История Рай-авеню - Дороти Уннак

Дяди посылали в семью Данте свою пожилую дальнюю родственницу. Она относилась к детям как бабушка, была хорошим поваром и экономкой. Все время улыбалась и говорила тихим голосом на приятном сицилийском диалекте. Она была мягкой, любвеобильной, покладистой.

За порядком и дисциплиной в доме следил Данте. Его сестра Мария, которая была на три года старше его, сначала не хотела подчиняться ему, не признавала его авторитета, но он всегда разговаривал с ней очень спокойно, идя на компромиссы, пока она не начинала понимать, какую роль играет в семье. Данте узнал, что один из родственников дядей владеет фабрикой, на которой производят женскую одежду. Мария любила одежду больше всего в жизни. Выбрав благоприятное время, он договорился с одним из дядей о том, что сестра будет делать уборку по субботним вечерам в какой-то из контор, а за это ей позволят брать одежду последних моделей. Дядя стал бы давать ей платья и без всяких условий, но он прислушался к мнению племянника — такого молодого и такого умного. Было важно, чтобы Мария поняла, что ничего в жизни не дается даром, все нужно зарабатывать.

Анжела приехала домой на несколько дней перед Рождеством. В семье Данжело любили это время. Рождество было семейным праздником. Тети и дяди приходили к ним, а потом все отправлялись на авеню Батгейт. Никто не испытал никакого неудобства из-за того, что среди них находится безумная Анжела. Ни у кого просто не было для этого времени. Кроме того, она теперь вела себя очень спокойно, все время улыбалась, была очень любезной и красивой. К ней относились, как и прежде, как к хорошей девочке.

У Данте, однако, были неприятности с кое-какими ребятами, жившими по соседству. Эти глупые мальчишки постоянно дразнили его, изображая припадок сестры: они раскидывали руки в стороны, трясли головами, высовывали языки и кричали пронзительными голосами: «Я вишу на кресте рядом с Иисусом!»

Эти ребята старше Данте, но почти одного с ним роста — он был большим мальчиком для своих лет. Жили на другой стороне улицы. Все они были старшеклассниками. Когда он на Рождество вышел прогулять собаку, его опять начали дразнить.

Отпустив поводок собаки, Данте перешел улицу и оказался лицом к лицу со своими мучителями. Они не поняли, что у него на уме.

— Это нехорошо с вашей стороны, — сказал он спокойно. — Я больше не хочу слышать ничего подобного.

Теперь начали передразнивать серьезный тон его голоса, слова, более свойственные взрослым. Они плясали вокруг него и кричали: «Я вишу на кресте рядом с Иисусом».

Передвигаясь необычайно быстро для такого большого мальчика, каким он был, Данте напал на самого старшего из ребят. С тех пор всю жизнь придерживался такого правила: нападай на самого здорового. Если самый главный будет побежден, остальные не окажут сопротивления.

Схватка закончилась очень быстро и в пользу Данте. Слухи о ней, сопровождаемые всякими преувеличениями, быстро распространились по району, как и предполагал Данте.

Отправляясь с ребятами кататься на санках вечером 28-го декабря, он чувствовал, что сделал все возможное для своей семьи.

Глава 4

Меган Маги брызнула себе на лицо немного холодной воды, слизала языком остатки шоколадного пудинга в уголках рта, быстро вытерлась и выскочила из ванной.

— Эй, вытри лицо как следует, девчонка, а то оно у тебя заледенеет. На улице страшный холод.

Отец схватил Меган за руку и, полуобернувшись к ней, хитро поглядывая, приблизил свое лицо к ее сияющему личику.

Фрэнки Маги взял влажную руку дочери, вложил в нее свернутый доллар и подмигнул.

— Ни слова маме, — сказал он.

— О, папа, большое спасибо.

— Черт возьми, до Рождества осталось два дня. Ты конечно же пойдешь со своей ненормальной подружкой Пэтси в кинотеатр «Парадиз». Классное место.

Он смотрел на дочь, очень похожую на него, за исключением глаз, которые у нее были янтарного цвета. У него глаза светло-голубые, однако их обрамляли рыжеватые ресницы, точно такие же, как у дочки. У дочери и отца были одинаковые курносые носы, мощные подбородки и лукавые улыбки. Такие лица идут мужчинам — сразу видно, что эти люди могут постоять за себя. Если же встречаются у женщин, то обращают на себя внимание. Меган была очень себе на уме. Бесполезно спрашивать ее о подруге, если она не хотела рассказывать о ней. Мать Меган называла это «хранить секрет» и говорила так, будто в том было нечто греховное.

