Берегите живых сыновей - Анатолий Софронов

Ковалева. Ничем.

Родичев (огорошен) . Как так ничем? (Спохватившись.) Ах да... В преферанс, наверно?

Ковалева (усмехнулась) . С чего решили?

Родичев. Две колоды карт лежат не первой свежести...

Ковалева (покорно) . Играет иногда...

Родичев. Счастливец! А тут с сынишкой на подкидного дурака время не найдешь. А уж преферанс... Разве что в поезде... Да и то самолетом больше. Два часа — и в Москве, не успеешь бумагу расчертить.

Ковалева (просительно) . Иван Ильич...

Родичев. Устали от моей болтовни?

Ковалева. Просьба к вам.

Родичев (с готовностью) . Любую просьбу!

Ковалева. Как ни тяжело вас просить...

Родичев. Все сделаю...

Ковалева. Ничего делать не надо, Иван Ильич, не тревожьте Павла вашими заботами областными. Не надо. Прошу вас.

Родичев (озадаченно) . И все?

Ковалева. И все.

Родичев. А что же он? Ах да... (Смутился, с участием.) До сих пор переживает?

Ковалева. Да.

Родичев (простосердечно) . Ах я, абсолютная дубина! Не подумал, грешен.

Ковалева (настойчиво) . И о рыбе не спрашивайте. Он свои лески и крючки доктору отдал.

Родичев. Все-таки запретили ему у воды быть? И правильно.

Ковалева. Никто не запрещал... И про карты не говорите.

Родичев (озадаченно) . Постойте, Дарья Алексеевна, о чем же говорить с ним?

Ковалева. О чем хотите, только не об этом. Он в очень плохом настроении.

Телефонный звонок.

(Снимает трубку.) У нас Иван Ильич.

Родичев (рывком беря трубку) . Да, да. (Смотрит на часы.) Через пятнадцать минут. Ровно через пятнадцать... Машина у подъезда. Спасибо. (Повесив трубку.) Простите, Дарья Алексеевна.

Ковалева (покорно) . Понимаю. Но вы еще заедете?

Родичев. Обязательно.

Ковалева. Не забудете?

Родичев. О, конечно, не забуду. Как можно... Я письмо не случайно прислал. У меня с Павлом серьезный разговор предстоит. (Пятится к двери.)

Ковалева (требовательно) . Что за разговор? Я бы хотела знать.

Родичев (смотря на часы) . Я все сам скажу. Сам. В пересказе не прозвучит! Горю. Передавайте привет вашей прелестной сестре. (Уходит.)

Ковалева даже не пошла провожать. Вытирает платком слезы. С подносом входит Корниенко.

Корниенко. Что случилось, Даша?

Ковалева. Кофе придется нам пить с тобой.

Корниенко. Куда же исчез Родичев?

Ковалева. Спешил в Совет Министров. Его там ждут. Ждут...

Корниенко (наливая кофе) . Что за люди?! Приехать в дом, встревожить людей и скрыться?!

Ковалева. Кстати, Родичев передал тебе нежный привет... (Пьет кофе.)

Корниенко. Нужен мне его привет, как кофейнику крылья!

Входит Ирина.

Ирина. Папа дома?

Ковалева. Нет.

Ирина. Как у него настроение?

Ковалева. Отличное! Особенно после того, как Кирилл у Тепляшиных провозгласил тост против старцев, мешающих молодежи идти вперед!

Корниенко (Ирине) . Что тебя связывает с Кириллом?

Ирина. Меня ничто и ни с кем не связывает.

Ковалева (остро) . А с нами?

Ирина. Вы родители... Но уж если прямо... вы тоже с нами должны считаться.

Корниенко собирает посуду и уходит.

Ковалева (примиренно) . Отцу трудно.

Ирина. Вижу...

Ковалева. Отец не домашний человек.

Ирина. Но папа часто судит слишком прямолинейно. Нельзя людей раскладывать по полочкам. Люди не плюшевые мишки. Розовых — на одну полку, коричневых — на другую.

Ковалева. Кто же их так раскладывает?

Ирина (уклончиво) . Есть некоторые товарищи...

Ковалева. Те, кто внушил тебе эти мысли, тоже прямолинейны. На трибунах очень воинственны, сбрасывая то, что дорого нам.

Ирина. Вам...

Ковалева. Не только нам... Большинству, огромному большинству народа.

Ирина. Почему ты говоришь от имени народа? Это устарело.

