Улан. Трилогия - Василий Панфилов

— Ещё чем помочь?

— Да чем ты поможешь – ты ж из бар, явно руками работать не привык, — неожиданно словоохотливо ответил тот.

— Ну так надо же привыкать.

Так и повелось, что парень взял на себя немалую часть хозяйственных хлопот – приборку в избе, готовку, ещё какие-то мелочи. За это его освободили от уборки того же навоза – уланам почему-то неловко было видеть его с вилами. Чистить лошадей, которых выдали попаданцу – пожалуйста, но с навозом – ни-ни. Лица у солдат сразу делались деревянными и вилы отбирались. То же самое было и другими "грязными" работами. В чём тут причина, он пока не разобрался, а сослуживцы не спешили его просвещать.

К слову – условия содержания оказались очень недурными – уланам было положено пятнадцать рублей в год, плюс доплата продуктами. Часть денег удерживали за всё хорошее, да жалование задерживали, да какие-то поборы… Но вообще-то говоря – хватало. После всех задержек, пошива мундира (за свой счёт!) и прочих расходов, на руках оставалось около пяти рублей – плюс продукты – очень много продуктов.[14]

Вроде как и не самая большая сумма, но если учесть, что крестьянская лошадь стоила от тридцати копеек… Паршивая, правда – уланская стоила от пяти рублей, но всё-таки. Ну и цены – килограмм муки – копейка, работящий крестьянин – тридцать рублей – это если какое мастерство за душой, а так – рублей десять, а может и того меньше. Девка – пять…

Выдавали и алкоголь – чекушку и около трёх литров пива каждый день. На взгляд попаданца – дикость несустветная, он прекрасно знал, насколько алкоголь вреден. Вреден хотя бы тем, что сильно ухудшает реакцию. Так что – от выдачи алкоголя он отказался, решив брать деньгами. Контуберния было попыталась надавать на него – дескать, им бы отдавал. Однако к алкоголизму парень относился резко отрицательно и отказался категорически. Как ни странно, но это только прибавило к нему уважения.

— Ишь, — одобрительно сказал Андрей, — сурьёзный парень. Что пиво да водка вредны – это он конечно, загибает, но так… Сурьёзный.

Уланы немного поговорили, "обмывая косточки" новому сослуживцу и пришли к выводу, что…

— Ён далёко пойдёт, да и правильно – достойный человек.

Были у военных и другие источники дохода. Во-первых – совершенно официально разрешалось забирать трофеи как на поле боя, так и в разграбляемых городах. А во-вторых – всевозможные промыслы. Несмотря на достаточно высокий доход, денег не хватало многим – кто пил, кто помогал родным, кто играл в кости…

Разрешались – и снова официально, всевозможные промыслы – не в ущерб службе. Занимались кто чем – подряжались охранять купеческие лавки (оказывается, разбойников в Петербурге и окрестностях было много), занимались мелкой торговлей, делали какие-то поделки… Да в общем – кто во что горазд.

Интересно, что у "пяхоты" выбор промыслов был значительно шире – им не возбранялось и огороды копать за деньги. Уланам же – "невместно", засмеют.

Времени на это хватало – у ветеранов, разумеется. Сам Игорь и его свежеиспечённые коллеги крутились намного больше, что и понятно – набрать форму, значительно сложнее, чем поддерживать её.

Муштра? Была, но совсем не такая, как он себе представлял. Никакого КМБ и прочей дедовщины, просто с ним начали заниматься: рубка, владение пикой, пистолеты, устав и прочее. Занимались индивидуально – и не только с ним. Задав прямой вопрос "сенсею" Никифору, он получил в ответ полный удивления взгляд.

— А-а, да ты ж немчин, у вас всё по-другому, — быстро отошёл сенсей и растолковал "политику партии":

— Эт пяхоту нужно учить сено-солома – там жа дурней набирают по рекрутскому набору, охотников мало. Ну и кого деревенский сход аль помещик в солдаты отдадут? Забияк, да дурней, да лентяев, да неуживчивых. Вот и держат в узде, да сено-солома орут. А потом уж, когда замуштруют до потери сознания, становится проще учить – они свою придурь поглубже прячут. Ну тогда и без палок и кулаков дело идёт. У нас же – только охотника, публика-то другая. Знаш, какой отбор идёт? У-у!

Никифор важно уставился на попаданца и подняв палец, произнёс:

— Мы единственный лигулярный уланский полк в Расее.[15] Понимаш?

Игорь понял и проникся – ему и в самом деле повезло. Он прекрасно понимал, что вряд ли выдержал бы пехотную муштру и на попытку "сунуть в морду" покалечил бы "совальщика".

