Деятельность, Сознание, Личность - А Леонтьев

Отрыв мышления от практической деятельности и их противопоставленность не являются, однако, вечными. С уничтожением частной собственности на средства производства и антагонистических классов пропасть, вырытая между ними, постепенно будет исчезать. В развитом коммунистическом обществе переход одной формы деятельности в другую становится естественным способом их существования и развития. Для этого, замечает Маркс, не нужны теперь никакие "сложные фокусы рефлексии"29.

Конечно, такое единение мыслительной деятельности и деятельности практической не означает, что устраняется качественное различие между ними. Мыслительная деятельность, утрачивая некоторые черты, которые она приобрела в результате отрыва от деятельности практической, все же сохраняет свои особенности, но эти особенности демистифицируются. Они определяются прежде всего тем, что в своей развитой форме - в форме теоретического мышления мыслительная деятельность протекает без прямого соприкосновения с объектами материального мира. Теоретическое мышление отдельного человека не нуждается даже в отправной предметно-чувственной основе, которая может быть представлена в его голове в отраженной, идеальной форме - в виде уже накопленных знаний и абстрактных понятий. Поэтому в отличие от мышления, которое объективируется в форме промышленной деятельности в эксперименте и которое в силу этого жестко ограничено реальными предметными условиями, теоретическое мышление обладает принципиально беспредельными возможностями проникновения в действительность, включая действительность, вовсе недоступную нашему воздействию.

Так как отвлеченное мышление протекает вне прямых контактов с предметным миром, то по отношению к нему в проблеме практики как основы и критерия истинности познания возникает еще один аспект. Дело в том, что проверка практикой истинности теоретических результатов мышления далеко не всегда может быть осуществлена сразу вслед за тем, как были получены эти результаты. Она может быть отделена от них многими десятилетиями и не всегда может быть прямой, а это делает необходимым, чтобы опыт общественной практики присутствовал в самой мыслительной деятельности. Такой необходимости отвечает факт подчиненности мышления логике, системе логических (и математических) законов, правил, предписаний. Анализ их природы и дает ответ на то, каким образом входит опыт общественной практики в само течение процесса мышления человека.

В противоположность взглядам на логические законы как на якобы вытекающие из принципов работы мозга (или как на выражающие имманентные законы мыслящего духа, или, наконец, как порождаемые развитием языка самой науки) марксистский взгляд состоит в том, что логические законы представляют собой обобщенное отражение тех объективных отношений действительности, которым подчиняется и которые воспроизводит практическая деятельность людей. "...Практическая деятельность человека, замечает В.И.Ленин, - миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом"30. Таким образом, практическая деятельность, практика создает как бы путеводную нить для теоретической мысли, благодаря которой последняя способна не сбиваться с пути, ведущего к адекватному знанию.

Таковы в самом общем виде основные положения марксистско-ленинского учения о мышлении, которые решительно меняют не только общетеоретические представления о природе мышления, но также и наше понимание конкретных психологических проблем. Поэтому тот взгляд, что марксистское учение важно лишь для общей теории мышления, а специальные экспериментально-психологические исследования якобы должны оставаться на чисто эмпирической почве, является величайшим заблуждением. Задача, которая еще и сегодня стоит перед научной психологией, заключается как раз в том, чтобы не ограничиваться общими диалектико-материалистическими положениями о сущности человеческого мышления, а конкретизировать эти положения применительно к актуальным вопросам изучения процесса развития мыслительной деятельности человека, различных форм этой деятельности, взаимопереходов между ними и влияния на нее новых общественных условий и явлений, таких, как ускорение научно-технического прогресса, расширение и изменение средств и форм коммуникации и т.п.

Сейчас в психологии мышления произошли большие перемены. Развитие этой области психологических знаний привело к тому, что многие марксистские идеи объективно нашли в ней свое конкретное воплощение и развитие, так что некоторые психологи, даже далекие по своим философским взглядам от марксизма, стали не без некоторого кокетства цитировать Маркса.

