Последняя надежда творцов - Иван Афанасьев

Юрий вовремя вспомнил наставление меднолицых: никому не рассказывать, что он видел на холме, и промолчал. Лада поняла.

— На рассвете за тобой придет Проводник, — сказала она. — Я поднимусь пораньше и приготовлю тебе прощальный завтрак.

Свободной рукой Юрий провел по ее лицу, ощутив влагу на щеке женщины. С нарочитой бодростью в голосе он произнес:

— Ну вот, болото развела! Не грусти, еще встретимся.

— Не встретимся, Юрочка. Я, хоть и не прорицательница, это чувствую. Слишком разные у нас предназначения.

— Но ведь ты же непрерывно совершенствуешься, — попытался спорить Крндрахин, — и обязательно наши миры опять пересекутся.

— Мой духовный путь завершен, — возразила Лада. — Чтобы перешагнуть четвертый уровень, нужно избавиться от всех привязанностей. А я не могу, не могу, не могу! Мне суждено оставаться наставницей в этой школе пожизненно. А когда я умру, и меня похоронят, мое место займет другой. Ты же… Кто знает, кем тебе суждено стать? Может, Стражем, может, Просветленным, а может — почему нет? — и Демиургом. Ты растешь стремительно, пожалуй, слишком стремительно. Меня это беспокоит. Ладно, ты прав: не надо больше об этом. Пойдем обратно? Этой ночью я хочу быть только с тобой.

Утром Юрия разбудили дразнящие запахи еды. Лада колдовала у кухонного стола, одетая в тот самый голубой сарафан, в котором Кондрахин впервые увидел ее. Она почувствовала пробуждение своего бывшего ученика, на минуту отвлеклась от своего занятия, заскочила в спальню и поцеловала его, шепнув при этом:

— Одевайся. Проводник вот-вот будет здесь.

Пока Юрий умывался ледяной водой, Лада накрыла на стол. Как раз вовремя: появился — материализовался из воздуха — тот, кого называли Проводником. Он не отказался разделить с Кондрахиным изысканную трапезу и тщательно пережевывал каждый кусочек пищи. Это был не тот старик, который привел Юрия в сокрытый мир. Сравнительно молодой, на вид не старше сорока, он походил на греческого атлета и говорил, когда они обменялись короткими репликами, с едва уловимым акцентом. Закончив еду, он встал и поклонился:

— Спасибо, хозяйка. Ну, нам пора.

Лада вынесла из спальни камень Юрия. Протягивая его владельцу, она быстро взглянула на него и тут же отвернулась. Кондрахин хотел было сказать что-нибудь на прощанье, но не успел. Жилистая рука Проводника крепко обхватила его запястье, и он провалился в уже знакомую темно-синюю воронку…

…он провалился в уже знакомую темно-синюю воронку. Тело словно вывернули наизнанку. Но это была не боль, нет. Новое, неожиданное чувство, которое на этот раз Юрия совсем не испугало. А потом он ощутил холод.

Они стояли в заснеженном лесу, и мороз сразу пробрал Юрия, одетого в легкую тунику, до самых костей. Проводник же, казалось, вовсе не замечал холода. Он протянул руку вверх, и в нее с верхушки огромного кедра послушно свалился увесистый вещмешок.

— Переоденься, — приказал он.

В мешке оказалось теплое белье, полушубок и валенки. Стуча зубами от холода, Юрий мгновенно натянул все это добро на себя.

— Где мы сейчас? — наконец спросил он.

— Земля. Советский Союз. Двадцать километров к западу от Красноярска, — лаконично ответил Проводник. — Возьми документы, — он протянул Юрию невесть откуда взявшийся пакет, — теперь, на некоторое время, ты будешь Юрием Ивановым, двадцати трех лет, родом из Москвы. В пакете предписание, направляющее тебя в засекреченный учебно-тренировочный центр НКВД. Все подписи и печати подлинные, за это можешь не беспокоиться.

Юрия передернуло. НКВД! Организация, едва не оборвавшая его жизнь. И теперь — к ним добровольно в лапы?

Проводник без труда угадал его мысли.

— Это не просто необходимое для дальнейшей подготовки, но и самое надежное убежище. В этом центре никому в голову не придется искать сбежавшего "государственного преступника". И лишних вопросов здесь не задают. Потом ты поймешь, почему. Предстоит многому научиться. Постарайся использовать и те умения, которые ты почерпнул от своей Наставницы. Сейчас пойдешь в эту сторону, — он указал рукой, — лес скоро кончится, мы почти на опушке. Вдоль леса проходит дорога. Думаю, тебя скоро догонит военный грузовик. Покажешь старшему конверт с предписанием, и тебя доставят до нужного места. Если же машины не будет, доберешься своим ходом. Метели сегодня не ожидается, а мороз ослабнет. Прощай!

