Оружие и правила дуэлей - Джозеф Гамильтон

На следующее утро после смерти мистера Прайса мой друг из Бриджтауна (о. Барбадос), который впоследствии был убит на дуэли здесь же, предложил мне взять лодку и посетить место, где происходила эта и много других дуэлей. Оно располагалось примерно в четырех милях от Нью-Йорка, но, прежде чем отправиться туда, мой друг дал мне возможность увидеться с бывшим вице-президентом мистером Барром, с которым, как с юристом, у него были общие профессиональные интересы. Его офис был переполнен людьми, и, пока мой друг был занят разговором, я внимательно изучал личность его собеседника. Сухая и подтянутая фигура Барра укрепила мою убежденность, что он выживет в любой, даже смертельно опасной дуэли.

Мы сели в нашу лодку и направились к месту дуэли, где лодочник нас тут же покинул. Здесь мы встретили человека, который описал нам обстоятельства последней и многих предыдущих дуэлей. Одна из них произошла не так давно, когда противники дрались при лунном свете и обменялись девятью выстрелами. Оказавшись на месте, мы увидели на земле пятна крови, а там, где стоял мистер Прайс, мы подобрали пулю. Здесь тоже был воздвигнут белый мраморный монумент с соответствующей надписью в память несчастного генерала Гамильтона.

В своей работе о дуэлях Вы рекомендуете секундантам никогда не ставить противников рядом со скалой, стеной или живой изгородью или с каким-либо предметом, который тянется параллельно сторонам дуэли, потому что он дает ненужное преимущество одному дуэлянту перед другим и позволяет более надежно целиться. На том месте, которое я описал, эта истина служит хорошим примером. До возведения монумента генералу Гамильтону скала служила указателем направления для того, кто стоял с южной стороны, а дуэлянт с северной стороны стоял лицом к воде, и обращает на себя внимание, что три человека, которых я упоминал, погибли как раз на этом месте, то есть на северной стороне. В настоящее время монумент стоит перед скалой, но его длинное основание может служить указателем направления.

Все эти детали привели меня к убеждению, на которое я и рассчитывал, – к надежде, что Ваш благородный труд поможет покончить с практикой, которая досталась нам от варварских времен и нарушает в равной степени и человеческие и божественные законы.

Имею честь оставаться

Вашим покорным слугой,

Томас Бродиган».

В память о мистере Прайсе мы включили другой отчет об этом же случае, который получили от нашего достопочтенного друга советника Диллона, которому случилось быть в Нью-Йорке во время этой дуэли:

«Мистер Прайс вступился за честь молодой женщины, которую оскорбили (взглядом. – Ред.) в нью-йоркском театре. Британский офицер, признав свою ошибку, принес весьма искреннее извинение; но по возвращении в Монреаль, в штаб-квартиру, его собратья-офицеры выдвинули против него обвинение, что он извинился перед лицом, которого они называли проклятым янки, унизив тем самым честь британского офицера. Ему пришлось вернуться в сопровождении других офицеров; встретив на Бродвее мистера Прайса, он у всех на глазах нанес ему удар по лицу, что и привело к дуэли в Хобокене на другом берегу Гудзона, где в долине между двумя высокими скалами они стрелялись из пистолетов на дистанции в двенадцать ярдов. Каждый произвел по шесть выстрелов; не было принесено никаких извинений, и седьмой выстрел попал в голову мистера Прайса, который тут же скончался. Общественные чувства нашли себе выражение в виде прекрасного мраморного монумента, воздвигнутого на месте дуэли, как свидетельство уважения к Прайсу, которым он пользовался при жизни, и сожаления о его гибели в этом кровавом конфликте».

ССОРЫ КОРОЛЕЙ И ВИЦЕ-КОРОЛЕЙ

Я так низко ценю мою кровь, что, если хотите, можете вскрыть мне вены.

КИР И ВЛАДЫКА ВАВИЛОНИИ

Когда Кир подошел к Вавилону, он послал вызов владыке Вавилонии, предложив решить их спор в бою один на один, но его вызов не был принят.

ДАВИД И ГОЛИАФ

Давид, который впоследствии взошел на трон Израиля, принял вызов филистимлянского богатыря Голиафа. Они встретились в долине между армиями филистимлян и евреев, и Давид из пращи издалека попал камнем в голову могучего соперника, а когда тот, убитый, упал, подскочил и отсек Голиафу голову его же мечом.

ТУРН И ЭНЕЙ

Эней, царь дарданов, переселившийся с остатками троянцев в Италию, и Турн, вождь италийского племени рутулов, встретились лицом к лицу в бою, который оказался фатальным для Турна.

