Вне зоны доступа - Келли Хармс

Я включила свой монитор. В поле входа в систему я ввела 7, первую цифру идентификационного номера пользователя, а автозаполнение автоматически дополнило идентификатор пользователя Кэррин. Я бы узнал его где угодно. Проклятье.

Я снова вернулась мыслями к прошлой ночи. Что, если эскалации не произошло? Что, если я пропустила вопрос в анкете эмоциональной безопасности прошлой ночью, и теперь мне нужно пройти сеанс удаленной терапии или, что еще хуже, онлайн-семинар по психическому здоровью, прежде чем я смогу вернуться к своей работе? Что, если я не смогу работать в эти выходные? У меня не было в планах навещать своего отца. Что бы я делала вместо этого?

Я встала и прошла через весь офис. Мне показалось, что несколько пар глаз следили за мной. Я подозреваю, что люди в этом офисе смотрят на все в мире и мысленно щелкают «Да» или «Нет». Я стараюсь не обращать внимания на их взгляды. Кабинет Кэррин расположен в углу рядом с уборными. Я могла бы пойти и туда, что необычного в пользовании уборной? Я почти собралась так и поступать, но любопытство пересилило.

– Хорошо, – произнесла я, входя в кабинет Кэррин. – Ты победила.

Кэррин разговаривала по телефону, который был подключен к стене. То, что она пользовалась проводным телефоном, так раздражало! Я сочувствовала ее коллегам-менеджерам среднего звена, которым, вероятно, пришлось обзавестись офисным телефоном, чтобы она могла позвонить им по нему. Ее стационарный компьютер с удобной клавиатурой находился всего в двух дюймах от нее. Она могла бы написать им в чат, или позвонить по Zoom, или отправить письмо на электронную почту. Почему она всегда настаивала на навязчивом, нарушающем границы телефонном разговоре?

– Хорошо. Что ж, похоже, мы готовы это сделать, – сказала она в трубку. Я постучала в дверной косяк и жестом попросила ее повесить трубку.

– Хорошо, – сказала она, делая мне небольшой жест рукой, ладонью вверх, боком, что, я думаю, означало «входи, садись». – Правильно, правильно. Я вас услышала, – ответила она, хотя я сижу здесь и жду, и это меня она должна слушать. – Я, разумеется, понимаю, о чем вы говорите, – добавила она.

Я закатила глаза и скрестила руки на груди, потому что она, вероятно, должна быть экспертом по языку тела. Она заметила это и сделала мне небольшую гримасу, которую я даже не хочу интерпретировать.

– Я ценю ваше время, – убеждала она, и я понадеялась, что она обращалась ко мне. – Мы вернемся к этому позже, чтобы я могла сделать первый шаг, – продолжила она. Это она говорила в телефон, я совершенно уверена. – До свидания. Ага. Спасибо.

– Вот видишь, – заметила я, когда она наконец положила трубку на рычаг. – Если ты не будешь звонить, то не увязнешь в разговоре. – Я уже пыталась объяснять ей это раньше.

– Я просто люблю хорошую беседу, – ответила она мне. – И для меня легче понять другого человека и выразить свою мысль словами. Это более личное, ты же знаешь. Если бы я могла просто встать и пойти в офис Говарда, я бы так и сделала, но для этого потребовался бы билет на самолет.

– Почему ты разговаривала с Говардом? – спросила я. – Говард – наш главный операционный директор[2]. Он находится на вершине блок-схемы по безопасности, и он невероятный человек. Я даже была немного разочарована, узнав, что он тоже пользуется телефоном.

– По той же причине, по которой я с тобой разговариваю, – пояснила Кэррин. – особенный случай.

– Ты имеешь в виду какую-то картинку или текст, – предположила я.

– Да.

– Эскалация – то, что происходит, если пропустить что-то жуткое. Я пропустила что-то?

– Нет, ты этого не делала.

– Я могла что-то упустить. Через мои руки проходят тысячи странностей. Постоянно. Каждый день, – заметила я.

– И всякий раз, когда я спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь, ты делишься лишь своим желанием покинуть мой офис, – ответила она с улыбкой. – Так что я не буду спрашивать тебя об этом сегодня. Вместо этого я спрошу, было ли что-нибудь запоминающееся во вчерашних постах.

В памяти всплыл вчерашний день.

– Ну, был пенис, который программа распознавания лиц приняла за человека. Не то чтобы очень тревожно. На двенадцатилетнего подростка была совершена крупная атака с нескольких учетных записей, которая соответствовала определению кибербуллинга. Я стерла все это и сделала четыре предупреждения о соблюдения правил. Была еще какая-то детская порнография, но я сделала все отчеты для ФБР по поводу этого, – вспомнила я. Я ненавижу детскую порнографию, которая обычно сопровождается адским количеством дополнительной бумажной работы. – Был еще закодированный разговор о межштатных продажах оружия. Сначала я подумала, что на самом деле они говорят о кокаине. Но потом все прояснилось. Похоже, наркоторговцы все-таки умнее торговцев оружием.

– Звучит как вполне обычный день, – согласилась она. – Что-нибудь еще?

Я задумалась.

– Да нет. Все как всегда. Соски, угрозы, какие-то фальшивые новости.

Кэррин на мгновение замолкла.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что увидела, – сказала она и протянула мне листок бумаги.

– Ты можешь просто показать мне на мониторе, – раздраженно заметила я ей. – Тебе не обязательно все распечатывать.

– Иногда это помогает мне, – ответила она.

– Как скажешь, – отмахнулась я и взяла в руки лист бумаги. Это сообщение с жалобой, датированное вчерашним днем. Я не узнала его, но в этом не было ничего необычного. Это из аккаунта популярного инфлюенсера – @Mia&Mike – и когда я посмотрела на него более внимательно, я увидела, что он находится в туманной области, которую мы называем «суицидальные намерения». «Суицидальные намерения» – упоминание о намерении совершить самоубийство в посте – мой кошмар кодирования. Даже с самым лучшим программным обеспечением для распознавания настроений, которое у нас есть, просто невозможно автоматически определить разницу между тем, что психиатры описывают как «крик о помощи», и пустой угрозой.

Я должна была понять.

– Это суицидальное намерение, – сказала я Кэррин. – Пункт седьмой, часть б. – Если на странице знаменитости возникают посты о суицидальном намерении, комментарий пользователя, опубликовавшего его, будет удален, а пользователь автоматически получит ссылки на ресурсы для предотвращения самоубийств по своему электронному адресу, указанному при регистрации.

– Пейдж, – тихо произнесла она. – Посмотри еще раз.

Я перечитала комментарий еще раз. На этот раз я заметила ник пользователя. @thatjessica17. В отличие от интерфейса нашего программного обеспечения, на этой распечатке была небольшая уменьшенная фотография пользователя. Я сразу узнала, кто это.

– Этот… этот аккаунт принадлежит Джессике Оданц? – спросила я, совершенно сбитая с толку. Моя сводная сестра – самый счастливый человек, которого я знала. Сейчас она заканчивала свой последний год в университете Боулдера. Ради всего святого, она