Ты будешь нашей мамой? - Оля Виноградова

Правительница отпустила его час спустя, мурча как довольная кошка. Не от блаженства, что приносят постельные утехи. Ее срок подходил к концу и репродуктивные функции тела не работали, какое же тут наслаждение. Но что за женщина расскажет об этом?! Более двадцати периодов она притворялась, и будет притворяться дальше. У нее одно удовольствие — достижение цели. И этот мужчина стал ступенькой к вершине очередного пьедестала.

Эльфа неспешно переодевалась в точно такое же платье. Измятого и разорванного близнеца своего наряда она спрятала в скрытой нише. Осторожность в таких делах не помешает. Безусловно, ее супруг знает о любовниках, как и она о его лей-ней*. За триста сорок лет брака их тела вызывали омерзение друг у друга. Совместная спальня — способ сохранять лицо перед остальными и перед друг другом. Таковы эльфы. Безукоризненность, что видят другие, искусная фальшивка.

Правители давно ищут повод устранить друг друга с политической арены. Слишком разные у супругов взгляды на нужды народа. Увы, взаимопонимания они так и не смогли достичь. Супружеская неверность — великолепный повод. Изменяя супругу, Правитель изменяет своему народу. Предательство у эльфов карается не самой приятной смертью, поэтому эта зала самый надежно оберегаемый секрет эльфы.

"Как все-таки удачно получилось с этим эльфом. Одна ставка сыграет в двух партиях." Женщина открыла маленькую книжицу, что всегда носила при себе, и ногтем подчеркнула имя. Предстояло тщательно продумать сценарий новой драмы чужой жизни, прежде чем выпустить на сцену актеров.

Двери залы открылись от мощного пинка. Эльфа вскрикнула и метнулась к стене, срывая дагу. Она не потребовалась. В проеме иронично ухмылялся ее супруг. За его спиной маячили двое телохранителей. Два вопроса теснились в ее голове: что это значит и как он узнал?

— Нехорошо красть чужие фишки с доски, дорогая, — Он подошел к столу и осторожно взял бокал, из которого пил предыдущий посетитель Правительницы. Магам не составит труда подтвердить личность гостя. На этого эльфа у Правителя были совсем другие планы. Следом из ниши была извлечена вторая улика.

"Кто? Она узнает…"

— Предлагаю сменить обстановку, — эльф демонстративно принюхался, — здесь не слишком свежий воздух. — Правитель подхватил супругу под локоть и потащил ее к выходу. Сопротивление бесполезно. Главное, сохранить жизнь.

— Думаю, ты очень скоро захочешь посетить людей. С дипломатической миссией разумеется. Посмотрим, как тебе самой понравится быть разменной монетой. Привыкай к новому статусу, драгоценная.

Правитель был по-настоящему счастлив. Давно последнее слово не оставалось за ним.

Шаги стихли. Никем не замеченная тень выбралась из скрытого драпировкой тайного хода. Тень проскользнула в опустевшую залу и отыскала среди разбросанных на столе вещей маленькую книжицу поверженной эльфы. На кончике ногтя визитера загорелся небольшой огонек, слишком слабый, чтобы засечь его снаружи. Тень внимательно изучила все страницы, что касались подчеркнутого имени. Запомнила каждую строчку. Занятия музыкой благотворно сказывались на памяти.

Произошедшее было затеяно ради одного имени и трех страниц текста после него. "Ничего личного, Правительница. Препятствие должно было быть устранено, а вы им были." Малаиэрсан отбросил уже ненужную книжицу и ушел тем же путем, что проник в залу. Первая нота его лучшей мелодии была сыграна.

В это время в другом месте состоялся иной разговор. Их объединяло имя, то самое, что стало причиной трагедии в резиденции Правителя эльфов.

— Убить, — резкие слова, произнесенные на гортанном наречии морфов, резали нежные мальчишеские губы. Сегодня изменчивый* был в своем любимом облике. Хрупкий юноша с серебряными волосами. Некоторым морфам не чуждо чувство прекрасного.

— Сожалею, Гайде*, но я не могу исполнить вашу просьбу, — второй морф, чье лицо и фигуру скрывал плащ с капюшоном, прижал руку к груди в жесте отрицания*.

— Просьбу? Ты перепутал, Олар. Я не просил, — ответил первый, — я приказал! — Юноша не сдерживал эмоции, цедя по слову сквозь зубы. Нежелание подчиниться, отрицание?! Яростные эмоции рвали сознание мальчишки на части. Не выдержит, не сможет, понял он, и приобретенная часть его души отступила, оставив данное при рождении.

— Невозможно, Гайде, он выжил. Доказал свое право. Мы не можем пойти против своих обычаев, — второй заметно нервничал. Он не отнимал от сердца руку. Как — будто жест мог защитить его от гнева юноши. Что же ты делаешь, Гайде? Твое слово против обычаев. Нет никого, кто мог бы рассудить этот спор. Олар страстно хотел подчиниться, его попранная гордость требовала этого. Никто и никогда не уходил от его клинка. Кроме этого… Имя противника, как соль на открытую рану, морф не мог произнести его. Даже в мыслях.

— Мое слово — закон. Или ты и это будешь оспаривать? — первый не изменил позы. Не изменил он и тона, но… Взметнувшийся ветер донес до Олара запах чудовищной силы, собранной для одного молниеносного удара. Подчинись, прошу… Я не хочу убивать тебя, отец… Гайде еще помнил родство.

— Не буду, — но хочу. Это осталось в мыслях. Не хватит силы оспорить, даже с его умениями лучшего из наемников-убийц среди морфов. Древнее существо, завладевшее его сыном, так легко не победить.

Олар смотрел на сына, но видел Гайде — квинтэссенцию силы, мудрости, памяти и знаний расы морфов. Сколько в этом странном существе осталось от бесшабашного мальчишки? Их не разделить теперь. Олар знал, малыш еще борется. Иногда, забываясь, называет его "отец"… Он скрупулезно собирал такие мгновения, каждое из них могло стать последним. С рождения мальчика, морф знал, что произойдет. Он чувствовал. Три периода назад его сын лег спать, а утром открыл глаза новый Гайде. С этого вдоха, он потерял своего сына. Навсегда. Одинокое горе убийцы затерялось на фоне всеобщего ликования.

— Отвечать перед Матерями* будете вы. — Олар подчинился тогда, подчинится и теперь. Хранительницы обычаев тоже не посмеют перечить идолу своей расы. Уточнение, простая формальность.

— Я отвечу. Используй все, но приговоренный должен быть мертв. Как тому и положено быть.

Сила вокруг фигуры пришла в движение, принимая более безобидную форму — защита. Гайде не пренебрегал ею. Он знал, что в убийце борются два желания: рискнуть сейчас или довести давным-давно начатое дело до конца. Раз Олар уже достал приговоренного, память о том осталась навсегда, пересекая ломаной чертой спину врага. Неведомо, как тот выжил. Суеверные почитатели смерти никогда не брались за проваленное однажды дело. Считается, что избежавший смерти наделен Создателем правом распоряжаться ей самостоятельно. Покуситься на его жизнь — пойти против воли Создателя. "Пережиток прошлого…" Этот случай будет первым успешным исключением.