Аэций. Клятва Аттилы - Алекс Тавжар

— В крепости, — ответил Аэций. — Поручил им навести в гарнизоне порядок. Обучить хоть каким-то навыкам ведения боя. Ты и представить не можешь, какие там вояки. Как увидят обнаженный меч, так начинают биться в истерике, словно девки, которых лишают девственности. Даже страшно оставлять их одних. Набирают в армию всякое отребье… Кстати, разногласия с норками я уладил, так что можем выдвигаться в Галлию. По этому делу, ну, помнишь? О котором ходатайствовал епископ Идаций. Отдохнуть бы, конечно, выспаться. Но когда нам, душегубам… Да что ты на меня так уставился? Плохо выгляжу?

Старейшина предупредил его, что норская кладовая отнимает у дурного человека здоровье. А хорошего напротив — делает только сильнее. Аэций не был уверен, к какой категории себя отнести, и слегка побаивался последствий.

— Выглядишь ты не плохо, — успокоил его Цензорий. — Я бы сказал, как обычно. Даже немного лучше.

— Так что же тогда?

— Привезли тут одно послание. Даже не знаю, показывать его или нет…

— Ну, и хитрая у тебя рожа. Да говори уже от кого.

— Августа прислала весточку, — выпустил долго сдерживаемую улыбку комит.

— Августа? — удивился Аэций.

Цензорий достал из-за пазухи свернутый трубочкой свиток, демонстративно обнюхал его и закатил глаза от блаженства.

— Ммм, какой аромат. Давно она тебе не писала. Раньше-то присылала послание за посланием.

— Ладно, хватит кривляться, — сказал Аэций. — Давай его сюда.

Забрал у Цензория свиток и, развернув, побежал глазами по строчкам.

— И что там? Прибавка к жалованию? — пошутил Цензорий. — Или обошлось благодарностями за верную службу?

Вместо ответа Аэций вернул ему свиток.

— На. Почитай и увидишь сам.

— Вызывает тебя в Равенну? Вот так новость, — пробормотал Цензорий, внимательно изучив послание. — Странно, что пишет лично, а причину не объясняет. Обычно так поступают с теми, кто в чем-нибудь провинился. И что будешь делать?

— Поеду, — пожав плечами, ответил Аэций.

— Ты слишком рискуешь, — попробовал отговорить его комит. — Вызов без объяснения — нехороший признак. А если тебя казнят? Как Стилихона. Как многих других. В Равенне, наверняка, до сих пор потрясают мечами из-за убийства Констанция Феликса.

— Что-что? Потрясают мечами? Ха-ха. Предлагаешь спрятаться тебе под крылышко? — Аэций дружески шлепнул Цензория по массивному пластинчатому наплечнику. — Ты ведь не хуже меня понимаешь. Не явлюсь на приглашение — объявят мятежником как Бонифатия.

— Тогда уж поедем вместе, — сказал Цензорий.

— Нет. Твое место здесь. Возглавишь командование войсками, — возразил Аэций. — Со мной поедет Литорий. У него две сотни ветеранов в новеньких золотых доспехах. Пусть в Равенне думают, что это личная охрана магистра армии или как они её называют — букелларии. А ты с остальными отправляйся в Галлию, это сейчас важнее. Если что-то пойдет не так, я дам тебе знать.

— Буду ждать сигнала, магистр, — по-военному четко ответил комит, понимая, что время дружеской перепалки прошло. Оспаривать и дальше решение командира он не решился, но было видно, что оно ему вовсе не по душе.

Часть 3. Обвинение

Осень 431 г. Равенна

Усталый, в запыленной одежде, на зубах скрипит дорожный песок — таким Аэций явился в окутанную утренней дымкой Равенну на северное побережье Италии.

Равенна в те дни представляла собой надежно укрепленную цитадель, окруженную непроходимыми топями и дремучими сосновыми лесами. Столицей Западной Римской Империи она стала недавно и еще не успела как следует освоиться с новой ролью. Вновь выстроенные роскошные здания соседствовали с лачугами. Изысканный аромат благовоний перебивался запахом рыбы и вонью помойных ям. На уличных перекрестках то и дело встречались разодетые представители римской знати, желавшие показать своё превосходство, и местные богатеи, считавшие глупостью тратиться на дорогие одеяния. Аэций выглядел чужаком и для тех, и для других. Потрепанная кожаная броня заменяла ему одежду. На ногах красовались сшитые в Норике сапоги. Отороченная запыленным мехом накидка прикрывала могучие плечи.

Подъехав к императорским казармам в сопровождении нескольких букеллариев, он оставил лошадь и, назвав свое имя подбежавшим дозорным, велел немедленно подозвать к нему начальника стражи.

— И принесите воды, — добавил он хрипло, чувствуя, что во рту пересохло, и язык ворочается, словно его натирали на терке.

Приказание тотчас исполнили. Аэцию поднесли ведерко до краев наполненное водой. Он отпил из него жадными глотками, обливая подбородок прохладной живительной влагой.

— Аэций? — услышал знакомый окрик и оглянулся.

Среди молчаливо стоявших дозорных появилась высокая вся в блеске фигура начальника стражи. Он был черноволос и выглядел броско. Кольчуга на нем сияла словно дамское зеркало. На загорелом лице с приятными, но ускользающими чертами, застыло то ли растерянное, то ли надменное выражение.

— Севастий?! — воскликнул Аэций, признав в нем давнего друга, с которым по юности служил в императорской гвардии. — Теперь ты начальник стражи?

— Как видишь, — ответил тот, настороженно разглядывая приехавшего.

— Ну, что ты пялишься, как на пугало? — усмехнулся Аэций. — Поприветствуй меня для начала.

Севастий, словно опомнившись, быстро пробормотал приветствие, и они обнялись по-дружески, как бывало раньше.

— Вот это другое дело, — сказал Аэций, похлопав его по плечу. — Пойдем-ка в дозорную. Угостишь меня в честь приезда своей знаменитой виноградной выпивкой.

Начальник стражи услужливо кивнул, понимая, что магистр хочет поговорить наедине.

Они вошли в дозорную комнату, где любила напиваться ночная стража. Тут и там среди оружейных стоек валялись разбитые черепки и белые рыбьи кости, оставшиеся от бесчисленных попоек. Но здесь даже в самое пекло было прохладно и пахло оружием, а не помоями.

Аэций подошел к сосновому грубо сколоченному столу, на котором темнели вместительные серебряные чарки, и налил в них зеленого вина из стоявшего рядом бочонка.

— Похоже, эта скисшая гадость повсюду одна и та же, — сказал он, поморщившись после первого же глотка, но, не задерживаясь, сделал и второй. — Помнишь, как в юности мы пили ее с утра до вечера, а ночью нас выворачивало наизнанку прямо друг на друга?

Севастий, воспоминания которого были уж точно не менее красочными, присоединиться к выпивке отказался.

— Зачем ты приехал? — задал он неожиданный вопрос.