Наш с тобой секрет - Владислав Крисятецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Борис достал вторую сигарету, приложил к окурку. Какое-то время молча смотрел, как он тлеет в пепельнице.
– Со мной-то все обошлось. Вернулся целый. А в семье многое изменилось, пока меня не было. Теща умерла, второй инфаркт. Дарья стала реже бывать дома. А у жены появился ухажер. Еще и пьющий, – проговорил он сдержанно, разглядывая бесцветными глазами кончик сигареты. – Когда я приехал и узнал, хотел разобраться по-хорошему. Не вышло. Вышло долго и болезненно. Ему сломал руку и нос. Ей дал развод и пожелал семейного счастья. Вернулся в часть, продолжил службу.
Он бросил короткий взгляд на Лебедева, затем посмотрел куда-то в угол, вновь погружаясь в тяжелые воспоминания.
– Пробовал как-то объяснить Дарье. Писал ей. Она ответила пару раз, потом перестала. Почти через год от жены пришло письмо. Путаное какое-то, бредовое. Понял только, что с дочерью что-то. Взял отпуск, приехал. Оказалось, Дарья пропала. А жена в больнице. С алкогольным отравлением. Ухажер ее исчез куда-то. Она его сначала лечить пыталась, а потом пить вместе стали.
Третья сигарета оказалась в пальцах Бориса, и оказалось, что они заметно подрагивали. Мужчина затянулся и кашлянул. Поднял тяжелый невидящий взгляд на Лебедева.
– Дарью нашли вскоре после моего приезда. Мертвой. В канаве у шоссе. Жена узнала и через два дня повесилась.
Борис замолчал, сбивая пепел. Его глаза уставились в одну точку и уже не были похожи на глаза живого человека. Но после паузы он заговорил снова.
– Я нашел их потом. Всех троих. Это было нетрудно, их выпустили. За отсутствием доказательств. Отмазал кто-то властный. Я нашел и решил вопрос. Машина у них неисправна оказалась, с проводкой что-то. Выбраться не смогли и сгорели как свечки. Бывает. Не в канаве, правда, но тоже за городом. Чтобы не привлекать внимания.
Он взял телефон, бросил взгляд на время, положил в карман. Вдавил окурок в пепельницу.
– Что еще добавить. Из армии уволился. Переехал сюда. Чем занимаюсь теперь, вам лучше не знать. Да и ни к чему. Все закончилось. Сам не знаю, почему еще жив. Я особо не прячусь. Судьба такая, значит. Не пришло время.
Борис собрал сигареты и зажигалку, разложил по карманам.
– Но зачем вы рассказали? Какое это имеет отношение ко мне и к моей дочери? – встревоженно спросил Лебедев.
Мужчина посмотрел на него долгим взглядом.
– За десять минут я вам рассказал, как потерял всё, что мне было дорого. Угробил свою жизнь. Мне не хватило мудрости, терпения, чуткости. Как я понимаю, у вас больше шансов. По крайней мере, вы не повторите моих ошибок. А теперь мне пора.
Он встал и протянул Лебедеву ладонь. Рукопожатие Бориса было крепким и холодным. Бросив последний взгляд по сторонам, он двинулся к выходу.
– Постойте, подождите! – с отчаянием воскликнул Лебедев, сунул руку в карман и выхватил письмо. – Вы что-то знаете об этом? Где моя дочь?
Борис остановился и взял протянутый листок бумаги. Пробежав его глазами, он неожиданно улыбнулся. Это была нечаянная, скупая улыбка человека, давно позабывшего об этой врожденной способности.
– Смешная она у вас, – сказал он Лебедеву. – Чокнутая немного, но хорошая. Берегите ее.
Мужчина вернул ему письмо и направился к двери. Но, прежде чем выйти из номера, он дважды коротко стукнул в незамеченную до этого Лебедевым дверь в соседнюю комнату.
А еще через несколько мгновений на ее пороге появилась Полина.
Ее волосы были перекрашены в темный, отчего лицо казалось повзрослевшим и осунувшимся. Глаза Полины смотрели на Лебедева пристально, без улыбки, жадно ловя каждую его эмоцию.
– Привет, пап, – первой нарушила она тишину и коротко развела руками, словно подводя некий итог. – Как-то так.
– Здравствуй, дочь, – только и смог произнести Лебедев.
Заметив в руках отца письмо, Полина взяла его, равнодушно просмотрела и, скомкав, бросила на пол. Затем сделала шаг и прижалась к его груди. Лебедев крепко обнял ее, вдыхая запах подаренных им духов, и почувствовал сильное, мгновенно переполнившее его судорожное облегчение. Взгляд мужчины заметался по пустой гостиничной комнате, фиксируя каждую деталь долгожданной встречи, пока не уткнулся в брошенный ею листок бумаги. Он тут же все понял. Загадка всего этого сумасшедшего дня имела казавшееся теперь простым и очевидным решение. Незнакомцем оказалась его собственная дочь.
– Кажется, тебе не помешает хорошая порка, – проговорил Лебедев мягко и добавил после паузы: – Да и нам с твоей мамой тоже.
Полина подняла голову и пытливо заглянула ему в глаза.
– Расскажи мне все, – прошептала она. – Как ты сходил?
Они сели. Лебедев начал пересказывать свои дневные приключения. Полина внимательно и с любопытством слушала, сначала сидя на месте Бориса, затем отойдя к окну. Она не сводила с отца глаз, пока он рассказывал о встрече с Комовой. Но когда речь зашла о визите к Веселову, Полина отвернулась. Упомянув о сцене с появлением Эльвиры, Лебедев принялся было рассказывать дальше, но, бросив взгляд на дочь, остановился. Ее плечи внезапно поникли, а пальцы нервно сжали подоконник.
– Что с тобой, Поля? Тебе плохо? – привстал он со стула.
Полина помолчала, разглядывая оконную раму.
– Это ее сын, – проронила она вдруг.
– Кто? Чей?
– Денис. Сын Комовой.
Лебедев опустился на место, потрясенно моргая. Полина обернулась и посмотрела на него.
– Из-за него все и завертелось, – добавила она.
Девушка задумчиво оглядела комнату, стараясь сообразить, с чего начать свой рассказ.
– У меня есть подруга. Ксюха Волошина. Мы учились вместе в универе, выпустились. Потом как-то встретились, разговорились, стали созваниваться, переписываться, время проводить. Она поступила на работу. В контору к этой Комовой. Все было нормально сначала, Ксюхе нравилось, ее ценили, хорошо платили. Как-то раз туда наведался этот Денис. К маме, конечно. В общем, вышло так, что они познакомились. Ксюха сразу залипла. Как по голове стукнули, влюбилась с первого взгляда. Все уши мне о нем прожужжала, даже фотографию прислала. Не особо в моем вкусе, но я ее понимала. Сволочь он та еще, сразу было ясно. Но мы же, девчонки, за такими
