Израиль, которого не было - Георгий Катюк

Как вообще в условиях гонений удалось сохранить религию праотцев, если не получилось сберечь даже родной язык?

В настоящее время все большую популярность завоевывает следующая точка зрения. Политика изоляционизма, которой будто бы следовали евреи на протяжении всей истории своего существования, — это миф, созданный «сионскими мудрецами» с определенной целью — придать еврейству очертания нации. Лишь относительно недавно, — а именно, в начале нашей эры, если верить традиционной хронологии, — оно действительно замкнулось в себе, постепенно обретая национальные черты. Я имею в виду не только пейсы и ермолки, но и своеобразный менталитет. Немало поспособствовала выработке национальных особенностей профессиональная деятельность, которой евреи занимались веками, — торговля, ростовщичество, взимание налогов. Сыграла определенную роль и религия. Думается, не таким узнаваемым был бы еврей, если бы иудаизм исповедовали и другие народы.

Процесс обретения евреями национального своеобразия еще и сейчас не окончен, несмотря на то, что ему придано ускорение формированием государства Израиль. Логика раввинов при принятии доктрины изоляционизма была простой: какой же это народ, если в него могут переходить все, кому не лень? Кто поверит, что евреи — это нация, если откроется правда о распространении иудаизма таким нехитрым и отнюдь не биологическим способом, как обращение в свою веру неевреев? О каких «кровных узах», объединяющих евреев всех стран, можно будет говорить в этом случае?

Именно потому, что христианство и ислам распространялись не биологическим, а духовным способом, мы не называем христиан и мусульман народами. Если допустить саму возможность распространения иудаизма не биологическим, а духовным путем и одновременно отнять у евреев пальму первенства в его изобретении — вспомним египетского Атона-Адоная, — то у евреев не останется ничего, что отличало бы их от других народов. Соответственно, исчезнет и сама возможность называться народом.

Для чего же понадобилась «скитальцам» эта самая возможность? А вот для чего. На каком-то этапе своего существования они поняли, что представив себя народом, к тому же — «гонимым», можно будет истребовать для себя территорию. Дабы, так сказать, отдохнуть от скитаний. Ведь только «народы» имеют право на территорию для построения государства, если следовать мировой практике. С этого времени прозелитизм перестает поощряться. Примерную дату этой метаморфозы я уже назвал: это начало нашей эры.

Почему именно эта дата?

Потому что в это время христианство, завладев умами тех, кто ранее припадал к язычеству и иудаизму, сделало невозможным дальнейшее распространение последнего. С этого времени прирост евреев в мире резко пошел на спад. (На самом деле, конечно, уменьшилось количество не евреев, а тех, кто считал себя евреями, т. е. приверженцев иудаизма). Обнаружилась пропасть между иудеями и всеми остальными. С этого времени иудаизм действительно начинает приобретать национальный характер. Начинают вырисовываться и контуры будущего государства Израиль. Пока, конечно, только в уме.

Очень помогла в этом Библия. Имея такой весомый аргумент, как наличие (пусть даже в далеком прошлом) собственного государства, в которое, как в некую тихую гавань, очень хочется «возвратиться» после долгих мытарств и скитаний, можно было рассчитывать на большую благосклонность со стороны мирового сообщества. Пусть даже знание об этом государстве опиралось на такой ненадежный с научной точки зрения документ, как Святое Писание[30].

То есть именно дату рождения Иисуса следует полагать датой рождения еврейского народа. Упоминание же об Израиле на стеле Мернепты, датируемое XIII в. до н. э., вряд ли можно связывать с предками современных израильтян. Она повествует о чем-то другом, о том, к чему, собственно, я и пытаюсь докопаться.

Итак, мы подходим ко все чаще высказываемой идее конфессиональной основы еврейства. В свое время понадобилось уничтожить знание об этом, замкнуться, отказаться от миссионерства, дабы придать иудаизму «национальный» характер. В самом деле, о каком государственном строительстве можно будет говорить, если выяснится, что евреи по своему происхождению — это всего лишь религиозное сообщество, если вообще не секта? Ведь не могут же претендовать на обретение «исторической родины» хлысты, свидетели Иеговы или адвентисты Седьмого дня[31].

