Два часа до конца света - Виктор Маршанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет, — бросила Вера, затягиваясь сигаретой. Её затуманенный алкоголем взор пытался сфокусироваться на субтильной фигуре мальчика. Левая рука подпирала голову.
— Здравствуйте. Вы Вера, да? — Спросил Костя, стараясь дышать через рот.
Хозяйка ответила не сразу. Окинув печальным взглядом опустевшую бутылку на столе, она вздохнула и задумчиво произнесла:
— У тебя деньги есть?
Костя вытащил из кармана брюк две бумажки по сто рублей.
— Сколько тебе лет, говоришь? — Спросила Вера, выдыхая облако едкого дыма.
— Пятнадцать.
Длинные пальцы девушки вдавили тлеющий окурок в выцветшую клеёнку на столе. Покрытые трещинами губы растянулись в хищной улыбке.
— Не желаешь ли выпить?
Глава II: Откровенные беседы в условиях особого содержания
«Между местью и наказанием есть разница: наказание производится ради наказуемого, а мщение ради мстящего, чтобы утолить его гнев.» — Аристотель
9 июня 2019, Зона 112, Самара.
Ведущий специалист по исследованию паранормальных явлений Владимир Марш, числившийся при российском филиале Фонда в Самаре, совершенно не собирался покидать свой просторный кабинет. Выделенное место для курения, куда стекались сотрудники со всей Зоны 112, находилось на улице у противоположного конца здания, и при взгляде в приоткрытое окно, за которым бушевал ливень, лицо доктора искажалось гримасой отвращения. К счастью, его пропуск, висевший на шнурке в виде бейджа, включал в себя служебный шифр "для круглосуточного пользования", как и у всех сотрудников с уровнем допуска выше второго, что позволяло оставаться на рабочем месте сутками. Владимира никто не ждал в его квартире в центре города, кроме того, с годами работы в Фонде у него появилась стойкая уверенность в том, что безопасно можно чувствовать себя лишь в стенах Зоны 112, где все аномальные объекты были надёжно изолированы.
«К тому же, — подумал Марш, делая очередную затяжку, — множество из них я изолировал лично».
Владимир Марш, исследователь 4 уровня, бывший хирург
Двадцать минут назад, увидев погоду за окном, он сходил в столовую и купил в торговом автомате кофе. Так на столе доктора, рядом с пепельницей, оказался бумажный стаканчик, полный кипятка. Смакуя дымящийся напиток, Владимир чередовал его с короткими затяжками никотина.
Несмотря на то, что кабинет Марша представлял собой отнюдь не маленькое помещение, мебели в нём стояло по минимуму. Компьютерный стол с несколькими ящиками, захламлённый шкаф для бумаг и длинная розовая софа, стоящая под двумя окнами.
Раздался звонок. Держа в левой руке сигарету, правой доктор Марш снял с белого служебного телефона трубку.
— Слушаю.
— Володь, это Одинцов. Ты на часы смотрел?
— Конечно, а что? За окном такая погода, что я подумал остаться тут до утра. Подпишу пару разрешений на исследование, гляну рапорт по условиям содержания, а потом, если в мире не случится очередная аномальная хрень, лягу спать. Что-нибудь ещё?
— Глянь на календарь.
Повернувшись в офисном кресле, доктор Марш направил взгляд на железную дверцу шкафа, к которой был прикреплён перечень дат за три месяца. Глаза его презрительно сузились.
— С-с-сучка…
Не отрывая глаз от календаря, он сделал затяжку и, ощутив вкус тлеющего фильтра, машинально затушил сигарету о кофе, стоящий рядом с пепельницей. Несколько секунд до него доходило, почему пальцы тонут в горячей жидкости.
— Поезда объявлять! — Гневный голос Марша доносился из телефона Смотрителя.
Денис Одинцов даже не пытался сдержать ехидной улыбки, вешая трубку.
***
О неприязни Владимира к штатному психологу Фонда знал почти весь персонал Зоны 112. Каждый месяц доктор Марш должен был проходить стандартное обследование, заключающееся в двухчасовой беседе, с целью выявления возможных психологических травм. Когда психологиня Ирина Сергеевна Ивлеева объяснила ему эту концепцию, тот поинтересовался, каким образом человек, способный одним своим видом вызвать психологическую травму, будет искать в другом человеке психологическую травму? С тех пор отношения у них как-то не заладились…
Рабочее место Ивлеевой являлось полной противоположностью кабинета Марша. Предметы мебели, собранные с помощью одного-единственного шестигранника, занимали большую часть каморки, остальное же пространство было отведено под растительность. Это было чем-то средним между музеем, судя по обилию дешёвых сувениров, наводнивших полки шкафчиков, и оранжереей. На полу, шкафах и тумбах росли несколько видов кактусов, карликовых папоротников, комнатных пальм и четыре горшка с алоэ, занимающие подоконник. Явившись на сеанс в первый раз, доктор Марш спросил, нельзя ли ему скурить что-то из арсенала психологини.
— Здравствуйте, Ирина Сергеевна, — с натянутой улыбочкой протянул Владимир, переступая порог кабинета, — а я к вам на просушку извилин.
Ирина Сергеевна, штатный психолог, Зона 112
Сидевшая за столом женщина уставилась на него сквозь стёкла очков в дорогой чёрной оправе. Правая рука, минуту назад строчившая отчёт об опрошенных сотрудниках за июнь, застыла на слове "одобрено".
— Честно говоря, — сухо призналась Ивлеева, — я уже собиралась идти домой. Время уже два часа ночи. Я закончила приём ещё в половине одиннадцатого.
— Понимаю, — ответил Марш, торопливо усаживаясь на стул с противоположной стороны стола, — у самого дел по горло, но, сами знаете, начальство настаивает.
Последние два дня Владимир Марш в строжайшей секретности изучал послание Евгения Стацкого, которое материализовалось в кабинете бухгалтера. Совершенно забыв о грядущем обследовании, он провёл почти двое суток, вчитываясь в текст. Владимир записывал в блокноте заметки, решая, что из этого потока сознания может оказаться полезным. Смотритель ясно дал понять, что не намерен докладывать администрации об инциденте до тех пор, пока у них на руках не будет хотя бы предварительного исследования. По его словам, важно было продемонстрировать, что Зона 112 полностью контролирует ситуацию.
На второй день, ближе к восьми часам вечера, анализ текста был закончен. Он поделился с Одинцовым своими идеями, и, получив правки, вернулся в кабинет, готовый взять кожаную куртку, и раствориться на улицах города. Однако, к половине девятого грянул ливень, который продолжался до поздней ночи, и доктор решил заняться чем-нибудь ещё.
Ирина Сергеевна взглянула на циферблат наручных часов и, вздохнув, закрыла журнал. О чае с пончиками, томящимися на полке холодильника в уютной квартире, можно было забыть.
— Ну, что же, — пальцы с длинными ярко-красными ногтями сложились в замок, — рассказывайте. Как настроение, какие мысли посещают в последнее время, может, какие-то выводы сделали за этот май?
Доктор Марш почесал тронутую сединой голову.
— Выводы, значит? Ну, слушайте…
***
Месяцем ранее доктор Марш открыл глаза в тяжелейшем похмелье, разбуженный