Пусть учёба была и индивидуальной, но лёгкой она не становилась – рубка, джигитовка, владение пикой, кистенем…

— Ты это, — воровато оглянулся Никифор, когда вручил ему кистень, — понимай, что это не уставное оружие и нам не положено. Глаза закрывают, но при офицерáх не доставай – тогда им придётся наказать тебя. Понимаш?

К концу лета курс "молодого улана" был освоен – всё-таки основа имелась, да серьёзная. Чисто технически парень мог дать фору большинству ветеранов, но вот на практике они то и дело подлавливали его на каких-то мелочах, которые можно узнать только на собственном опыте.

Вообще, в жизнь полка Игорь вливался неплохо – пусть и по-своему. Его упорно считали "немцем" (и это несмотря на имя!) и барином, но своим – правильным. Он охотно рубился с каждым желающим, щедро делясь приёмами и уловками из спортивного фехтования, учил простейшим навыкам рукопашного боя… Словом – делал всё, чтобы не скучать.

Привыкнув к адреналину, здесь он начал чувствовать себя как на пороховой бочке – появилась раздражительность, которую хотелось выплеснуть на окружающих. Если вначале положение спасала новизна обучения – та же джигитовка/вольтижировка была делом достаточно рискованным, а уж конный бой и подавно. Но мало, мало…

— Чё скушаешь, — приятельски толкнул его в бок Андрюха.

— Да скучно, — честно ответил попаданец, — я привык к… Риску, в общем.

— Эт тебе кулаки почесать надобно, — по-своему понял его сослуживец.

— С кем!? — аж взвыл парень, — найди мне таких!

Это и в самом деле стало проблемой – новые физические возможности были такими, что в родном времени он смог бы стать чемпионом в БИ без каких-то проблем. Скорее даже – валить этих самых чемпионов оптом. Реакция-то такая, что Брюсу Ли не уступит, да силушка, да выносливость, да появившееся внезапно чувство "глаз на затылке"…

Вот в конном бою Игорь уступал большинству ветеранов, но последние брали опытом, умением "чувствовать" лошадь.[16] Ну а с лошадьми у него было пусть и очень неплохо, но до уровня "хорошо" пока далековато. Там же, где требовались личные качества, парень безусловно лидировал. Но…

Вот например – упражнение, когда стоя на раскачивающемся бревне нужно было пикой попадать в такую же раскачивающуюся мишень или какие-нибудь мячи, скрученные из тряпок, он проделывал блестяще, но верхом на лошади – значительно хуже. Увы, но лошадь не спортивный тренажёр и имеет собственный характер – свой у каждой.

В город молодых пока не выпускали – что-то типа карантина. Карантин этот не для того, чтоб не сбежали, а чтоб полк не опозорили. Если экстремал выглядел вполне браво и мог дать отпор любому забияке хоть на саблях, хоть на кулаках, да и при общении с вышестоящими бы не растерялся, то вот остальные новобранцы… Тут всё печальней – не зря считалось, что для обучения нормального кавалериста нужно не менее двух лет. Чтобы те не выглядели ряжеными, да с самооценкой ещё не всё в порядке, да… Да много такого набиралось.

— В город хочешь? — неожиданно обратился Никифор, — я с капралом поговорил, тот c поручиком. Со мной или с кем-то из стариков можно. Потом и сам будешь ходить – как освоишься.

Никифор и сам давно уже должен был получить звание капрала, как и многие другие старики. Однако по какой-то причине начальство считало важным иметь дефицит унтерских чинов. Так что старики командовали, но официальных званий не было. Почему – они вроде как не знали, какая-то "высокая политика" офицеров полка.

В город Игорь ехал при всём параде – как, собственно, и все остальные. Парад этот заключался в высоких сапогах с раструбами, суконных штанах синего цвета, красном мундире до колен и каске – полк был создан на основе драгунского, поэтому сильно отличался от уланов иррегулярных. Обшлага, полы мундира, отвороты воротника – всё было разных цветов и выглядело всё это довольно попугаисто, однако уланы жутко гордились своим обмундированием и огорчались равнодушием новичка. Чтобы не расстраивать их, он запомнил – что обозначает каждый цвет (при создании опирались на геральдику!) в мундире, но на этом всё. Ну и понятно – запомнил гвардейские мундиры и мундиры всех полков, квартировавшие в окрестностях Петербурга.

Пристегнув к поясу карабелу, парень вывел из конюшни свою Звёздочку и дождался прихорашивавшихся коллег. При виде клинка Андрей неодобрительно покачал головой – он предпочитал сабли с утолщением на конце, предназначенные чисто для рубки.