Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар

Канадский писатель-фантаст Роб Сойер, сосредотачивающий в своих произведениях основное внимание на ключевых нравственно-этических вопросах, указывал, что даже при наличии такой возможности едва ли можно считать этичным воспроизводство в лабораторных условиях даже вымершего гоминида, и утверждал: «Если бы мы воскресили Homo erectus, он считался бы по нынешним меркам обладателем ярко выраженной умственной отсталости»[46]. Как, вероятно, считался бы и челошимп, если бы его сторонникам когда-либо удалось вывести его.

Высшие приматы

«Хотя несколько лет назад это показалось бы самой невероятной научной фантастикой, ныне для меня приемлемо предположить, что через несколько поколений у таких «говорящих» шимпанзе могут появиться труды, посвященные биологии или духовной жизни шимпанзе, написанные по-английски или по-японски (быть может, со словами «записал такой-то» в конце их)»[47].

Карл Саган, «Драконы Эдема»(пер. Н. С. Левитина)

Что могут рассказать нам о себе высшие приматы?

Если мы и вправду на 98 % шимпанзе, тогда, конечно, «я», разум, воля, душа, дух и духовность – просто человеческие проявления нормальных функций мозга животного. Возможно, стопроцентные шимпанзе действительно в состоянии помочь нам понять самих себя. Но при таком подходе к пониманию человеческого разума мы сталкиваемся с затруднениями. Вот некоторые из причин:

Свидетельство ДНК о сходстве между человеком и обезьянами не говорит нам о том, что нам требуется знать. Напомним, что весь генетический код записан всего четырьмя нуклеотидами (A, C, G, T), так что чисто случайное распределение покажет нам, что у нас имеется 25 % ДНК, общих с любой известной формой жизни, независимо от того, есть у нее мозг или нет. Кроме того, как напоминает нам эволюционный антрополог Джонатан Маркс, 40 % нашей ДНК является общей с ДНК рыбы, но никому не приходит в голову предположить, что рыба на сорок процентов человек[48] – или, если уж на то пошло, что люди – это рыбы на 250 %. Такие примитивные подходы, как выявление общего в ДНК, в действительности мало чем помогают понять человеческий разум, поскольку для этого нам требуется знать о различиях, а не о сходстве. В любом случае нынешние оценки сходства ДНК человека и обезьяны варьируются от 95 до 99 % в зависимости от правил, согласно которым тот или иной исследователь предпочел проводить оценку[49]. Так что неясно даже то, в какой мере ДНК является для нас общей.

Человекообразные обезьяны на самом деле не являются зеркалом, отражающим поведение или мышление человека. Приматологи изучают человекообразных обезьян, чтобы объяснить с эволюционной точки зрения человеческое поведение, особенно связанное с насилием. В результате ученые сосредотачивают внимание на поведении, которое является общим (или, по крайней мере, примечательным) у людей, даже если оно редко встречается у других приматов. Роберт Сассман из Вашингтонского университета и Пол Гарбер из Илинойсского университета после масштабного обзора литературы недавно указали, что большинство человекообразных обезьян не являются даже выраженно социальными животными, а тем более предрасположенными к насилию. Гориллы тратят на социальную активность всего 3 % своего времени, а шимпанзе – лишь 25 %. Сравнение поведения человека и обезьян легко искажается под действием предубежденности наблюдателя и вряд ли может многое поведать нам о нас самих[50].

В целом для шимпанзе и человека нехарактерна общность тесной эмоциональной связи. Если вы хотите жить с нечеловекоподобным существом, эмоционально близким к людям, выбирайте собаку, а не шимпанзе. В ходе исследований собаки неоднократно демонстрировали более выраженную способность понимать эмоции человека, нежели шимпанзе, хотя человеческое лицо больше похоже на обезьянью морду, чем на собачью. Как отмечает Колин Вудворд в The Chronicle of Higher Education,

наши ближайшие родственники, шимпанзе, следят за взглядом человека, но демонстрируют крайне низкие результаты в классическом эксперименте, где от них требуется понимание намеков в ходе наблюдения за кем-либо. В этом эксперименте исследователь прячет еду в один из нескольких контейнеров так, чтобы животное не видело этого. Потом шимпанзе разрешают выбрать один из контейнеров, причем экспериментатор влияет на правильность выбора различными способами – пристально смотрит, кивает, указывает пальцем, постукивает, наносит маркер. Только после длительных тренировок шимпанзе и другим приматам удается набрать результаты, превышающие случайные[51].

