Пять забавных медвежат - Владимир Бондаренко

Попробовал Ивашка сбить яблоко. И тоже не дотянулся. Сказал:

— Больно палка коротковата.

Но Мишук не согласился:

— Палка в самый раз. Яблоня высокая.

— Нет, — сказал Ивашка. — Яблоня и вчера такая была, а вот палка коротковата.

И медвежата заспорили. Мимо медведь Спиридон шёл. Услышал — кричат они, вот-вот дело до драки дойдёт. Свернул к ним.

— Чего это вы тут, — спрашивает, — галдёж подняли?

— Да вот, — говорит Ивашка, — Мишук говорит, что яблоня слишком высокая, и потому мы не можем яблоко достать, а я говорю, что яблоня и вчера такая же была, а вот палка коротковата немножко, потому и не можем мы достать яблоко.

— Ну-к дайте-ка мне вашу палку, я попробую, — сказал медведь Спиридон.

Взял, махнул и сбил яблоко. Обтер его и отдал медвежатам.

— И яблоня, — говорит, — нормальная, и палка что надо, просто вы ещё сами малыши пока. Вот подрастёте, и всё будет хорошо.

И пошёл своей дорогой, а медвежата разделили яблоко пополам и побежали купаться.

ВОЛШЕБНЫЙ МЕШОЧЕК

Ох и озорником же рос у медведицы Авдотьи медвежонок Ивашка! Мать с утра до ночи охотой занята, еду ему добывает, а Ивашка с такими же, как сам, бездельниками по лесу шалается. То Лису на Ежа посадят, чтобы посмотреть, далеко ли она на нём верхом уедет, то гнездо у Сороки разорят, чтобы посмотреть, крупными ли слезами сороки плачут. Вернётся вечером мать с охоты, ей бы полежать часок-другой, отдохнуть, а тут со всего леса с жалобами на сына:

— Житья от безобразника не стало. Приструни ты его… И что за охальник растёт?

Начнёт Медведица совестить сына:

— Нельзя так жить, Ваня.

Огрызается Ивашка:

— Сегодня нельзя, завтра нельзя, когда же можно?

Думала, думала медведица Авдотья, как беде своей помочь, и придумала. Повесила у берлоги на сосну мешочек, сказала сыну:

— Давай, Ваня, договоримся с тобой: хочется тебе озорничать — озорничай, и слова не скажу тебе. Только наполни сперва этот мешочек камешками.

— Согласен! — сказал Ивашка и набрал сразу целую горсть камешков.

— Погоди, больно ты быстрый, — остановила его медведица. — Я ещё не всё сказала. Камешек ты можешь в мешочек положить только тогда, когда сделаешь какое-нибудь доброе дело. Сделал доброе дело — клади камешек. Ещё сделал — ещё клади. И так пока не наполнишь.

— И на это согласен, — сказал Ивашка и пошёл по лесу посмотреть, какое бы ему доброе дело сделать. Решил он поскорее наполнить мешочек камешками и жить, как ему хочется и чтобы мать на него не ворчала.

Идёт он, навстречу ему — товарищи его. Зовут:

— Идём, Ваня, завалим медведю Спиридону вход в берлогу и спрячемся в кустах. Пока отвалят, досыта насмеемся.

— Что вы, ребята, — пошёл их отговаривать Ивашка, — он же совсем старый, медведь-то Спиридон. Ещё надорвётся. Вы лучше искупайтесь идите.

— И то верно, — согласились медвежата и побежали на речку.

А Ивашка вернулся домой и положил в мешочек первый камешек: сделал доброе дело — отговорил медвежат от озорства.

И повелось с той поры: утро на порог, Ивашка — за порог. Идёт в лес посмотреть, какое ему сегодня доброе дело сделать. Очень ему хотелось поскорее наполнить мешочек камешками и жить по воле своей — как вздумается. Но скоро никак не получалось. Он вроде и небольшой, мешочек-то, а прожорливый: глотает и глотает камешки. Много дней прошло, как повесила его мать у берлоги, много раз луна полной делалась и снова худела, а мешочек всё не наполнялся. И вот наконец принёс Ивашка камешек и видит: класть его некуда — полон мешочек.

Сказал матери:

— Всё, мать, выполнил я условие твоё: наполнил мешочек камешками. Теперь чтобы я ни сделал, ты мне ни слова… И-их и развернусь я сейчас, весь лес с ног на голову поставлю. Мне теперь можно, мне теперь всё можно.

Выломал дубину, чтобы шуму было побольше, и пошёл. Идёт, смотрит — Бельчонок в орешнике желтеется.

«С него, — думает Ивашка, — и начну». Подходит и спрашивает грозно: — Ты чей такой рыжий?

— Из Осинников я, дядя медведь.

— А чего в нашем орешнике делаешь?

— Заблудился я, дом свой потерял. Шёл, шёл и не заметил, как в вашем лесу оказался. А он вон у вас какой большой и тёмный. Здесь меня обязательно кто-нибудь обидит, — говорит Бельчонок.

А сам так плачет, так плачет, что и у Ивашки, глядя на него, в носу защекотало. Сказал он, отбрасывая дубину в сторону:

— Что ж ты думаешь, если наш лес тёмный да большой, то и помочь тебе некому? А я, ты думаешь, зачем перед тобой стою?

«Ладно, — думает Ивашка, — завтра шуметь начну, сегодня уж помогу этому заблудышу». Посадил Бельчонка на плечо и пошёл с ним в Осинники. Пришёл и ну кричать на всю рощу:

— Эй, чей Бельчонок? Эй, чей Бельчонок?

До вечера ходил, нашёл-таки мать его. Обрадовалась белка:

— Вот спасибо-то, вот спасибо!.. А я уж думала — навсегда пропал он. Много ведь ещё по земле озорников всяких ходит. Вон у меня на прошлой неделе чьи-то медвежата крышу с домика палкой сшибли, а скоро морозы пойдут. Как зимовать в таком домике?!

Смотрит Ивашка — и в самом деле здорово кто-то созорничал над белкиным домиком, без крыши стоит: и дождям и снегам доступный. В таком зимовать никак нельзя. Сказал:

— Охальники сшибли, а я приду завтра и починю.

Пришёл, чинит белкин домик, а сам думает: «Ладно, шуметь уж с завтрашнего дня начну, сегодня некогда…»

А на завтра у него нашлось ещё неотложное дело и на послезавтра тоже. И ещё, и ещё… И вскоре понял медвежонок, что не может он больше жить так, как жил раньше: не может он пакостничать больше, к хорошему привык. И сказала ему как-то мать:

— Ты у меня стал совсем молодец, Ваня. Тебя все у нас в лесу хвалят. И я тобой довольна.

И тут вспомнил Ивашка про мешочек. Он всё ещё висел у берлоги на сосне, полный камешков.

«Это он меня сделал таким», — подумал Ивашка.

И ещё подумал: «Этот мешочек, наверное, волшебный».