АРУН И БРУТ

После свержения Тарквиния с трона, когда он готовился сразиться с войском юной Римской республики, которым командовал Брут, сын Тарквиния Арун, увидев Брута, вызвал его на бой. Они сошлись с такой яростью, что каждый думал только о победе, забыв о защите, и оба пали на поле боя.

АНТОНИЙ И ОКТАВИАН

Антоний вызвал на поединок Октавиана (будущего Августа), на что последний очень спокойно ответил: «Скажите Антонию, что если он устал от жизни, то есть другие пути к смерти, кроме как на острие моего меча». Поединки у римлян и других народов обычно происходили из-за столкновения общественных интересов. История не приводит нам примеров дуэлей из-за личных споров.

ГЕНРИХ IV

Генрих Ланкастер, который впоследствии стал королем Англии, вызвал на поединок герцога Норфолкского, и, когда все приготовления к схватке были завершены, соперников остановили возгласы герольда, доставившего указ короля.

ГЕНРИХ V

Когда принц Уэльский нанес удар судье Гаскойну, восседавшему в суде, этот независимый чиновник отправил своевольного принца в тюрьму. Тем не менее, взойдя на британский трон, Генрих не воспользовался возможностью высказать свое мнение по поводу этой вспышки или проявить уважение к верховному судье.

ДВА ИРЛАНДСКИХ ПРАВИТЕЛЯ

Один из ирландских правителей прислал следующее лаконичное послание другому: «Уплати мне дань, или же...» На что другой ответил: «Никакой дани я тебе не должен; и если бы даже...»

МАЛЬКОЛЬМ III, КОРОЛЬ ШОТЛАНДИИ[25]

Король, узнав, что один из его дворян готовит против него заговор, потребовал от информатора полного молчания и сам ничего не предпринял, пока человек, обвиняемый в государственной измене, не прибыл к двору, намереваясь реализовать свой замысел. На следующее утро король вместе с придворными отправился на охоту. Когда все оказались в центре леса, он отвел предателя в сторону, где никого вокруг не было, и обратился к нему: «Обрати внимание, мы тут одни; оба в равной мере вооружены и на конях. Никто нас не видит, не слышит и не может оказать помощь одному против другого. В таком случае, если ты смелый человек, иди к своей цели, исполни обещание, которое ты дал моим врагам. Если ты решил, что я должен пасть от твоей руки, когда тебе представится лучшая возможность? Когда будет более удобно? Когда ты сможешь проявить мужество? Ты приготовил для меня яд? Такое преступление свойственно женщине. Или ты собираешься убить меня в постели? Это могла бы сделать любовница. Или ты скрываешь кинжал, чтобы втайне нанести мне удар? Так поступает преступник. Так действуй же, как солдат, как мужчина, дерись со мной лицом к лицу, чтобы, по крайней мере, твоя измена была бы свободна от низости». Предатель пал к ногам короля и взмолился о прощении, которое и было ему даровано.

ГУСТАВ II АДОЛЬФ

Во время одного из публичных парадов шведский король и полководец Густав II Адольф (1594, король с 1611 – убит в сражении в 1632) заспорил с полковником Ситоном, офицером на его службе, которого высоко ценил, но тем не менее ударил. Сразу же по окончании парада полковник явился в королевские покои и подал прошение об отставке, которое его величество подписал и, не проронив ни слова о предмете спора, удалился.

Тем не менее, спокойно оценив ситуацию, Густав Адольф пожалел о своей вспышке темперамента и, услышав на другой день, что Ситон собирается в Данию, последовал за ним в сопровождении офицера и двух слуг. Добравшись до датской границы, он оставил всех своих спутников, кроме одного, и, нагнав Ситона на широкой долине, сказал ему: «Спештесь, сэр. Я признаю, что вы были оскорблены, и прибыл дать вам удовлетворение, как джентльмен; сейчас мы вне пределов моих владений, и вы с Густавом равны. Как я вижу, при нас обоих шпаги и пистолеты; не медлите сойти с коня и получить удовлетворение, которое требует ваша оскорбленная честь». Ситон, оправившись от изумления, спешился, что уже сделал король, и, опустившись перед ним на колени, сказал: «Сир, сделав меня равным вам, вы дали мне больше, чем удовлетворение. Бог запрещает, чтобы мой меч нанес хоть какой-то урон такому отважному и благородному монарху. Разрешите мне вернуться в Стокгольм и окажите мне честь, позволив жить и умереть на службе вам». Король поднял его с земли, обнял, и они вместе вернулись в Стокгольм.