Как женить слона - Татьяна Веденская

– Она будет за ним ухаживать. Я так решил. Все. Если Варя сдает экзамены – мы дарим ей котенка.

– Я хочу персидскую! – тут добавила Варвара. – Светлую, с темным носиком.

– Какую захочешь, – кивнул Гриша.

– Значит, разговор окончен? – сощурилась я. Муж посмотрел на меня, затем на часы.

– Не начинай, ладно? У меня уже совсем нет времени. Я заберу машину, иначе мне не успеть. Ну что, Варя? Мы договорились?

– Конечно! – кивнула довольная Варвара, и Гриша развернулся в сторону выхода, оставив меня с дочерью наедине. Что я могла сказать на это? Кот? Да еще и после того, как я ясно дала понять, что категорически против? Естественно, Гриша решил подарить Варе котенка. Хотя бы ради того, чтобы в очередной раз смешать мое мнение с грязью и показать, где мое место на самом деле в нашем доме. И чего стоит мое слово. Он подарит дочери кота, а я буду убирать за этим дымчатым чудовищем, кормить его, лечить, если потребуется. Привяжусь к нему, буду расчесывать по вечерам, говорить с котом о том, как я обижена на мужа. Варя забудет о коте уже через месяц, как она забывала о рыбке, которая сдохла у нее из-за того, что той не положили корм. Как она забыла о тамагочи, дурацкой электронной игрушке, которая загнулась у нее через две недели. Я не смогу спокойно перенести гибель настоящего живого кота.

И где, в самом деле, была в прошлый понедельник, наша дочь? С утра и до самого вечера?

Если Гриша решил не лезть в это дело и не разбираться, это не значит, что я не должна. Я могу позвонить Маше Гуляевой и спросить ее обо всем. Поинтересоваться невзначай ее здоровьем. Правда, как только я выйду из комнаты, Варвара предупредит ее по интернету. Подружка обязательно прикроет, в этом не стоило и сомневаться. Все равно можно что-то придумать. Даже не так. Жизненно необходимо что-то придумать, потому что…

Потому что я люблю свою дочь и обязана понять, что с ней происходит. А кота не будет. Уж я найду способ воспротивиться. Выкину «номер».

Я встала с кровати, бросила короткий взгляд на довольную Варвару. Она неуверенно улыбнулась и тоже поднялась, якобы желая немедленно приступить к выполнению домашнего задания. Я подошла ближе к столу и посмотрела на кучу тетрадок.

– Тебе помочь? – спросила я Варю, старательно демонстрируя доброжелательность и всепрощение. Дочь отрицательно покачала головой.

– Я сама справлюсь.

– Хорошо. Ты голодная?

– Да, немножко, – бросила она и отвернулась, чтобы включить компьютер.

– Где ты была в понедельник? – спросила я и поймала прыгающий, как заяц, из стороны в сторону взгляд.

– Мам, но мы же все уже выяснили.

– Я знаю, что ты врешь, – сообщила я спокойным тоном. – Папа тоже знает. Что происходит? Расскажи, я могу помочь. Посоветовать что-то.

– С чего ты решила, что мне нужны твои советы? – заявила Варвара, и в ее нежном голоске появились такие же металлические нотки, как и в голосе мужа.

Моя Варя, моя сероглазка, ребенок, которого я кормила, пеленала и учила читать, – что стало с тобой вдруг, что ты смотришь на меня волком и забыла, что ты плоть и кровь моя, и что я люблю тебя, и что ты можешь сделать мне очень больно?

– С того, что я твоя мать, – пробормотала я. – Я старше и знаю, как легко можно наделать глупостей, о которых потом будешь жалеть.

– Конечно, ты знаешь, – зло воскликнула дочь. – Ведь ты уже их сделала. Поверь, твой пример многому меня научил.

– Что ты имеешь в виду? – опешила я.

– А ты сама не понимаешь? Да я бы умерла лучше, чем прожила жизнь, как ты! – и Варвара отвернулась к компьютеру, оставив меня стоять рядом так, словно меня там и не было. Я чувствовала, как странная пустота заполняет грудь, оставляя меня без сил, но я не могла ни плакать, ни дышать, даже двинуть рукой, уйти, хлопнув дверью. Маленькая дрянь. Но это же не может быть моя Варя. Наконец, я нашла в памяти фразу, способную примирить меня с тем, что я только что услышала.

– У тебя сейчас такой возраст, и я попытаюсь понять тебя, – сказала я очень тихо, ибо голос меня слушался плохо. – Не стану обижаться, потому что…

– Ой, только не надо мне рассказывать про мой возраст. При чем тут это? – перебила меня Варя и с вызовом посмотрела, забросив ногу на ногу. – Если у тебя жизнь не удалась, не нужно срываться на мне!

