Журнал «Вокруг Света» №09 за 2010 год - Вокруг Света

Волосатые идиомы

В Раджастхане проводится единственный в Индии конкурс усов. Он совпадает с верблюжьей ярмаркой, которая ежегодно проходит возле священного озера Пушкар и собирает огромные толпы зрителей. И людей, и животных готовят к ярмарке примерно одинаково: и те и другие обязательно посещают брадобреев. Усачи оцениваются по разным параметрам: учитывается, насколько оригинально расположение усов, чем они украшены и какова реакция публики. Впрочем, усы для раджпута не только декоративный, но и социально значимый элемент: это ясно из огромного числа связанных с ними идиом. Выражение «поглаживать усы» означает демонстрировать свою зрелость, «поднять концы усов вверх» — стать начальником, «подкручивать усы» — хвастаться, «опустить усы» — стушеваться самому или осадить зарвавшегося оппонента, а «держать зернышко риса на усах» — значит гордо нести себя, не позволяя рисинке шелохнуться. Существует даже идиома «оставлять волос из уса в залог»: человеку, чья порядочность общепризнанна, достаточно и такого обеспечения, а жулик, как гласит известная индийская притча, может вовсе пожертвовать своим усом, но так и не получить денег взаймы.

Цвет хаджа

Этот мусульманин похож на суннита: его борода находится в художественнном беспорядке, но ее длина соответствует указаниям правоведов — резать то, что остается после захвата бороды в кулак. Как рассказывает сунна — пример из жизни Мухаммеда, — пророк использовал хну, чтобы закрасить седины. Поэтому натуральная хна — единственный краситель, который разрешено использовать мусульманским мужчинам: волосам можно придать желтый или красный, но никак не черный цвет. Рассказывают, что Мухаммед повторял, наставляя единоверцев: «Воистину евреи и христиане не красятся, поэтому вы должны от них отличаться». На индийском севере, например в предгималайском Кашмире, рыжие бороды — обычное явление. Однако в применении хны мужчинами-мусульманами существуют нюансы. Например, на юге Индии окрашивание бороды символизирует совершение хаджа, то есть паломничества в Мекку, а потому допустимо только после возвращения из путешествия в святой город.

Форменная сеточка

Сикхи не только гордятся своими волосами, которые не стригут с рождения, как религиозным символом общины, но и видят в них массу преимуществ: в плане эстетическом — красоту и основательность, в физическом — защиту от жары и холода. Борода, впрочем, не очень густая, может отрасти до двух метров, усы — до трех-четырех. Их иногда заплетают в косицы и, перекидывая за уши, запрятывают под тюрбан или соединяют с бородой и прижимают к подбородку специальной сеточкой, закрепляемой за ушами: и вид аккуратный, и вентиляция работает. Ношение сеточки является правилом для военных: сикхи всегда славились воинственностью, а в наши дни формируют целые полки индийской армии. В XVIII веке сикхи сумели создать мощное государство со столицей в Лахоре, заняв территории, принадлежащие сегодня как Индии, так и Пакистану. В 1842 году там побывал наш соотечественник — дипломат и художник князь Алексей Дмитриевич Салтыков. В письме брату он написал: «Здесь мода — усы поднимать кверху, а бороду расчесывать на две половины, как носит сам король».

Усы и чай

Воинская каста раджпутов происходит из штата Раджастхан, самого большого в Индии. Он расположен к западу от индийской столицы, вдоль границы с Пакистаном, и две трети его занимает пустыня Тар. «Царские сыновья» — таково значение слова «радж(а)пут(ра)» — были известны в VII–IX веках не только как наследники престолов, но и как цари и князья, то есть правители множества самостоятельных государств, которые то воевали с друг другом, то заключали союзы. Свое прошлое раджпуты прекрасно помнят, и их можно узнать не только по уверенному взгляду, горделивой осанке или складно уложенным тюрбанам ярких (преимущественно красных) расцветок, но и по лихим усам. В Раджастхане бытует пословица: «Мужчина без усов что чай без сахара», — и можно не сомневаться, что здесь в ходу очень сладкий чай. А настоящие — усатые — мужчины, хранители патриархальных устоев, приветствуя друг друга или за разговором периодически подносят руку к густой растительности над верхней губой и то поглаживают, то подкручивают холеный признак мужественности.

