Игра в убийство - Найо Марш

Впоследствии Анджела призналась Найджелу, что инспектор Аллейн ей понравился. В разговоре с ней он не выказал ни малейшего намёка на какой-то личный интерес. При других, менее трагических обстоятельствах, это, конечно, бы её задело, как и любую современную девушку, но сейчас она была даже рада его отчуждённости. Маленький доктор Янг сидел рядом и слушал, издавая изредка свои характерные горловые звуки. Аллейн сделал несколько заметок в своём блокноте.

— Значит, вы говорите, — пробормотал он, — что игра ограничивалась пятью с половиной часами. То есть она начиналась в пять тридцать и закончиться должна была к одиннадцати. Закончиться «судебным разбирательством». Тело было обнаружено без шести минут восемь. Доктор Янг прибыл тридцатью минутами позже. Так, так, позвольте мне это записать. У меня, знаете ли, чрезвычайно дырявая память.

Вот такое необычное и совсем неубедительное замечание завершило их беседу.

— А теперь, если вы не возражаете, — сказал инспектор, — я хотел бы встретиться с остальными обитателями дома. По очереди, конечно. А тем временем, мисс Норт, пока мы с доктором Янгом будем двигаться к кабинету, может быть, вы выясните, сможет ли сэр Хюберт повидаться со мной?

— Конечно, — согласилась Анджела и повернулась к Найджелу. — Ты подождёшь меня здесь?

— Я подожду тебя, Анджела, — сказал Найджел.

В кабинете инспектор Аллейн склонился над безмолвно распростёртым телом Ренкина. Он разглядывал его целых две минуты с плотно сжатыми губами. При этом уголки губ, ноздри и лучики морщин у глаз инспектора слегка подрагивали. Он напоминал сейчас привередливого покупателя, рассматривающего товар. Затем Аллейн нагнулся и перевернул тело на бок, внимательно изучая (но не прикасаясь к рукоятке) кинжал, по-прежнему торчащий оттуда, куда загнал его мощный удар, который пробил толщу мышц Ренкина и пронзил его сердце.

— Вот здесь вы мне можете оказать неоценимую помощь, — произнёс Аллейн. — Удар, разумеется, нанесли сверху. Выглядит ужасно, не правда ли? Точка входа вот здесь. Похоже, работал специалист.

Маленький доктор, которого прежние упрёки инспектора изрядно задели, был рад реабилитироваться.

— Нападавший должен был обладать изрядной силой и, осмелюсь заметить, определённым знанием анатомии. Лезвие вошло в тело справа от левой лопатки, точно между третьим и четвёртым рёбрами, не задев при этом позвоночник. Оно вошло под острым углом и пронзило сердце насквозь.

— Да, так я примерно себе и представлял, — тихо произнёс Аллейн. — Но есть ли вероятность, что это могло произойти случайно?

— Случайно? — сдержанно переспросил доктор. — Я думаю, нет.

Глаза инспектора осветились слабой улыбкой.

— Пожалуйста, доктор Янг, — произнёс он мягко, — я вижу, у вас есть какие-то догадки. Можете со мной поделиться.

Маленький доктор шмыгнул своим крохотным поросячьим носом и с вызовом посмотрел на инспектора.

— Я понимаю так, что при подобных обстоятельствах лучше всего держать язык за зубами, но, возможно, сейчас, без посторонних…

— Именно без посторонних, — заметил инспектор Аллейн. — Каждый детектив чем-то похож на священника. Так что смелее, доктор Янг.

— Я могу только вот что сказать: до моего прибытия сюда тело было перевёрнуто, а затем возвращено в исходное положение. И сделал это русский джентльмен, именующий себя доктором. И это несмотря на то что меня вызвали сразу же, как обнаружили тело. Возможно, там у них, в Советской России, на эти тонкости профессионального этикета никто внимания не обращает.

Инспектор Аллейн внимательно посмотрел на него.

— Определённые знания анатомии, говорите? — пробормотал он себе под нос. — А… ладно, мы увидим то, что увидим. Ну почему, — продолжил он, осторожно укладывая Ренкина в первоначальное положение, — его лицо такое непроницаемое? Ну хоть бы что-нибудь было на нем написано. Так, так… А теперь я хотел бы, если это возможно, встретиться с сэром Хюбертом.

— Сейчас выясню, — произнёс доктор Янг и оставил Аллейна с Чарльзом наедине.

Хендсли уже ждал в холле. С ним были Анджела и Найджел. Найджел был поражён переменой, произошедшей с сэром Хюбертом после смерти Чарльза. Хендсли был мертвенно бледен, его руки тряслись, и двигался он с большим трудом.

Аллейн вышел в холл, и доктор Янг представил его сэру Хюберту.

— Извините, что заставил вас ждать, — произнёс Хендсли. — Теперь я вполне готов ответить на любой вопрос, который вы пожелаете мне задать.

