Тайна взорванного монастыря - Алексей Биргер

Петько был довольно коренастым мужиком, с квадратным лицом. Лицо это казалось совершенно невыразительным, потому что все на нем было слишком мелким: и глаза, и нос, и рот. Мелким по сравнению с пространством, на котором они располагались, я хочу сказать. А ноги у него казались короткими по сравнению с туловищем. Его руки... может быть, мне так почудилось, потому что я уже много о нем знал, кто он такой, чем занимался, но я подумал, что, пожалуй, именно так и должны выглядеть руки убийцы: с пальцами как обрубки, с рыжеватыми волосками.

Словом, впечатление он производил не очень приятное. Лежал он очень тихо, стараясь даже не моргать лишний раз, чтобы не злить Топу. У меня язык чесался задать Мише несколько вопросов, но я понимал, что при Петько лучше не произносить лишнего, ведь мало ли какие вещи ему лучше не знать... Да и Миша молчал, сосредоточившись на управлении "Бураном". Вот так, молча, мы наискосок, оставив остров далеко справа, пересекли застывшую ледяную гладь озера, въехали на берег посередине набережной, в старом центре Города, пересекли его главную улицу - Свято-Никольскую, идущую параллельно набережной, проехали по улице Пушкина и, после двух поворотов, оказались в тихом переулке, у старого трехэтажного особняка - здания местного ФСБ.

- Подожди секунду, - сказал Миша. - Сейчас этого субчика заберут - и поедем.

Он выскочил из "Бурана", исчез в дверях, и, действительно, буквально через секунду вернулся вместе с двумя оперативниками, которые лихо вытащили связанного Петько из снегохода и поволокли в здание.

- Вы, там, оформите все как надо, - велел Миша. - А я пока парня домой отвезу.

- Есть, товарищ начальник! - весело отозвались они.

Миша уже забирался в снегоход.

- Ну что, готовы? Поехали? - спросил он.

- Готовы! - ответил я за нас с Топой.

Топа все ещё был немного напряжен, и я его поглаживал, чтобы он успокоился. Во-первых, он продолжал переживать встречу с нехорошим человеком и как будто говорил мне взглядом: "Если бы ты знал, чем от него несет!" - а во-вторых, он не очень любил ездить на снегоходе, не нравились ему эти штуковины, хоть отец его и приучал.

- Послушай, - проговорил я, когда мы миновали город и ровно и спокойно пошли по льду, напрямую к нашему дому. - Я вот думаю и не понимаю, как могло случиться, что мы не заметили этого Петько, когда он шел через озеро?

Миша мельком взглянул на меня и пожал плечами.

- Так ведь мы почти не глядели в окна, разговором были увлечены.

- Все равно, - возразил я. - Идти от дальнего берега озера к нашему острову - с час, наверное. На моторке ехать около получаса, а ведь человек движется намного медленней моторки, особенно когда по льду идет, так? За час мы несколько раз смотрели в окно, а Петько - в темном тулупе, и приближающееся темное пятно мы бы наверняка заметили и заинтересовались бы. Ведь мы считаем, что все эти сутки или двое после побега Петько и Скрипицын шли лесами, через заброшенные деревни, к нашему берегу озера, и вот они дошли, и Скрипицын, наверно, остался на том берегу, а Петько пошел на разведку... Может быть, держа в уме, что у него получится угнать какой-нибудь снегоход и вернуться за своим напарником. Мы глядели в окно тогда, когда зашел разговор, что там, за дальним берегом, находится лагерная зона - все непроизвольно взглянули, как это бывает. И потом, я, например, сидел лицом к окну на озеро, а вид из этого окна открывается очень хороший, далеко видно, и я бы обязательно заметил приближающееся темное пятно. И, честное слово, я бы, из-за всех наших разговоров, обязательно подумал, а не один ли из беглых это идет, и сказал бы вам об этом! Вот я и спрашиваю, как могло получиться, что мы ничего не заметили?

Миша расхохотался.

- Ну, ты даешь! Мозги у тебя хорошие, но не ищи загадок там, где их нет! Он мог, например, подойти к острову с той, дальней стороны, где пристань, и пойти вдоль берега, выглядывая рыбаков, настолько увлеченных подледным ловом, что про свои снегоходы они и думать забыли... Шел и шел вдоль берега, пока не дошел до маяка. В общем, как говорил Остап Бендер, "не учите меня жить, лучше помогите мне материально". Разберемся, не боись.

- Но, получается, Скрипицын до сих пор сидит на той стороне и ждет, когда его напарник вернется со снегоходом?

- Получается, - согласился Миша. - Я уже отдал все нужные распоряжения. Вот отвезу тебя, и совместно с милицией прочешем тот берег. Наверно, там все приготовления к облаве уже заканчиваются. Главное аккуратно её провести, чтобы не спугнуть Скрипицына и не упустить его. А то обидно будет.

- Но если он шел с той стороны... - начал я.

- Ну? - Миша опять бросил на меня быстрый взгляд. - Договаривай. Что тебя ещё смущает?

- То, получается, он шел как раз со стороны взорванного монастыря. А ведь, по тому, что ты рассказывал, взорванный монастырь значил для Петько и Скрипицына что-то важное - они даже рельеф местности вокруг него специально изучали. Так, может, Скрипицын прячется где-то там, и их побег как-то связан с той давней историей?