Он исчез, оставив в снегу две глубоких вмятины от босых ног. Юрий припорошил их снегом, забросил за спину почти опустошенный вещмешок и побрел в указанном ему направлении.

До проторенной дороги, действительно, оказалось рукой подать. Выбравшись на нее, Юрий серьезно задумался. Конечно, документы — это убедительно, но его могут спросить, в какой школе или институте он учился, кто из преподавателей вел ту или иную дисциплину. Кондрахин всегда был деятельным и общительным и имел немало приятелей из числа коренных москвичей, и не только в своем институте. Конечно же, в своих разговорах они не раз упоминали о школьных годах. Кое-что Юрий запомнил: отдельные фамилии, месторасположение, курьезные случаи. Цепкая молодая память, еще более обостренная долгими занятиями медитацией, не подвела его и на этот раз. Когда его догнал обещанный Проводником трехосный грузовик, он уже определился и с номером московской школы, в которой, якобы, когда-то учился, и с институтом, решив назваться выпускником биофака пединститута.

Грузовик остановился сам. Из кабины вылез немолодой офицер с одной шпалой в петлице и властным жестом остановил Юрия.

— Это запретная зона. Прошу предъявить документы!

Юрий молча протянул запечатанный сургучом пакет. Офицер бегло взглянул на адрес, проверил целостность печати и скомандовал:

— В кузов!

Под брезентовым тентом, на лавочке, прикрепленной к бортам, уже сидели двое парней, примерно одного с Юрием возраста. Один был в полушубке, второй зябко кутался в демисезонное пальто.

Молодые люди познакомились. Одетый потеплее представился Виктором, рабочим с Магнитки. Второй оказался одесситом по имени Леонид.

— А ты, наверное, сибиряк, местный? — спросил он Юрия. — Гляжу, даже машину дожидаться не стал. Это про вас говорят: двести верст — не крюк? А я совсем задубел.

— Ты бы еще в тельняшке поехал, — съехидничал Виктор.

— А что я надену? — огрызнулся Леонид. — У нас в Одессе сейчас около нуля, у меня и нет ничего теплее.

— Эй, разговорчики отставить! — окрикнул их из кабины через заднее окошко командир. — Вас что, не предупреждали?

Видимо, попутчики Кондрахина, едущие в учебный центр легальным путем, получили более подробные, нежели Юрий, инструкции, ибо безропотно замолчали. Машина ходко преодолевала по накатанной дороге сопки и, наконец, остановилась.

— На выход! — скомандовал доставивший их майор, откидывая полог кузова.

Молодежь выпрыгнула на снег. На обширной, обнесенной высоким частоколом территории, располагались несколько строений, включая большой бревенчатый дом. Возле него с десяток парней в гражданской одежде расчищали плац деревянными лопатами.

— Это казарма. Левее — учебные классы и спортзал. Отхожее место — вон там, — быстро показал офицер. — Отнесите свои вещи, оправьтесь, через 10 минут общее построение.

Казарма внутри состояла из маленьких сеней и большой комнаты на двенадцать коек. Три из них оказались незанятыми. Прибывшие, бросив на них свой нехитрый багаж, вышли. В назначенное время на расчищенном плацу построилась разношерстная команда, объединенная одним признаком — молодостью.

Перед ними стояло четверо. Маленький бурят в полушубке, остроконечной меховой шапке и в валенках. Офицер, доставивший их, в положенной по уставу форме. Низенький казах — или узбек, Конрахин не всегда мог их различить — в белом маскировочном костюме. И последний: рослый вислоусый мужик в кожаном длинном пальто. Офицер негромко заговорил:

— Вы все прибыли сюда по зову сердца и путевкам комсомола. Все — спортсмены, стрелки, верные сыны Родины. Вы знаете, что империалистическая Япония не оставляет своих коварных замыслов. На наших восточных границах неспокойно. В случае войны Красная Армия нанесет самураям сокрушительный удар, это вне всяких сомнений. И вам в предстоящей схватке отводится важная роль. вы ей поможете. Вы пройдете подготовку для действий малыми группами во вражеских тылах. Помните, ваша подготовка, наша школа, ее преподаватели, — майор немного помедлил и произнес с ударением, — и ученики составляют военную тайну. Между собой лишнего не говорить, с вопросами обращаться ко мне. Меня найдете в крайнем домике, под сопкой, — офицер показал рукой, — а руководить учебой будет товарищ Байгуз.

Офицер отступил назад. Казах в маскировочном костюме оглядел шеренгу учеников внимательным взглядом.