Дозволенное улучшение

Ислам распадается на разные толки и направления, поэтому единого положения о том, как следует поступать с растительностью на лице, в нем не существует. Однако в представлении всех мусульман пророк Мухаммед не мог не обладать бородой. Предания — суннитские хадисы и шиитские ахбары — приводят его слова: «Брейте усы и отращивайте бороду». Интерпретируется это как рекомендация, а не обязанность, но отпускание бороды признается одной из десяти частей фитры — первозданного, естественного состояния. А потому бороду следует растить, тем более что она помогает отличить мусульманина от представителей других религий. В Индии, где насчитывается более 130 миллионов мусульман, можно встретить любые этнические и конфессиональные внутриисламские течения. А этот аккуратный старичок в белой молитвенной шапочке — топи — демонстрирует тип бородки, ассоциируемой с шиизмом: сотворенные Аллахом внешние показатели можно эстетически совершенствовать.

Главный символ

Сикхи — последователи сикхизма, религии, сформировавшейся в XVI–XVII веках на северо-западе Индии, на территории современного Панджаба («пятиречья»). Ее основоположником считается гуру Нанак, а ее последний, десятый, вероучитель гуру Гобинд Сингх в 1699 году сформулировал «пять символов» сикхизма, начинающихся на букву «к», которые должны отличать сикха от индуса и мусульманина. В этом перечне волосы — кес — стоят на первом месте. Сохранение их в естественном виде — дань уважения Создателю, признание за ним совершенства его творений. Как сказал гуру: «Мой сикх (буквально — «ученик») не будет пользоваться лезвием». Так последователи сикхизма получили еще одно название — кесдхари, то есть «обладающие волосами». Волосы на голове надо расчесывать два раза в день деревянным гребешком — кангхой (второе «к»), им же скрепляют пук волос, который прячут под тюрбан. Остальные три «к» — это стальной браслет кара, который носят на правой руке, короткий меч кирпан и качхера — свободное исподнее, не стесняющее движений.

Фото: Chris Stowers/PANOS PICTURES/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU (x7)

Ирина Глушкова

Петропавловские крепостные

За три века Петропавловская крепость была и тюрьмой, и военной базой, и музеем. Только два здания на Заячьем острове никогда не меняли своего назначения. Одно из них известно всем — это Монетный двор, где c 1724 года делают деньги. Второе — жилой дом, в котором до сих пор живут люди.

«Ночь на дворе, а он мне: «Давай в Петропавловку!» Я ему говорю, мол, дядя, ты проспись, какая Петропавловка в двенадцать ночи, нас туда не пустят! А он: «Я там живу, имею право!» Я, конечно, не поверил — где там жить-то? — но повез. А оказалось — на самом деле живет…» — дивился знакомый таксист.

Единственный в Петропавловской крепости жилой дом знают не все матерые питерцы. Практически невидимый для туристов, он стоит внутри Алексеевского равелина — у самой крепостной стены, вдали от парадного входа в крепость, в стороне от экскурсионных маршрутов. Два этажа, двадцать четыре квартиры и около восьмидесяти жильцов — последних из некогда многочисленных «зайцеостровцев».

Сельпо «петропавловка»

В начале 1960-х на Заячьем острове было 10 жилых домов, причем весьма густонаселенных. В 1954-м весь комплекс зданий Петропавловской крепости, за исключением Монетного двора, был передан Музею истории Ленинграда, но музейщикам еще очень долго пришлось отвоевывать помещения под музейные экспозиции у Ленинградского военного округа, занимавшего тогда большую часть территории, и других располагавшихся здесь организаций. Переселение «крепостных» планировали закончить то к 1960 году, то к 1962-му, но так по сию пору и не завершили, и оставшиеся немногочисленные островитяне ведут традиционный образ жизни.

Колокольня Петропавловского собора — высотная доминанта Санкт-Петербурга (122,5 метра) и самая высокая православная колокольня в мире

Квартировавший здесь в начале 1970-х Борис Кириков (в прошлом — заместитель директора по науке Музея истории Санкт-Петербурга, ныне — директор филиала НИИ теории архитектуры и градостроительства) вспоминает, что в то время число жителей острова приближалось к 1000. Здесь жили охранники Монетного двора, сотрудники музея, кочегары и дворники, причем не только «музейные», но и со всей Петроградки. Дворничали по совместительству, как правило, иногородние или жители перенаселенных коммуналок, аспиранты и молодые ученые: это был верный способ получить служебное жилье. Много было в крепости и студентов-медиков: по договору  между Петропавловкой и институтом старшекурсники на правах студенческого строительного отряда жили и подрабатывали здесь дворниками и истопниками.