Мы уже почти подъехали к нашему дому, но тут Миша резко тормознул снегоход и выдержал паузу перед тем, как его развернуть.

- Ох, мальчишки! - проговорил он, покачивая головой. - Если бы... Да, если б все так складывалось в жизни, одно к другому, то это была бы не жизнь, а сплошные "Три мушкетера" - живи и радуйся! Слишком красиво, чтобы быть правдой, понимаешь? Но, как говаривал мой дед, "чем черт не шутит, когда Бог спит"! Давай проверим. Разумеется, мы ничего не найдем, но, будем считать, немного отвлечемся. Лишний часик у работы уворую, а? Тем более, что следы считать все равно не мешает как можно быстрее, да тут ещё и Топа с нами. Все унюхает, чего мы не разглядим. Поехали!

И мы, огибая остров, поехали к маяку.

У маяка мы остановились, и Миша предложил.

- Давай так. Пусть Топа берет след, а я поеду рядом с вами на снегоходе, на малой скорости. Я бы снегоход здесь оставил, чтобы тоже ногами пройтись, да вдруг ещё какой-нибудь паразит найдется, захочет его приватизировать? Потом ищи-свищи!

- Неужели даже ты не найдешь? - усомнился я.

- Найти-то найду, но зачем мне лишние нервы и хлопоты?

Тут из двери маяка появился Виссарион Северинович, заприметивший нас в окно.

- Отвезли голубчика? - крикнул он.

- Точно! - ответил Миша. - "Увели болезного, руки ему за спину, И с размаху кинули в "черный воронок"... А вот теперь решили передых взять, поиграть в искателей клада.

- Это дело хорошее! - сказал Виссарион Северинович. - Думаете, Петько за своим кладом сюда пожаловал?

- Да разве на Петько свет клином сошелся? - отозвался Миша.

- Ладно, рассказывайте! - хмыкнул смотритель. - Небось, хотите с помощью собаки по следу пройтись, да?

- И это тоже... Ну, ладно, приступим, - Миша, прищурившись, поглядел на запад. - А то уже за три часа перевалило, скоро смеркаться начнет.

- Давай, Топа, - сказал я, вылезая из снегохода. Топа выпрыгнул вслед за мной, с большим удовольствием, всем видом показывая, как смертельно ему надоела эту штуковина. - Покажи нам, откуда пришел этот тип.

Топа тут же уткнулся носом в снег и стал его тщательно обнюхивать. Потом он потянул меня вперед. Миша завел снегоход и поехал следом.

- На обратном пути заглядывайте! - крикнул смотритель, махнув рукой. Чайком отогрею, а то промерзнете, небось, пока блуждать будете!

Топа повел нас вдоль берега, по направлению к пристани. Впрочем, следы Петько и так читались очень отчетливо - единственные свежие следы. Только там, где Петько шел по голым участкам льда - по тем, где ветер гуляет, и потому снег не залеживается - эти следы пропадали, но затем появлялись вновь.

Следы вели к северной оконечности острова, как и предполагал Миша. Мы продвигались по ним минут пятнадцать, когда они вдруг резко свернули вглубь, в небольшую рощицу. Разглядеть, куда они ведут, было невозможно, потому что береговой край рощицы состоял в основном из сосен, а перед ними была поросль молодых осинок, настолько плотная, с настолько густым переплетением мелких веток, что сквозь неё мало что было видно, несмотря на отсутствие листвы на деревьях.

Тут Миша рискнул покинуть снегоход и оставить его у берега.

- Ничего, - сказал я. - Если мы услышим, как кто-то заводит мотор этот человек оглянуться не успеет, как Топа догонит его и заставит остановиться.

- Так, может, оставить Топу при снегоходе? - предложил Миша. - Снег здесь глубокий, нетронутый, мы из без Топы разберемся, куда ведут следы.

- А если следы приведут нас к Скрипицыну? - возразил я.

- Ты думаешь, я с ним без Топтыгина не справлюсь? - бросил Миша.

В общем, было решено, что Топу пока что оставляем у снегохода, а если следы станут уводить нас слишком далеко от берега, то вернемся за ним и на снегоходе, в объезд рощицы, подъедем туда, где следы вынырнут из этой рощицы на открытую местность.

Топа остался сторожить "Буран", а мы двинулись через осиновую поросль. Сначала идти было ничего, потому что снежные сугробы были твердыми, утрамбованными ветром, но потом, под деревьями, они стали проваливаться под нами. Судя по следам, оставленным Петько, проваливался и он - иногда больше, чем по колено. Мы старались выбирать такие места и кочки, где снег слежался поплотнее и откуда ветром выдувало все лишнее, но, все равно, несколько раз черпанули снег. Мише пришлось хуже, чем мне - ведь я был в этих "дутых" утепленных сапогах, а вот Миша был просто в зимних ботинках, хоть и теплых, но достаточно коротких. Это и понятно: ведь я-то отправился гулять с Топой по острову, готовый к тому, что где угодно можно ухнуть в глубокий сугроб, а вот Миша как приехал к смотрителю маяка на "Буране", в городской обуви, так, естественно, в этой обуви и оставался.