К 2001 году эксперименты показали, что собаки гораздо лучше шимпанзе находят пищу, пользуясь подсказками человека. Так что более выраженное генетическое сходство не означает большей общности разума человека и шимпанзе.

Утверждения, согласно которым по умственным способностям обезьяны подобны людям, спорны. Некоторые ученые посвящают всю свою жизнь обучению обезьян простому языку жестов, но, как отмечает Джонатан Маркс,

при всем интересе, вызванном экспериментами с обучением обезьян языку жестов, очевидны три момента. Во-первых, обезьяны действительно способны пользоваться системой обозначений, данной им людьми, и общаться при помощи этой системы. Во-вторых, им, к сожалению, нечего сказать. И в-третьих, они не пользуются никакими подобными системами в дикой природе[52].

Маркс заключает: «Просто язык – не для шимпанзе. В сущности, у коммуникации между шимпанзе и между людьми очень мало общего»[53]. И действительно, нечеловекообразным приматам, вероятно, недостает сложности нейронной сети, чтобы управляться с абстрактными мыслями, необходимым компонентом разума. Радиолог Эндрю Ньюберг и его коллеги отмечают:

У наших близких с точки зрения эволюции родственников, шимпанзе, присутствует рудиментарный вариант теменной доли. Хотя шимпанзе достаточно сообразительны, чтобы освоить простые математические понятия и развить навыки невербального общения, их мозгу, по-видимому, недостает нейронной сложности, необходимой для формулирования хоть сколько-нибудь значительной абстрактной мысли, а именно такое мышление ведет к появлению культуры, искусства, математики, техники и мифологии[54].

Одна из причин, по которой такие приматологи, как Джейн Гудолл, подчеркивали сходство между человекообразными обезьянами и человеком, всецело достойна похвал: эти ученые стремились обеспечить защиту природных мест обитания видов обезьян, которым грозило истребление, и положить конец негуманному обращению с обезьянами в лабораторных условиях. Но как указал Маркс, обезьяны нуждаются в защите как обезьяны, а не как аналог человека. Он отмечает: «Обезьян надо охранять и беречь, но размывать границу между ними и нами – значит прибегать к ненаучному ораторскому приему»[55].

«Работа с шимпанзе действует освежающе: они самые честные политики, о которых мы можем только мечтать. Когда автор теорий в области политической философии Томас Гоббс постулировал принцип непреодолимой тяги к власти, он был прав применительно и к людям, и к обезьянам. Наблюдая, как откровенно шимпанзе рвутся к доминированию любой ценой, бесполезно искать скрытые мотивы и целесообразные обещания»[56].

Приматолог Франс Б. М. де Валь

«Истинная политика, даже политика, достойная своего названия – единственная политика, которой я с радостью посвящаю себя, – всего лишь вопрос служения окружающим, служения обществу и тем, кто будет после нас. Глубже всего она коренится в нравственности, поскольку это ответственность, выраженная в действии по отношению к целому и ради него»[57].

Политзаключенный и активист движения за права человека Вацлав Гавел, бывший президент Чешской Республики

Так что шимпанзе не в состоянии помочь нам понять самих себя, поскольку от них нас отличает именно человеческий разум. Его появление и деятельность до сих пор остаются настоящей загадкой. Как говорит автор научных публикаций Элейн Морган,

«что касается очень близкого генетического родства, выявленного путем сравнения биохимических свойств белков крови, структуры белка и ДНК, а также иммунных реакций, различия между человеком и шимпанзе гораздо удивительнее сходства… Должно быть, с предками Homo sapiens произошло нечто, чего не случалось с предками горилл и шимпанзе[58].

О чем же могут поведать нам шимпанзе и другие высшие приматы? К сожалению, отнюдь не о том, что нам необходимо узнать. Они не в состоянии ответить нам на те вопросы, которыми не задаются сами.