Заповедник "Неандерталь". Снабженец (СИ) - Старицкий Дмитрий

- Боюсь, что туда, куда я направляюсь, даже трактора не будет, до которого можно пешком дойти. – Пояснил я несколько туманно свои цели.

- Тогда выкладывай свои хотелки, доверься профессионалам, и не лезь им под руки. Скажи только - тебе кузов весь оцинковывать или только до окон? ««Патриот»» - аппарат неплохой, только вот на ржавчину слабый.

- Цинкуй всё, - и погнал галопом по хотелкам. – Люк мне на крышу большой широкий, сдвижной и электрический, как у ауди-сотки. Чтобы я мог стрелять, не вылезая из машины с заднего сидения. Лебедка в кенгурятник электрическая. Передние сидения от ««форда»» и между ними две стойки для ружей.

Мастер почесал седую щетину на подбородке и выдал.

- Зря ты тогда, Дим Димыч, ««патрик»» покупал. ««Вепрь»» тебе пошел бы в самый раз. А на твоем пикапе люк можем поставить только задом наперед. Иначе никак не получится – крыши не хватит.

- ««Вепрь»» - это, который автобус? На базе ««Ермака»»? – проявил я журналистскую эрудицию.

- Он самый. Везёт такой аппарат, не напрягаясь, две тонны по бездорожью. По дороге даже три. Вездеходная платформа у него осталась от знаменитой ««шишиги»» [Ш и ш и г а – ГАЗ-66 (сленг)], а комфорта стало намного больше. Даже ночевать внутри можно, хотя это и не дом на колёсах. Ну и права как на микроавтобус подойдут – там всего одиннадцать посадочных мест. Вот из чего бы я конфетку сделал со всем своим удовольствием.

- В следующий раз, - засмеялся я, прикидывая, когда этот следующий раз может реально наступить.

Не зря же Тарабрин у себя ГАЗ-63 держит. Когда-то этот отличный вездеход стоял на вооружении Советской армии. И в глаза внешне не бросается. С привычной колхозной двухтоннкой – ГАЗ-51 которая, его легко спутать. У них кабины одинаковые. Но зарубку о ««Вепре»» я себе на памяти оставил.

Прикинули смету. Обошлось мне это тюнинговое безобразие в стоимость еще одного ««патрика»». Могло быть дешевле, но передо мной тут ««тойоту»» тюнинговали и ей поменяли мотор на более мощный, а родной двигун так и остался у них в мастерской. Его-то мне и сосватали. Трехлитровый атмосферный дизель. И экономичней он серийного двигателя в ««патрике»», и тяговитей, да и надёжней. А также полная переборка и протяжка всей ходовой. Смена амортизаторов на газово-масляные от «Берштайн». Антикор везде. Мощный кенгурятник с веткоотбойниками, лебедку со сменой переднего бампера, силовую дугу с откосами в кузов из трубы-нержавейки, шноркель и прочие приблуды.

О покраске я уже не говорю. Мерседесовский колер в ««зеленый болотный»» цвет. С одной стороны - вроде и скромненько выглядит, а с другой очень даже благородный оттенок на мой вкус.

Потом прошелся по оружейным лабазам. Надо что-то предпринимать, когда шальные деньги руки жгут. Иначе я а себя не ручаюсь.

Раньше ««шершавый ствол»» [Шершавый ствол – нарезной (охотничий сленг).] мне вроде и не нужен был. Хотя пятилетний срок владения гладкостволом у меня давным-давно истёк. Ходил я только на водоплавающую дичь, где мне моего помпового ««ремингтона»» бразильской выделки с подствольным магазином на восемь патронов за глаза было.

Повезло несказанно. В ««Кольчуге»» около самого Кремля мне продали снайперскую винтовку Мосина послевоенного выпуска всего за тридцать шесть тысяч рублей вместе с боковым кронштейном и родным оптическим прицелом ПУ. Новенькую. Еще в пушечном сале. Патрон к ней - самый распространенный у нас весь ХХ век. И по миру он не редкий. А главное – дешёвый. Достать его не будет проблемой. Хотя я и тут ими неплохо затарился. Как и обычными охотничьими патронами в пластиковых папках к ««ремингтону»». И картечь, и разная дробь, и пули разные и хитрые.

