Очередная любовница олигарха - Шантель Шоу

— Не ходи за мной! — крикнула она ему не оборачиваясь.

Вадим еще раз выругался. Черт возьми, что, по ее мнению, он собирался с ней сделать?

Когда Александров повернулся к машине, то услышал звук, который ни с чем нельзя было спутать. Было очевидно, что девушке плохо. Через несколько минут Элла появилась в свете фар: бледная, с осунувшимся лицом и впалыми глазами. Нетерпение Вадима исчезло, и его охватило какое-то странное чувство нежности и сострадания.

— Что с тобой?!

— Мигрень, — пробормотала Элла сквозь сжатые зубы. Она взглянула на испуганное выражение лица Вадима, и ей захотелось умереть от стыда. У него не было в глазах и намека на желание, что, впрочем, неудивительно. — Она иногда начинается у меня после концертов. Выступления порой бывают изматывающими, и, кажется, от волнения и стресса мне становится плохо физически.

— Ясно.

Элла устало прислонилась к машине, размышляя о том, позволит ли Вадим ей сесть в машину или предложит дойти до дому пешком, опасаясь за свою дорогую обивку.

— Отчасти и ты виноват в моем состоянии, — пробормотала она, не поднимая головы, потому что боялась увидеть отвращение на его лице, которое он наверняка сейчас к ней испытывал. — Ты только добавил мне волнений.

Вадим рассмеялся, но когда заговорил, в его голосе Элла не различила ни малейшего раздражения. Странно!

— По крайней мере, честно. Для меня большое облегчение узнать, что, по крайней мере, тебя тошнит не от моих поцелуев. — В голосе Вадима послышалась добродушная ирония, поэтому она осмелилась посмотреть на него.

Однако боль в висках не прекратилась, поэтому Элла почти сразу же закрыла глаза. Как бы ей хотелось оказаться у себя дома в постели, а она стоит на обочине дороги с мужчиной, который, то раздражает ее, то заставляет терять голову от наслаждения.

— Симфония Дворжака очень сильная по накалу страстей, — постаралась объяснить Элла, пытаясь сменить тему. — Вот и выматывает.

— У тебя есть лекарство от головной боли?

Элла заставила себя открыть глаза и обнаружила, что Вадим стоит рядом с ней. На какую-то долю секунды ей ужасно захотелось положить голову ему на грудь и забыться в его объятиях, но она удержалась.

— Обычно я ношу его с собой, но сегодня, как назло, забыла дома, — с горечью пробормотала Элла.

— Тогда поторопимся, чтобы доставить тебя туда побыстрее. — Вадим помог ей сесть в машину, потом занял водительское место и потянулся к ней. — Давай я тебе помогу.

Наклонившись, он застегнул ремень безопасности, и хотя боль пульсировала в висках Эллы, она не смогла проигнорировать приятный запах его одеколона.

При мерцающем свете фонаря у дороги, кожа Вадима казалась шелковистой. Ее взгляд упал на его губы. Она не смогла не вспомнить, как он совсем недавно целовал ее, и это воспоминание заставило Эллу вновь затрепетать. Если ей до этого было холодно, то теперь кровь опять побежала по жилам. Списать охватившее ее волнение на мигрень или трудный концерт она не могла. Оставалось только признать, что Вадим вызывал в ней эмоции, которые до этого не мог вызвать ни один мужчина. А она-то считала, что они ей неведомы!

Когда Вадим сказал, что знакомые считают ее фригидной, Элла не удивилась. Она сама предполагала, что отсутствие у нее интереса к противоположному полу связано не только с ненавистью к отцу, но и с пониженным либидо. Однако те эротические фантазии, которые начали ее одолевать после того, как Александров поцеловал ей в Париже руку, заставили Эллу усомниться в собственной фригидности. Вадим разбудил в ней дремавшие до этого инстинкты и эмоции. Вот только вместо того, чтобы пуститься в их изучение, здравый смысл подсказывал Элле бежать от них сломя голову.

Внезапно Вадим замер и недовольно покачал головой.

— Послушай, — тон его был полунасмешливый, полутребовательный, — прекращай на меня так смотреть! Умоляю тебя! Ты же прекрасно знаешь, что сейчас я ничего не стану делать.

— Что ты не станешь делать? Как я на тебя смотрю? — переспросила она, потерев пульсирующие виски.

— Как будто просишь снова поцеловать тебя, — ответил он многообещающим тоном. — Гарантирую, после этого мы сможем утолить свою страсть.

Элла резко выпрямилась и закрутила головой, отчего боль тотчас усилилась.

— Я не смотрела… Я не смотрю…

— Обманщица.

Она была такой бледной, что казалось, готова была вновь упасть в обморок, поэтому Вадим промолчал и завел мотор. Удивительно, как он мог поверить в тот образ холодной, независимой и неприступной принцессы, который пыталась создать Элла. Она оказалась легкоранимой, эмоциональной и страстной. Его тянуло к ней, а бороться со своими чувствами — глупо! Оставалось лишь доказать Элле, что они уже давно не дети, а значит, нелепо отказывать себе в наслаждении.

«Попозже! Сейчас не время и не место», — сказал себе Вадим, еще раз посмотрев на бледное лицо девушки. Она выглядела такой слабой и беззащитной, что вызывала у него непреодолимое желание позаботиться о ней.

Вадим поехал вдоль магистрали, а потом, по подсказке навигатора, свернул в один из переулков. Местность показалась ему знакомой, и он нахмурился. Лицо его стало еще более мрачным, когда машина остановилась на дорожке, ведущей к красивому особняку.

— Это твой дом? — резко спросил он, разворачиваясь к ней.

— Если бы! — пробормотала Элла, слишком вымотанная, чтобы обратить внимание на резкий тон и волнение Вадима. — Он принадлежит моему дяде.

Он занимается недвижимостью, и когда этот особняк выставили на продажу несколько лет назад, он его приобрел. Главный дом сдается в аренду, а я живу в пристройке для слуг. Когда дом пустует, я за ним присматриваю. Вот, например, сейчас уже пару месяцев жильцов нет. Надеюсь, что, когда дядя Стивен найдет новых жильцов, они разрешат мне здесь остаться.

Выйдя из машины, Элла задумчиво посмотрела на особняк, в который влюбилась с первого взгляда Мысли о возможности переезда в новое место и необходимость подыскивать себе жилье расстраивали ее. Однако сейчас ей больше всего хотелось выпить таблетку и залезть в постель. Вздохнув, Элла неверной походкой двинулась по направлению к дому.

Неожиданно Вадим подхватил ее на руки, и она вскрикнула.

— Прекрати сопротивляться и позволь мне помочь тебе, — сурово сказал он ей. — Ты можешь в любую минуту упасть в обморок.

Элла с благодарностью посмотрела на него, и Вадим увидел покатившиеся по щекам слезы. Обычно он не одобрял проявления слабости. Трудное детство, лишенное теплоты, и два года службы в армии показали ему суровую реальность жизни. Он крепко усвоил, что для выживания в этом мире необходимо быть физически и морально сильным. Вадим даже соглашался с некоторыми из обвинений его бывших любовниц: он действительно порой бывал безжалостным и бесчувственным.