Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса - В. А. Злобин

возмущение, что был сбит невооруженный самолет — разведчик погоды. Тот факт, что Хрущев приказал сбить его накануне совещания, по их мнению, явно свидетельствует об отсутствии унего доброй воли.

И в госдепартаменте, и в ЦРУ, и в конгрессе США предполагали, что пилот погиб вместе с самолетом, а разведывательная аппаратура уничтожена.

Согласно этой версии, срочно подготовленной в Вашингтоне, была выдержана и нота американского посольства в Москве, врученная Министерству иностранных дел СССР 6 мая 1960 года.

Первый секретарь ЦК компартии СССР Н. С. Хрущев демонстрирует депутатам Верховного Совета фотографии и документы, найденные в сбитом американском самолете-разведчике, 1960 год

Вскоре версия США о «пропавшем» самолете разведки погоды потерпела крах.

7 мая 1960 года Хрущев «захлопнул ловушку».

Он сообщил Верховному Совету: «Товарищи, я должен раскрыть вам секрет. Делая доклад, я преднамеренно не сказал, что пилот жив и здоров и что в нашем распоряжении находятся останки самолета. Мы сделали это преднамеренно, поскольку, если бы мы сразу сказали обо всем, американцы придумали бы другое объяснение».

В отношении указанных объяснений США относительно полета самолета Хрущев также сказал, что если поверить версии о том, что пилот потерял сознание из-за неполадок скислородным питанием и что его самолетом в дальнейшем управлял автопилот, то придется поверить, что самолет, управляемый автопилотом, вылетел из Турции в Пакистан, приземлился в аэропорту Пешавара, находился там три дня, взлетел рано утром 1 мая, пролетел более 2 тыс. километров над территорией СССР, находясь в воздухе около четырех часов.

Таким образом, Хрущев оставил президенту США Эйзенхауэру лишь два выхода, и оба неприятные: или признать, что сам президент санкционировал шпионаж, — это было беспрецедентным для президента признанием, серьезно подрывался не только авторитет Эйзенхауэра и его администрации, но и ставились под угрозу шансы республиканцев на победу в ходе предстоявших президентских выборов, или отрицать, что он был осведомлен о таких полетах, — это явно означало бы, что Эйзенхауэр не управляет делами страны и предстоявшие через несколько дней переговоры на высшем уровне в Париже могли сорваться, а как раз перед выборами Эйзенхауэр никак не хотел, чтобы возникали сомнения в готовности его администрации к ослаблению международной напряженности.

В связи с приведенными советским правительством фактами и доказательствами шпионской деятельности Пауэрса госдепартамент США вынужден был изменить тактику.

В новом заявлении от 7 мая 1960 года госдепартамент США признал, что самолет «Локхид U-2» был направлен в пределы Советского Союза в целях сбора военных разведывательных данных, оговорив, однако, что «вашингтонские власти разрешения на такой полет не давали».

Однако и эта версия не устояла.

34-й президент США Д. Д. Эйзенхауэр

9 мая 1960 года от имени американского правительства США с заявлением выступил государственный секретарь Кристиан Гертер. В его заявлении сообщалось, что в соответствии с Законом 1947 года о национальной безопасности президент Эйзенхауэр с момента образования своего правительства ввел в действие директивы о проведении в широких масштабах разведывательной деятельности против Советского Союза. На основе этих директив, как указал Гертер, была разработана программа, включавшая «широкое наблюдение с воздуха путем проникновения» разведывательных самолетов США в воздушное пространство СССР.

Заявление государственного секретаря подтвердил 11 мая 1960 года сам президент Эйзенхауэр. «Я лично рассматривал каждый такой полет, — объяснял тогда Эйзенхауэр. — Когда мне принесли план данного полета над Россией, я утвердил его вместе с другими, намеченными разведкой». Единственное, что огорчило президента, как признает он спустя пять лет в своих мемуарах, это допущенная администрацией опрометчивость, связанная с обнародованием заявлений «прикрытия». «Наша крупнейшая ошибка, конечно, выпуск преждевременного и плохо продуманного заявления с целью скрыть истинное положение. Я лично сожалею, что меня уговорили сделать это!»

Эйзенхауэр признал, что и другие шпионские полеты американских самолетов над территорией СССР проводились с его ведома и одобрения и что такие полеты были и остаются элементом «рассчитанной политики» США.

Впоследствии генеральный инспектор ЦРУ Киркпатрик писал: «1 мая мы узнали, что в районе Свердловска, в России, сбит самолет U-2. Это известие вызвало невиданный переполох в Вашингтоне. Я не участвовал в большинстве заседаний и обсуждений, проходивших в связи с данным событием, но хорошо помню, как, сидя в кабинете Аллена Даллеса, я слушал Дика Биссела, уверявшего нас, что пилот не мог уцелеть и поэтому Соединенные Штаты должны держаться за версию прикрытия (самолет метеорологической разведки вылетел из Турции и потерял ориентировку). Это, безусловно, было началом трагедии: правительство США сделало именно то, чего делать не следовало. Аллен Даллес сказал мне, что он предлагал президенту принять его отставку, чтобы была возможность переложить на него всю ответственность. Эйзенхауэр отверг это предложение. Он считал, что не следует давать пищу тем, кто утверждает, будто государственные органы могут проводить такую деятельность, о которой президент не имеет представления. Поэтому он был вынужден признать, что сам санкционировал полет».

27 мая 1960 года в США сенатская комиссия по иностранным делам приступила к расследованию событий, приведших к срыву совещания на высшем уровне. Расследование было начато под давлением американского общественного мнения. Как отмечала зарубежная печать, американцы были потрясены, разочарованы и сбиты с толку провалом совещания вверхах по вине Соединенных Штатов. К этому добавлялось чувство унижения и стыда, которое испытала общественность страны в связи с тем, что правительство США, выражаясь словами американского публициста Джеймса Уорбурга, было «с позором уличено перед всем миром в наглой лжи».

Как заявил лидер демократической партии США Эдлай Стивенсон, правительство Эйзенхауэра сделало невозможными перспективные переговоры с русскими — переговоры, имеющие жизненно важное значение для нашего существования.

Пытаясь как-то оправдать роль администрации США вистории со шпионским полетом Пауэрса, государственный секретарь Кристиан Гертер заявил, что программа полетов U-2 была важной и эффективной частью разведывательной деятельности. «Мы отдавали себе отчет в том, что провал любого такого полета приведет к серьезным последствиям. Однако мы посчитали, что извлекаемая из этого выгода оправдает сопряженный с нею риск», поэтому «решение не прекращать полеты по мере приближения совещания в верхах было правильным».

На вопрос, какой же урок извлекли для себя США из истории с U-2, К. Гертер ответил: «Не допускать