Ковалева. Нет, это не устарело! Не устарело! (Убежденно.) Я прошла с народом нелегкий путь. Знаю, чем живут люди! Хорошо знаю. Во всем, что видишь вокруг, есть и моя доля. Твоя мать в восемнадцать лет была сборщицей на конвейере...

Ирина. Ты хочешь, чтобы я покраснела?

Ковалева. Не хочу, но ты уже покраснела.

Ирина. Как на тебя повлияла долгая совместная жизнь с отцом!

Ковалева. Не совместная жизнь, Ирина. Взгляды совместные. Сожалею, что не смогли передать их тебе. Полагали, сама разберешься.

Ирина. Я и разбираюсь.

Ковалева. Почему в духовные советчики ты избрала Кирилла, а... ну, к примеру, не Максима?

Ирина. Я не избирала еще никого! Прошу учесть. У Максима все гладко. Слишком правильный... Не способен на какой-то особо благородный поступок.

Ковалева. Не торопись, он учится в Военно-воздушной академии. Наши космонавты тоже...

Ирина. Не надо, мама! Ты же понимаешь, я имею в виду землю, не воздух. А Кирилла мне жаль... У его отца была тяжелая жизнь. Во времена культа. Ты думаешь, это не отразилось на нем? А теперь комсомольский комитет собирается обсуждать Кирилла.

Ковалева. Что ж особенного? Комсомол обязан воспитывать молодых людей.

Ирина. Воспитывать, воспитывать! Какой скучный глагол!

Ковалева. Для тебя это только глагол, а для меня — вся жизнь. Надо заработать право судить других. Это право дается личным трудом, своим взносом в общество, членом которого ты уже имеешь честь состоять.

Ирина. Мама, это ужасно! Ты говоришь как руководитель политкружка.

Ковалева. А я, как тебе известно, и есть руководитель политкружка. Разве ты не знаешь? Подумай, Ира, о своих друзьях. Личные привязанности имеют немаловажное значение, но быть вместе с человеком, чуждым по взглядам отцу и матери? Ты считаешь это возможным?

Ирина. Откуда ты знаешь его взгляды?

Ковалева. Слышала из собственных уст! Ты думаешь, мы можем остаться безучастными? Ты наша дочь.

Ирина. Я не отказываюсь от вас!

Ковалева. Хоть за это спасибо!

Звонок. Ковалева идет открывать, возвращается,

К тебе Максим. (Уходит.)

Входит Максим.

Максим. Ира!

Ирина. Что ж не здороваешься?

Максим. Здравствуй, конечно. Понимаешь, я с поручением.

Ирина. От кого?

Максим. От Кирилла.

Ирина. Ты?!

Максим. Он хочет тебя видеть.

Ирина. Мог бы позвонить... Зайти...

Максим. Заходить он не хочет, а по телефону сказали — тебя нет.

Ирина (удивленно) . И ты пришел от его имени?!

Максим. А что тут такого?

Ирина. Но ведь вы, кажется, враги?

Максим. Зачем так примитивно? Мы по-разному смотрим на жизнь. Но не надо нас называть врагами.

Ирина (возмущенно) . У меня лично твое толстовство не умещается в голове!

Максим. Твоя просьба для меня закон. Я уговорил его прийти к нам. Ты видела, что из этого вышло?

Ирина. А сам ты что думаешь? Какие у тебя просьбы?

Максим. У меня нет никаких просьб.

Ирина. Но ты, я вижу, не очень оптимистически настроен?

Максим (уклончиво) . У отца неприятность...

Ирина. Что такое?

Максим. Да так...

Ирина. Что-нибудь серьезное?

Максим. Пропала одна... вещь пропала... Но ты не беспокойся... Все будет в порядке.

Ирина. А я и не беспокоюсь! У тебя все будет в порядке! У тебя всегда все в порядке!

Максим. Зато у тебя, по-моему, не все в порядке! (Резко.) Но речь идет не обо мне. Тебя ждет Кирилл.

Ирина. Где он?

Максим. В кафе.

Ирина. Он ждет меня или нас?

Максим. Тебя.

Ирина. Знаешь что, милый Иисус из Назарета, мне твои христианские подвиги решительно противны. Ты носишь мундир...

Максим. О мундире не беспокойся. Я его ничем и никогда не запятнаю.

Ирина. Сомневаюсь.

Максим. Одним словом, это не твое дело! (Теряя терпение.) Ты пойдешь к Кириллу или нет? Это, в конце концов, тебе нужно. И ему нужно! Ему!