В наше время уже никто не стоит более на давно дискредитировавших себя позициях субъективно-эмпирической психологии, изображающей мышление в виде движения в сознании представлений и понятий, якобы являющихся продуктом наслоения и индивидуальном опыте человека чувственных впечатлений и их генерализации, - движения, которое управляется законами ассоциации и персеверации. Стало очевидным, что понимание мыслительных процессов, единственно соответствующее накопленным фактам, есть их понимание в качестве реализующих особый вид целенаправленных действий и операций, адекватных познавательным задачам.

Остались в прошлом и те психологические теории, которые знали мышление лишь в одной-единственной его форме - в форме внутренней, дискурсивной мысли. Современные генетические исследования открыли бесспорный факт существования процессов мышления, протекающих также и в форме внешней деятельности с материальными предметами. Более того, в них было показано, что внутренние мыслительные процессы являются не чем иным, как результатом интериоризации и специфического преобразования внешней практической деятельности, и что существуют постоянные переходы из одной формы в другую. В условиях высокоразвитого мышления наличие этих переходов особенно отчетливо выступило в исследованиях так называемого технического мышления мышления рабочего-наладчика сложных технических устройств, мышления ученого-экспериментатора, - в исследованиях, которые были вызваны потребностями современного этапа развития техники.

Однако вместе с этими и другими бесспорными достижениями психологии мышления многие коренные ее проблемы, разрабатываемые в отрыве от общей марксистской теории, получили в современной психологии одностороннее и потому искаженное освещение. Даже само понятие деятельности, введенное в психологию мышления, трактуется психологами-позитивистами в смысле, весьма далеком от того, который вкладывается Марксом в понятие предметной человеческой деятельности. В большинстве зарубежных исследований деятельность мышления выступает со стороны ее адаптивной функции, а не как одна из форм присвоения человеком действительности и ее изменения. Поэтому на первый план выдвигаются образующие ее состав операции. На деле это означает не что иное, как возврат к отождествлению в мышлении логического и психологического и к своеобразному панлогизму.

Вытекающая отсюда "автономизация" логических операций глубоко чужда марксистскому учению о мышлении, которое требует рассматривать мышление как живую человеческую деятельность, имеющую то же принципиальное строение, что и деятельность практическая. Как и практическая деятельность, мыслительная деятельность отвечает тем или иным потребностям и побуждениям и, соответственно, испытывает на себе регулирующее влияние эмоций. Как и практическая деятельность, она состоит из действий, подчиненных сознательным целям. Наконец, как и практическая деятельность, мышление осуществляется теми или иными средствами, т.е. при помощи определенных операций, в данном случае - логических или математических. Но любые операции - безразлично, внешнедвигательные или внутренние, умственные - представляют собой по своему происхождению лишь продукт развития соответствующих действий, в котором фиксируются абстрагированные и обобщенные объективные отношения, характеризующие предметные условия действия. Они поэтому приобретают относительно независимое существование и способны воплощаться в той или иной материальной форме - в форме орудия, машины, таблицы умножения, простейшего арифмометра или сложнейшего счетно-решающего устройства. От этого, однако, они не перестают быть лишь средствами человеческой деятельности и ее объектами. Поэтому мыслительная деятельность человека отнюдь не редуцируется к системе тех или иных логических, математических или иных операций, так же как, например, производство отнюдь не сводится к осуществляющим его технологическим процессам.

Игнорирование этих неоспоримых положений и создает те иллюзорные представления о мышлении, в которых все выступает в перевернутом виде: порожденные развитием познавательной деятельности человека мыслительные знаковые операции кажутся порождающими его мышление. Представления эти находят свое выражение, в частности, в том, что современным "думающим" машинам (которые, как и любые машины, являются, по словам Маркса, лишь "созданными человеческой рукой органами человеческого мозга"31), приписываются свойства подлинных субъектов мышления. Дело изображается так, что не они обслуживают мышление человека, а, наоборот, человек обслуживает их32.