Хроники Амбера. В 2 томах. Том 1 - Роджер Желязны

Потом возник ярко-рыжий, словно в огненной короне, человек, одетого в красные и оранжевые шелка. В правой руке он держал меч, в левой — кубок. В глазах, той же синевы, что у Флоры и Эрика, плясали черти. Подбородок тонковат, но его скрывала борода. Меч украшен золотой филигранью. На правой руке — два массивных перстня, и еще один на левой: соответственно с изумрудом, рубином и сапфиром. Это и был Блейз.

А потом возник еще один, похожий на Блейза и на меня. Черты лица — почти как у меня, только помельче, а глаза и волосы, как у Блейза. Безбородый. В зеленом костюме для верховой езды. Он сидел на белом коне, причем конь на карте смотрел вправо. В этом человеке одновременно чувствовались и сила, и слабость; предприимчивость и полная отрешенность от мира. Он и нравился, и не нравился мне, чем-то привлекая и отталкивая. Звали его Бранд. Я вспомнил это, лишь только взглянул на него.

Итак, я знал их всех, помнил их сильные и слабые стороны, их победы и поражения.

Потому что все это были мои братья.

Я добыл из Флориной сигаретницы сигарету и закурил. Потом откинулся на спинку кресла и стал размышлять о том, что успел вспомнить.

Да, это были мои братья — все восемь странных людей, одетых в странные костюмы. Но я понимал, что именно так они и должны быть одеты, равно как и сам я должен носить черное с серебром.

Мне вдруг стало смешно: я понял, во что одет, что именно я купил в первом попавшемся магазинчике, когда сбежал из «Гринвуда». На мне были черные брюки, а все три купленные мною рубашки были серебристо-серого цвета. Куртка тоже была черной.

Я опять взял карты в руки. И передо мной появилась Флора в платье цвета морской волны, в том самом, в каком вспомнилась мне накануне. Следующая картинка изображала черноволосую девушку с голубыми глазами — как у Флоры. Ее длинные волосы свисали ниже пояса, она была в черном платье, на талии — серебряный поясок. Мои глаза вдруг наполнились слезами, сам не знаю почему. Имя ее было Дейдра.

Потом последовала Фиона; волосы в точности как у Блейза или Бранда, а глаза мои. Кожа жемчужно-белая. И сразу же во мне вспыхнула ненависть.

Я быстро перевернул следующую карту, и там была Ллевелла с зеленоватыми нефритовыми волосами и глазами, в мерцающем серо-зеленом платье, перетянутом лиловым поясом. Выглядела она какой-то мокрой и печальной. Почему-то я был уверен, что она совсем иная, чем мы, но тоже моя сестра.

Я ощутил вдруг ужасную тоску, оторванность ото всех этих людей. С другой стороны, мне явственно казалось, что они где-то рядом.

Карты были очень холодными, кончики пальцев у меня совсем заледенели. Я положил карты на стол, впрочем, не очень охотно. Мне почему-то не хотелось выпускать их из рук.

Но рассматривать в колоде больше было нечего. Остальные карты оказались обычными. И еще я чувствовал — снова не в силах понять, откуда взялось это ощущение, — что нескольких карт тут не хватает. Но я в жизни не ответил бы на вопрос, каких именно Козырей. И что на них изображено.

От этого мне почему-то стало совсем грустно. Я снова закурил и задумался.

Почему я сразу же вспомнил этих людей, едва открыв карты? И почему я совершенно не мог вспомнить ничего, с ними связанного? Теперь я знал куда больше, чем утром, но все это были лишь имена и лица. И практически ничего больше.

Я не мог, например, понять, зачем все мы изображены на игральных картах. Однако мне страшно хотелось иметь точно такую же колоду. Если взять Флорину, она сразу же узнает о пропаже и у меня будут неприятности. Поэтому я снова положил карты в секретный ящичек и запер его.

Господи, как я после этого пытался растормошить свою память! Но, увы, безрезультатно.

Пока не вспомнил странное, волшебное слово.

Амбер!

Вчера вечером, услышав это название, я был поражен в самое сердце. Мне было так больно, что потом я старался даже не вспоминать об этом. Теперь же слово «Амбер» манило меня, и я решил выяснить, какие ассоциации оно может вызвать.

Прежде всего я почувствовал страшную тоску, даже ностальгию. Где-то в самой глубине этого слова — «Амбер» — таилась некая неизъяснимая прелесть; оно вызывало смутные воспоминания о власти и победах: власти почти неограниченной, победах громких и славных. И еще — слово это явно было для меня привычным, часто произносимым. Я как бы являлся его частью, и, с другой стороны, оно тоже было частью меня самого. Я уже понял, что это название какой-то страны, которую я хорошо знал когда-то. Я чувствовал сильное волнение, однако в памяти не возникало никаких картин.

Сколько я так просидел, не помню. Время как будто остановилось, растворилось в моих воспоминаниях.

Из глубокой задумчивости меня вывел легкий стук в дверь. Потом дверная ручка медленно повернулась, и в библиотеку вошла горничная, Кармела. Ее интересовало, не проголодался ли я.

Мысль была здравая, и я, проследовав за ней на кухню, с удовольствием уничтожил половину цыпленка и выпил большую кружку молока. Кофе я прихватил с собой в библиотеку и уже наливал себе вторую чашку, когда зазвонил телефон.

Мне страшно хотелось самому снять трубку, но потом я решил, что в доме есть параллельные аппараты и, по всей вероятности, ответить лучше Кармеле.

Но телефон продолжал звонить. И я не выдержал.

— Алло, — сказал я, — резиденция миссис Фломель.

— Будьте любезны, попросите ее к телефону.

Это был мужчина. Он говорил быстро и, похоже, нервничал. Дышал с трудом, словно запыхался. К тому же в трубке слышались еще какие-то неясные звуки, шорохи и голоса. Мужчина явно звонил издалека, из другого города.

— К сожалению, ее нет дома, — ответил я. — Ей что-нибудь передать?

— А с кем я имею честь говорить? — спросил он.

Я некоторое время колебался. Но потом все же ответил:

— Это Корвин.

— Боже мой! — воскликнул он и вдруг надолго умолк.

Я уж было решил, что он повесил трубку.

— Алло, алло. — Я даже подул в трубку.

Тогда он заговорил вновь:

— Она жива?

— Конечно, жива! Какого черта! Кто это говорит?

— Ты что, не узнаешь меня по голосу, Корвин? Я — Рэндом! Слушай, я сейчас в Калифорнии. У меня тут неприятности. Я хотел попросить Флору приютить меня. Ты что, с ней?

— Временно.

— Понятно. Так я могу рассчитывать на твою помощь и защиту, Корвин? — Он еще помолчал и прибавил: — Пожалуйста.

— Разумеется, я постараюсь, — ответил я. — Но я же не могу решать за Флору, даже не посоветовавшись с нею.

— Так ты за меня заступишься в случае чего?

— Да.

— Тогда ладно. Прямо сейчас попытаюсь вылететь в Нью-Йорк. Добираться, видимо, буду кружным путем, не представляю, сколько это займет времени. Встретимся, если смогу избежать неверных Теней. Пока. Пожелай мне удачи.