Главными из действий по приданию еврейству национального характера стали затушевывание фактов массового обращения неевреев в иудаизм в дохристианскую эпоху и выработка концепции, согласно которой евреи — это вечные странники («Вечный Жид»), неоднократно изгоняемые из родной земли за неуживчивость, гордыню, непризнание Христа Спасителем и Мессией и его распятие[32].

Парадокс в том, что концепция эта разработана была как раз «гоями», т. е. христианами. Раввины ее только подхватили, т. к. она соответствовала их державническим устремлениям. Их усилия принесли свои плоды. Образ Вечного Жида, который скитается по свету, будто осенний листок, гонимый ветром, понемногу стал овладевать умами.

По иронии судьбы «скитальцы» сами же и попались в расставленные ими сети. Их генетические (скорее даже — евгенические) исследования, нацеленные на отыскание маркеров своеобразия, дали обратный эффект, умудрившись подвести еврейство к той черте, за которой само его существование оказалось под вопросом. Думаю, многие из евреев во время Второй мировой войны мечтали стать неотличимыми от представителей других наций, дабы избежать жерновов холокоста.

При этом подлинная наука не была продвинута ни на йоту.

Поначалу попытки представить евреев нацией и даже выделить в отдельный расовый тип вызывали лишь снисходительную усмешку. Но когда в это поверили, стало уже не до смеха. Ибо поверили в это в том числе и нацисты. А поверив, стали претворять в жизнь по-своему воспринятые выводы из этой, на первый взгляд, безобидной сказки.

Впрочем, к тому, что известно об ужасах холокоста, добавить нечего. Да и не ставилась здесь такая цель. Единственное, что хотелось бы, так это продемонстрировать выкладки еврейских интеллектуалов периода зарождения фашизма, как две капли воды похожие на содержание более поздних нацистских пропагандистских роликов. Только с обратным знаком.

Вот, например, как обосновывал национальную идентичность евреев один из родоначальников сионизма, Натан Бирнбаум (1864–1937), кстати говоря, первым употребивший термин «сионизм»: «Невозможно объяснить умственные и эмоциональные особенности того или иного народа иначе, как при помощи естествознания. «Раса — это все», — говорил наш великий соплеменник лорд Биконсфильд (Бенджамин Дизраэли). Ведь в расовых особенностях заложена уникальность народа. Расовые различия являются источником национального многообразия. Из-за несхожести рас немец или славянин думает и чувствует по-другому, нежели еврей. Эта несхожесть позволяет также объяснить тот факт, что немец создал «Песнь о Нибелунгах», а еврей — Библию»[33].

Оказывается, на облик нации оказывают влияние не исторические коллизии, не география проживания, не язык с культурой, а биологическая наследственность, природа: «Природа порождала и продолжает порождать разнообразные человеческие расы, так же как она создает разные времена года и климатические условия»[34].

Как говорится, еврей — он и в Африке еврей. Эдакий «генный» детерминизм.

Мощная расовая подоплека сквозит и в воззрениях еще одного сионистского деятеля — Владимира (Зеэва) Жаботинского (1880–1940), который без обиняков заявлял: «Совершенно очевидно, что истоки национального чувства следует искать не в воспитании, полученном человеком, а в том, что предшествует воспитанию. В чем? Я изучал этот вопрос и нашел на него ответ: в крови. И этой точки зрения я придерживаюсь до сих пор. Чувство национальной принадлежности коренится в крови человека, в том расово-физическом типе, к которому он относится, и ни в чем ином… Душевное строение народа определяет физический тип человека в значительно большей степени, нежели индивидуальные душевные наклонности… Поэтому мы не верим в возможность духовной ассимиляции. С физической точки зрения немыслимо, чтобы еврей, в жилах которого течет чистая еврейская кровь без каких-либо примесей, обрел душевные наклонности немца или француза, точно так же, как немыслимо представить себе негра, сумевшего превратиться в белого человека»[35].

Опять тот же биологический детерминизм и связанные с ним противоречия. Я имею в виду негров-фалаша, сумевших-таки наперекор «природе» и Жаботинскому стать «белыми людьми», т. е. израильтянами. И вот еще факт — очевидный, но почему-то ускользнувший от внимания Жаботинского и его последователей: уже внуки эмигрантов, прибывших, например, в Америку, теряют национальную идентичность, превращаясь в коренных американцев.