Часть той силы - Сергей Герасимов

В тот день дед все же сходил в больницу и вернулся оттуда веселым.

– Так было надо, – сказал он. – Если я помру в таком виде, весь поломанный и избитый, то тебе прямая дорога в тюрьму. Тюрьма, она, положим, хорошо вправляет мозги, я знаю, потому что сам сидел, но ты мне нужен живой и свободный. Не злись, это я пошутил. А теперь у меня есть справка о трех переломах, вот, даже рентген прилагается. Еще что тут пишут… Почки им мои не нравятся. Подозревают внутреннее кровотечение. В общем, порядок, прямая дорога на кладбище. У ментов я уже был. Навешал им лапшу про трех хулиганов, которые решили ограбить мою старую задницу. С этим делом теперь полный порядок.

– А что, хулиганов на самом деле не было? – спросил Ложкин.

Дед удивленно взглянул на него.

– Конечно, не было. Я бы не позволил себя так отделать. За кого ты меня считаешь?

– Точно! – воскликнул Ложкин. – Как же я раньше не подумал! Каким же сильным должен быть человек, который напал на вас и сделал это! Кто это был?

– Это не твое дело, – ответил дед. – Кто бы это ни был, а я до него доберусь, как только воскресну. Я так до него доберусь, что он забудет даже свое имя. Я заставлю его съесть собственные яйца.

– Почему же вам не наложили гипс?

– Я им денег не дал, сказал, что нету. Они сейчас бесплатно не делают. Рентген тоже делать не хотели, но я на них слегка надавил, ты же знаешь, как трудно сопротивляться моему очарованию. Что ты скис? Не горюй, завтра я, пожалуй, помру, и ты от меня отдохнешь.

Таким он и умер, возбужденным и веселым, до последней минуты.

Рита докурила сигарету.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О смерти.

– А я о жизни. Значит, мы думаем об одном и том же… Откуда твой старик узнал о бородавке?

– Он ведь колдун.

– Ага, – согласилась Рита. – Жаль, что я не успела его ни о чем попросить… Кстати, когда я сегодня убиралась в комнатах, я нашла у тебя пистолет. Ты сумасшедший или террорист?

– Это пневматический пистолет, – ответил Ложкин. – Он бьет маленькой свинцовой пулькой всего на пятнадцать метров. Им можно убить только воробья. Если попадешь.

– Ты умеешь из него стрелять?

– Я отлично из него стреляю. Когда-то увлекался. Какое-то время он был моей любимой игрушкой. Дядя Анатолий, сейчас его уже нет в живых, работал инструктором в какой-то секции и бесплатно доставал пульки для этого пистолета. Микроскопические наперсточки из гофрированного свинца. По четыреста штук в коробке. Мне этого хватало на неделю. Я так напрактиковался, что мог попадать с закрытыми глазами. Я попаду с закрытыми глазами даже сейчас.

– И что же?

– Я попробовал повторить подвиг Вильгельма Теля. Мне было четырнадцать лет. Я взял яблоко и поставил его на голову своего друга. Тот ни капли не боялся. Но в последнюю секунду меня вдруг покинула уверенность. А отказаться я не мог, потому что девочки смотрели.

– И ты выстрелил?

– Да. Нужно было просто приподнять ствол и выстрелить в воздух. Но я этого не сделал, я хотел попасть. Я сказал себе: Андрюха, ты никогда в жизни не трусил, не струсишь и сейчас! И я выстрелил. Пулька вошла ему прямо в зрачок. Глаз не просто вытек: я увидел, как он взорвался, брызнул во все стороны. Это была на сто процентов моя вина. Я больше никогда не стрелял после этого, а мой друг остался на всю жизнь со вставным стеклянным глазом. Я много думал об этом и пришел вот к чему. Бог прощает наши грехи, но никто не может простить нам нашу вину. Сколько бы хороших вещей я не сделал после этого в своей жизни, и сколько бы раз меня ни прощали, стеклянный глаз все равно остается стеклянным глазом. Он никогда не станет живым.

Рита помолчала, потом взяла новую сигарету.

– Дурные вы все, мужики, – сказала она, – и чего вам спокойно не живется? А ты ведь об этом никогда не говорил.

Удачно живущие соседские мужья выпили и поели на похоронах, рассказали пару кладбищенских анекдотов, помогли вынести гроб и разошлись. На похоронах никто не плакал.

В первую ночь после похорон Ложкин совсем не спал; ему хотелось выть, как животному. Теперь семья Ложкиных состояла из одного человека. Из человека, который знал тайну. И тайна эта была страшной.

– Понимаешь, малыш, – сказал дед в свой последний день. – Я тебя в некотором роде подставил. Сейчас, когда ты посвящен в тайну, тебе нужно что-то делать. Если ты будешь просто сидеть на своем стуле в своей теплой квартире и с бабой под боком, то ты обречен. Ты просто пропадешь, от болезни, как Яша, помнишь его? Или от несчастного случая, как дядька Афанасий. Помнишь Арину, которая утонула в реке, как раз перед твоим отъездом из Еламово? Я отправил тебя в город, чтобы уберечь от всего этого. Я тебе ничего не говорил, я убрал тебя подальше, – и видишь, сработало. Ты до сих пор жив. А ведь Арина утонула всего через десять дней после того, как узнала тайну. Поэтому тебе нужно спешить.

– Я помню только ее руки, – ответил Ложкин, – они пахли травой… Так что же мне делать?

– Я не знаю, – ответил дед. – Проблема в том, что я не знаю. Поезжай в Еламово, это прежде всего. Если спасение есть, то только там. Но я не знаю, что ты должен сделать, чтобы остаться в живых. Не знаю! Но ты последний, кто может спасти наш род. Хотя бы в лице самого себя. Я уверен, что шанс у тебя будет.

А что касается глины, то ее очень много. Можешь брать, сколько хочешь. Но добавляй ее не больше, чем одну десятую часть. Этого достаточно, чтобы твои фигуры выглядели живыми и настоящими. Если же ты добавишь больше, чем десятую часть…

– Что тогда?

– Тогда ты не должен показывать никому то, что у тебя получится. Ты меня понял? Хорошо понял?

– Да. Не дурак.

– Когда я умру, сразу же взвесь мое тело на точных весах. Я хочу, чтобы ты знал мой вес с точностью до одного грамма.

– Зачем? – удивился Ложкин. – На меня же будут смотреть, как на ненормального.

– Я тебе потом объясню зачем, если встретимся. Запомни, с точностью до грамма! Цифру запиши и носи с собой. Я не могу сказать, в какой день она тебе понадобится, но понадобится обязательно. Сразу же после моих похорон поезжай в Еламово, не позже, чем на следующий день. Не позволяй дому стоять пустым. На втором этаже, в моей комнате, есть магнитофон со вставленной кассетой. Просмотришь, и кое-что узнаешь. Потом пойдешь в подвал и найдешь дубовую дверь. Я поставил там кодовый замок. Это хороший замок, очень надежный. Всегда запирай эту дверь, когда выходишь. И никогда не оставайся там после захода солнца.

8. После захода солнца…

После захода солнца на Еламово опустилась долгожданная прохлада. Поезд остановился на станции, где над разогретым камнем и асфальтом все еще струился воздух, где ленивые, философски настроенные, местные собаки лежали с высунутыми языками, совершенно не обращая внимания на людей. Небо все еще дышало светом, и лишь сиреневые брюшки ослепительных облаков несли с собой весть о тихом приближении ночи.