Дресс-код вдохновения - Ирада Вовненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор остановился, подобрал плоский камень, пустил великолепную серию «блинчиков» по глади залива.
* * *Юлия. Апрель. Casual chic
Отправитель:
957 55 57
7 апреля 12.36
«Танюша, сегодня никак! Шеф отправил работать на выставку. Может быть, завтра? Скучаю! Ю.»
«Противоречие между высокой и низкой культурой можно свести к конфликту психологии с метафизикой. Психология, как писал дерзкий реформатор театра Антонен Арто, – это “стремление уменьшить неизвестное до известного”… Арто стремился развернуть искусство от рационального к иррациональному. Таким задумывался знаменитый “театр жестокости” Арто… Чтобы метафизика могла прорваться сквозь огрубевшую кожу зрителя, нужно возбуждающее, пугающее, экстатическое искусство. Страх дает ощущение полноты жизни, реальности переживания…»
Юлия одним глазом читала с экрана монитора эссе Александра Гениса «Вавилонская башня», на другой глаз аккуратно наносила атласные тени темно-телесного оттенка. На кровати ее дожидался вечерний наряд – платье в стиле «нью-лук» с широкой юбкой и поясом, ажурные чулки и крупные бусы. Нужно было поторапливаться, такси уже дожидалось внизу, и Юлия прокричала в глубь квартиры:
– Полинушка! Доченька! Поужинаешь без меня!
– Куда ты, мам? – хмуро спросила дочь, заглядывая из коридора в комнату.
– Я на презентацию, – ответила Юлия, – в ресторан «Мансарда». Скорее всего, буду поздно.
– Мам, – нарочито вздохнула дочь, – ты просто светская львица какая-то. Ресторан «Мансарда»… Презентация… Открытие выставки… Премьера спектакля… Номинанты на премию…
– Перестань бурчать. – Юлия выставила дочь за дверь.
Пожалуй, она была взволнована предстоящим. Светская тусовка – это такое действо, которое идеально соответствует представлениям о массовой культуре, имея в виду ее ритуальный аспект. Вручение любой премии в рамках любого формата как нельзя лучше вписывается в саму концепцию массового искусства.
«Массовое искусство, как и первобытный синкретический ритуал, строится вокруг зрителя, а не художника…» – прочитала она напоследок и выключила ноутбук.
Именно поэтому «главное не победа, главное участие», «важен не подарок, а внимание», а также другие обаятельные выражения, знакомые с детства.
Новый ресторан «Мансарда» смотрел на Петербург с последнего этажа делового центра Quattro Corti, расположенного в историческом здании, включающем отреставрированный дом графа Шувалова.
Шел дождь, вылезая из такси, Юлия прикрыла голову руками и поскакала к парадному подъезду, она впервые шла в этот ресторан, о котором много говорили в городе – невозможно заказать столик, пафосно и вообще.
«Важный ресторан, – сразу поняла Юлия, – большой. Скорее панорамный, чем видовой». На первом этаже ее встретили: «Вы к нам?» «Конечно», – кивнула Юлия и была любезно препровождена в отдельный «ресторанный» лифт. На шестом этаже уже собралось порядочно народу, многие курили. Юлия кашлянула – ох, этот табачный дым!
Прошла через большой бар в главный зал. Основной мотив дизайна – модули с сотнями однотипных предметов сервировки: ложечек, бокалов, тарелок и тарелочек.
И все это не заслоняет главного – огромные окна ни сантиметра не утаивают – за окнами город, крыши, чаще дряхлые, и в одной части ресторана, в зале у кухни – фрагмент Исаакиевского собора, вдали – маленький шпиль Петропавловки.
Уже можно было наблюдать знаменитых людей Петербурга, не всех номинантов, конечно, но некоторых точно. Знаменитый Актер стоял рядом и отряхивал серую кепку от капель дождя, а известная Спортсменка спросила Юлию, где тут можно раздеться и причесаться. Спортсменка немного нелепо выглядела в тренировочном костюме от «Боско спорт».
Обслуживающего персонала крутилось вокруг необычайно много – и в зале, и на кухне, открытой всем взглядам. Кухня отделялась от зала стеклом, и можно было наблюдать за нарядными и суетливыми поварами.
Ведущая мероприятия в классическом черном платье и кораллового оттенка пиджаке пригласила всех смотреть, веселиться и участвовать. Взмахнула приветственно рукой. Ее бледное лицо выглядело одухотворенным. Темные волосы отражали вспышки профессиональных фотокамер. Юлия послушно прошла в специально указанное место для соучастия.
Люди вокруг явно стремились участвовать тоже, симпатичная девушка с мрачным лицом сказала своему спутнику, что где-то за углом делают макияж исполнителям. И она тоже не против макияжа, можно ли это устроить. Она хочет быть в центре событий и не просто наблюдать! Спутник растерянно отошел, надолго.
«Современное искусство стремится к сотворчеству. Художник, соблазняющий нас тем, что зовет в соавторы, больше не певец, он – запевала. Современное искусство перестает им быть. Оно уходит в фольклор, возвращая нас к первобытной эстетике, которая не знала разделения на автора и исполнителей», – вспомнила Юлия.
Накрывали столы. Разливали шампанское. Хорошее французское шампанское, брют.
Юлия оглядывалась в пестрой толпе, отыскивая знакомые лица. Кто-то тронул ее за локоть, она обернулась. Мужчина сильно за сорок, прекрасный костюм, седые виски, дорогой парфюм – запах дерева и сухой земли.
– Здравствуйте, – сказал он, – предложить вам вина? Или, может быть, виски? Сейчас модно пить виски.
– Я не гонюсь за модой, – дерзко ответила Юлия.
– Значит, шампанского. – Мужчина протянул ей высокий бокал. – Будем знакомы, Максим.
Юлия представилась тоже.
Максим остался стоять рядом. К нему подходили и здоровались все эти блестящие люди, произносили дежурные слова, отходили. Юлии нравилось наблюдать за блестящими людьми, свободно ориентирующимися в ситуации и ловко передвигающимися в приглушенном свете, потребном для светского раута. Блестящие люди привычно и медлительно целовали друг друга, легко беседовали на общие темы.
«Дорогая, как твои питомцы?» – «И не спрашивай, наконец-то прокололи пятивалентную прививку, теперь выходим гулять… с этими щенками режим дня строже, чем с детьми…»
«Вообще никого нет, не понимаю, где все?» – «Ну подожди, сейчас подтянутся…» – «Шампанское теплое…» – «Это чтобы горло поберегли!»
«Как самочувствие?» – «Да как, как, от эндокринолога не вылезаю…» – «Что поделаешь, годы…» – «Что-о-о?! Какие еще годы! Сейчас дошутишься…»
Какая-то милая обыкновенность и успокаивающий ритм были во всех этих разговорах. Юлия даже назвала бы это ритуалом.
«Всех объединяющее искусство становится ритуалом. Ритуал умеет повторять, не повторяясь. Рождество может надоесть только Скруджу. Про Моцарта нельзя сказать, что мы его уже слышали. И борщ всегда одинаковый и всегда разный. Но сам ритуал бескорыстен, ибо самодостаточен. Его цель – он сам…»