— Ну, в настоящую минуту их не так уж много, этих вопросов, — сказал Аллейн. — Мисс Норт и мистер Батгейт дали мне достаточно ясное представление о том, что случилось здесь вчера. Не могли бы мы пройти в какую-нибудь другую комнату?

— Вот здесь рядом — гостиная, — предложил Хендсли. — Вы хотели бы говорить с нами по очереди?

— Это было бы самое лучшее, — согласился Аллейн.

— Все остальные в библиотеке, — сказал Найджел.

Хендсли повернулся к детективу.

— Так приглашать их в гостиную?

— Мне хотелось бы сейчас задать несколько вопросов вам. А остальные подойдут туда позже. Сэр Хюберт, если я правильно понял, мистер Ренкин был вашим давним другом?

— Практически я знал его всю жизнь. Все ещё не могу постигнуть, до меня все ещё не доходит, что же все-таки произошло. Это ужасно, это невероятно. Такая трагедия. Все мы его хорошо знали. Нет, его убил кто-то посторонний. Только так.

— Сколько слуг вы держите в доме? Я увижусь с ними позднее, а сейчас хотел бы, чтобы вы мне их только назвали.

— Да, да, конечно. Это ведь обязанность каждого, дать о себе подробный отчёт. Ну, а мои слуги…. они все у меня уже много лет. Все. Я не могу представить, чтобы у них были какие-нибудь мотивы.

— Мотивы… ну, о них мы сейчас говорить не будем. Не могли бы вы мне их перечислить, ваших слуг?

— Мой дворецкий по происхождению украинец, но всю жизнь прожил в России. Он начал служить у меня двадцать лет назад, когда я работал в Петербурге.

— С мистером Ренкиным он был хорошо знаком?

— Очень хорошо. Ренкин регулярно бывал здесь в течение многих лет и всегда поддерживал прекрасные отношения со всеми моими слугами.

— Мне сказали, что кинжал этот происходит из России.

— Сделан он, по-видимому, во времена татаро-монгольского владычества, но исторически происходит из России, — сказал сэр Хюберт и кратко изложил историю кинжала.

— Хм, — задумчиво произнёс Аллейн, — я где-то слышал такое забавное русское выражение: «Поскребите любого русского и вы обнаружите под ним татарина». А ваш слуга видел эту уникальную музейную вещь?

— Да, видел. Я точно помню, он был в холле, когда Ренкин впервые продемонстрировал кинжал.

— Он прокомментировал это как-нибудь?

— Василий? Нет. — Хендсли заколебался и повернулся к Анджеле и Найджелу. — Хотя, постойте, по-моему, он что-то сказал доктору Токареву об этом кинжале, о том, что он принадлежит «братству»?

— Да, сказал, — медленно произнёс Найджел. — Он сделал какое-то замечание по-русски. Доктор Токарев заметил: «Этот бывший крестьянин согласен со мной», а вы, сэр Хюберт, ещё сказали тогда Василию, что он может идти.

— Именно так и было, — подтвердила Анджела.

— Понятно. Удивительное совпадение, вы не находите? Этот кинжал, ваш дворецкий и ваш гость — все они одной национальности.

— Не так уж все это и странно, — заметила Анджела. — Дядя Хюберт всегда интересовался

Россией, особенно после войны[5]. Чарльз был хорошо знаком с его коллекцией оружия и специально привёз этот ужасный кинжал, чтобы дядя

Хюберт смог на него посмотреть.

— Вас и в самом деле заинтересовал этот кинжал как коллекционера?

Хендсли поморщился и посмотрел на Анджелу.

— Этот кинжал заинтересовал меня чрезвычайно. Я тут же предложил его купить.

— В самом деле? И что же, Ренкин согласился его продать?

Возникла неловкая пауза. Найджел судорожно придумывал, что бы такое сказать, но тут тишину нарушила Анджела.

— Дядя Хюберт, — мягко сказала она, — вы устали. Разрешите я все объясню мистеру Аллейну.

Не дожидаясь ответа, она повернулась к детективу.

— Вчера вечером Чарльз Ренкин написал завещание, согласно которому после его смерти кинжал переходит в собственность моего дяди. Это завещание засвидетельствовали мистер Батгейт и мистер Артур Уайлд, ещё один наш гость. Но все мы, разумеется, воспринимали это как шутку.

Аллейн молча что-то писал в своём блокноте.

— Возможно, позднее мне захочется ознакомиться с этим документом, — сказал он, покончив с записями, — а сейчас поговорим об остальных слугах.

— Они все англичане, — сказала Анджела, — за исключением повара. Он француз. Итак, в доме есть три горничные, две уборщицы, ещё одна молодая лондонка, она работает на кухне. Кроме того, у нас есть буфетчик, — во время больших приёмов он помогает Василию, — кухарку и подсобный рабочий.