Почесал репу и прикинул, что как ни крути, а придется доставать латунные гильзы и учиться самому патроны крутить. Вот такой вот каламбур нарисовался. Черный порох и свинцовый сортамент есть в продаже, как и капсюли. А латунные гильзы, я помню, всегда были в охотничьих магазинах в советское время, и, чтобы их купить, даже охотничьего билета не требовалось. Надо будет как-нибудь Тарабрину на хвост сесть, когда он в очередной раз мясо на брежневский рынок повезет.

Магазинные сидельцы мне этот ствол придержали под аванс, пока я в ««разрешилку»» бегал получать лицензию на нарезной ствол. Проблем особых не было, но время. Время наша бюрократия жрёт как не в себя.

Еще в ««Оби»» заехал. Пластиковые контейнеры прикупил, что крышками герметично застегиваются. Кузов-то у меня в ««патрике»» открытый. Ну и по мелочи того и сего… что в походной жизни потребуется.

Вечерами чистил свой арсенал и вдумчиво готовил снаряжение к великому походу.

Ну, и тренировался между делом. По мелочи. Смотровые ««окошки»» создавал. Маленькие. Чтобы только иметь возможность подглядывать за своим временем.

Когда стало получаться, не только подглядывать, но руку засунуть, то понял, что если о таком моем умении прознают в спецслужбах – мне не жить.

Стало грустно и захотелось напиться в лохмуты. В хлам. Но дома спиртного - хоть шаром покати. Всего-то сто пятьдесят кизлярского коньяка завалялось в баре. Так что мне не хватило, а душа страдала и требовала влить еще стакан вот прямо сейчас. Стал собираться к походу в ночной магазин бежать, но подумал: а какого черта…

Создал небольшое ««окно»» в гастрономе на Новом Арбате. Сразу в торговом зале вплотную к шкафу с забугорными напитками. Разбил молотком стеклянную запертую дверцу, умыкнул первую же попавшуюся под руку бутылку и ««окошко»» моментально за собой закрыл.

Оказался в руке пузырь французского коньяка ««Бисквит»». Ну и гадость же… Кто же это из альтернативно одаренных галлов догадался ваниль в коньяк совать? Да еще в таком диком количестве.

Утром появился Тарабрин. Как порядочный, позвонил в подъездный домофон.

Увидев меня расхристанного, набисквиченного и не похмелённого, погрустнел.

- Понятно всё с тобой, - заметил проводник и тут же упрекнул. – Не думал я, что ты сразу все деньги начнёшь пропивать.

Повернулся и ушел.

««Ну и хрен с тобой, золотая рыбка»», – подумал я и снова залез на диван с ногами, думая о том, что обещанная Тарабриным ««царская»» гусиная охота в прошлом, кажись, накрылась медным тазом.

Но Тарабрин вернулся, неся перед собой крынку с капустным рассолом.

- Всё пропил? – спросил он, протягивая мне лекарство от похмелья.

- Да не покупал я это бухлО! Просто бутылку в гастрономе спёр, - повинился я, после того как выдул полкрынки.

Тарабрин что-то сразу понял и приказал.

- Рассказывай.

Когда я закончил свое повествование об экспериментах с маленькими ««окошками»», закончившиеся воровством коньяка в гастрономе, Тарабрин надолго замолчал. Потом выдал.

- Сильно ты рисковал. Но это ты по незнанию. В своем ««осевом времени»» оперировать с дистанционными ««окнами»» может быть опасно. Высокая нестабильность у них в своем осевом времени. Даже бОльшая, чем в будущем. С чем это связано – не скажу. Не физик я. Сам знаю только то, что на себе попробовал. И, если маячила опасность, то дальше я не лез. Я же не сам по себе. На мне ответственность лежит за общину в Беловодье.

Покачал головой и продолжил с улыбкой.

- Но если есть неустранимое желание что-то умыкнуть, особенно спиртное, то лучше лазить в прошлое. Там качество лучше. И окна стабильные. А то, что сам научился маленькие ««форточки»» открывать – молодец. Зубы еще не стали выпадать?

- Пока нет.

- А лучше всего собирайся-ка ты, Митрий, ко мне на Тамань. Скоро гусь толпами полетит на юга. Постреляем в плавнях.

- Я еще собаку не достал для такой охоты.

- Ну, не последний в жизни охотничий сезон. Еще поохотишься с ретривером. Собирайся.

- У меня вездеход ещё не готов. Мастера его только начали тюнинговать.

- Тю-ю-ю… Нашел докуку. До меня ты и на своей пузотёрке в прошлый раз лихо доскакал. А там нам автомобиль и не нужен будет. Кони есть. Экипаж для тебя найдём, если в седле не усидишь.