– Что ты можешь знать о моей жизни? – спросила я наконец после очень долгой паузы. Я прекрасно понимала, что Варя делает все возможное, чтобы уйти от вопроса, и не стоит принимать ее слова близко к сердцу. Но разве можно заставить себя чувствовать иначе?

– А разве тут нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты просто плывешь по течению. Ничего не добилась, сидишь на одном месте. Если бы не папа…

– Продолжай, – попросила я, стоя, словно окаменевшая Лотова жена. – Значит, я – неудачница, по-твоему. А отец твой – мечта каждой женщины, так?

– Отец хотя бы что-то из себя представляет, – компьютер снова мигнул ярким светом и загрузил окошко интернет-обозревателя. – Ладно, мне нужно делать уроки. Если я хочу стать кем-то в этой жизни, – с выражением добавила она. – А я хочу! Журналисткой, между прочим!

– И я должна уйти и не мешать тебе, верно? – спросила я. Варя повернулась ко мне и удивленно склонила свою красивую молодую головку набок.

– Ужин, мам!

– Ты хоть понимаешь, как чудовищно жестоко то, как ты себя ведешь сейчас? – спросила я ледяным тоном. Я искала хоть что-то в выражении лица моей дочери, хотя бы какой-то проблеск неловкости и раскаяния. Хотя бы попытки исправить положение. Пару слов. Улыбку. Варя смотрела в экран компьютера и шмякала кончиками пальцев по компьютерной клавиатуре, для нее я уже ушла, чтобы чистить картошку, лук, жарить котлеты, разогревать вчерашний фасолевый суп. Еще нужно было постирать и погладить. В том числе Варину школьную форму и Гришину смену формы – чертовы костюмы «людей в черном».

Я тихо вышла из комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь. Прошла на кухню, посмотрела на мясо, размораживающееся в раковине, на гору посуды, скопившуюся после позднего обеда. В квартире стояла неприятная тишина, если не считать легкой музыки, которую Варя включила в своей комнате.

Ей и в самом деле на меня наплевать. Все, что ей нужно, – это ужин. И чтобы ее не трогали. Мой мир пошатнулся и чуть было не опрокинулся набок. Дрожащими руками я достала смартфон и набрала номер Люды.

– Я хочу поехать с тобой в отпуск, – пробормотала я, когда подруга после десятого звонка все же взяла трубку.

– Что у тебя с голосом? – спросила она тут же. – Что-то случилось? Как дела дома?

– Я не знаю, успею ли. У меня нет загранпаспорта, а я даже не представляю, сколько времени нужно, чтоб его сделать. И какие нужны документы, – я говорила, а слезы текли по лицу как бы сами по себе.

– Ирка, ты что, ревешь? – спросила Людмила недоверчиво. Я никогда не плакала, я само спокойствие, безмятежное озеро Байкал, бездонная синь небес. Терпеливая река.

– И не знаю, сколько денег смогу скопить. Сколько надо будет, если по минимуму? – пробормотала я, игнорируя ее вопрос. Все мои силы сейчас уходили на то, чтобы сконцентрироваться на отпуске, на пляже с картинки, на солнечных лучах, ласкающих мое тело. «Неудачница»!

– Ира, в чем дело? – сурово окрикнула меня Людмила.

– Ни в чем! – попыталась заверить я подругу. – Мне просто нужно уехать. Хотя бы знать, что я могу уехать, понимаешь? Иначе не знаю, что я сделаю. Мне кажется, я сошла с ума, если жила и не замечала ничего…

– Черт-те что, а! – воскликнула она. – Говори, что приключилось.

– Можно, я приеду к тебе? – спросила я вдруг.

– До завтра не терпит? На работе-то все равно увидимся. Хотя давай, приезжай. Только у меня бардак! – предупредила Людмила. В ее словах был резон. Я сидела в Химках, да еще к тому же без машины, которую забрал муж. Людмила жила на «Петровско-Разумовской». Два автобуса, пересадка в метро. Я попаду к ней только к ночи, а затем мы проговорим до утра. И я буду жаловаться на мужа, на дочь, но это ничего не изменит. Только с утра будет тяжелая голова, и весь следующий день буду сама не своя. А Варвара потом настучит отцу, что я бросила ее. Или не настучит? Наоборот, обрадуется, оставшись одна в квартире.

– Ладно, не надо. Не стоит тебя стеснять. Уже поздно.

– Да никаких стеснений.

– Потерплю, – ответила я. – До завтра уж точно. Столько лет… Господи, столько лет!

Людмила замолчала, словно пытаясь вслушаться не в то, что именно я говорю, а в то, каким тоном это сказано. Затем она хитро хмыкнула и сказала мне то, что я в этот момент больше всего хотела услышать.