается на досрочную подачу в Стэнфорд? Ну, кроме Брук Стоун, само собой.
Диана: Не-а. Слышала только, что Грэм намеревается поступать либо в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, либо в Виргинский университет. Его мамаша на стену лезет.
Грэм был невероятно умным. Он углубленно изучал математику и естествознание и превосходно сдал общий тест для поступающих в университеты, получив за него тридцать три балла из тридцати шести возможных. По крайней мере, так утверждала его бывшая подружка из одиннадцатого класса, которая рада была почесать языком, после того как он ее бросил. У Келли прям гора с плеч свалилась – Грэм не интересовался Стэнфордом!
Келли: Что на него нашло? С его-то успеваемостью и результатами тестов ему прямая дорога в расширенную Лигу плюща! И то ладно, что он не собирается в Браун или Стэнфорд!
Диана: Угу… Убежала!
Несколько мгновений Келли вспоминала, как подружилась с Дианой. Прошлой весной совершенно невозмутимая Диана огорошила Келли неожиданным признанием, шедшим вразрез с обычными заявлениями родителей учеников.
– Представляешь, нас случайно занесло в Род-Айленд, и мы решили поступать в Браун.
Впрочем, Келли быстро разузнала всю подноготную. Тенли проболталась Крисси, что в весенние каникулы они с матерью совершили марш-бросок по двенадцати высшим учебным заведениям Восточного побережья, и Тенли в конце концов выбрала Браун. Келли облегченно выдохнула: Тенли, вздумай она поступать в Стэнфорд, могла бы стать опасной соперницей. Майкл, муж Дианы, работал венчурным брокером и преуспевал: ему не составило бы труда выписать чек на внушительную сумму любому выбранному дочерью университету. Выяснив, что их дочери друг другу не конкурентки, Келли и Диана объединились в группу отъявленных заговорщиц и завзятых