Фрэнки Маги полагал, что у человека могут быть свои секреты. В конце концов, он уже многие годы занимался тем, что собирал всякую информацию о жизни и деятельности представителей высших и низших классов — его интересовало, чем занимаются люди, их связи, их планы. Он работал на партию, Демократическую партию. Другой партии в Бронксе не было, если не считать небольшую коалицию под названием «Маленький цветок». Если девочка скрытна, считал он, тем лучше для нее.

— Что ж, если ты обо всем договорилась с мамой и помыла посуду, то можешь идти.

Меган и ее младшая сестра по очереди помогали матери убирать квартиру, накрывать на стол, мыть посуду и стирать белье. Они постоянно спорили о том, чья очередь делать это. «Твоя». — «Нет, твоя». — «Ты — врунья, обманщица…» — «Мама!». Но сегодня Меган аккуратно вымыла и насухо вытерла все тарелки, потом положила их на место, сполоснула полотенце и повесила его сохнуть.

— Все, мама. Можно мне идти?

— Сначала умойся. Ты вся в пудинге, Меган. Боже мой, твоя младшая сестра и то более аккуратна. Ты просто на глазах портишься.

У Меган не было времени для разговоров о сестре. Она может заняться своей девятилетней сестренкой Элизабет в любое другое время. Это маленькая, толстенькая, надутая, рыжая и глупая девочка. У нее красивые глаза. Она постоянно улыбалась и крепко сжимала зубы, чтобы на щеках выступали ямочки. Она вечно притворялась, что не слышит, когда люди называют ее дорогушей, симпатягой и красавицей. Маленькая чертовка. Мамина дочка.

Сначала мать думала, что Меган, которая была первой девочкой в семье после того, как у Фрэнки и Эллен родилось четыре мальчика, будет хорошей, послушной девочкой. Но она не оправдала надежды. Супруги Маги поняли, что где-то там, наверху, произошла ошибка. Меган росла беспокойной, непоседливой, чересчур активной. Она все время бегала, прыгала, толкалась, мешалась под ногами. Нападала на других девочек, хватала их игрушки, душила их, выступала против них в союзе с мальчишками.

Эта Меган Маги должна бы родиться мальчиком.

Она знала, что значит быть мальчиком. Она видела, как ее братья мочатся стоя. Все мальчишки делали это. Они расстегивали свои штаны и писали возле деревьев. Иногда вынимали свои штучки из штанов и показывали их друг другу.

Но ничего не поделаешь. Раз уж она родилась девочкой, надо смириться с этим. Тем более что, несмотря на свой пол, она практически во всем могла соперничать с мальчишками: быстро бегала, не уступая никому из ребят, своих ровесников, в силе, была храброй, могла постоять за себя и умела держать язык за зубами, если этого требовали обстоятельства. Девчонок, с которыми Меган училась в школе, она просто презирала. «Сестра, я не брала мелок, это Луиз Доннели взяла его и положила в мой пенал специально, чтобы меня наказали».

Сестры в приходской школе св. Симеона знали, с кем имеют дело: они ведь учили ее братьев. Она была еще одним рыжеволосым несчастьем. Но все, в свою очередь, восхищались нежной, все время улыбающейся Элизабет, которая своим поведением как бы хотела показать, что это за радость быть хорошей дочерью и послушной девочкой.

Маленькая сволочь. Меган вдруг пришла в голову одна блестящая идея. Сегодня она устроит, когда вечером вернется из «Парадиза»… О да, она ей покажет.

Она столкнулась с Элизабет на лестнице, схватила ее за шею и заткнула ей рот рукой.

— Только попробуй закричать, и я убью тебя, — прошептала она, затем толкнула сестру и побежала по узкому коридору к двери, через которую выскочила на улицу. Она уже хотела бежать и по 181-й улице, но ее отец посигналил ей, сидя за рулем своего черного «Крайслера»:

— Ты спешишь в «Парадиз», детка? Я подвезу тебя. Мне в ту сторону, я еду на Фордхэм-роуд.

Она обежала машину и скользнула на сиденье рядом с отцом. Оглянулась на свой дом. Это был двухэтажный односемейный дом из красного кирпича, один из трех таких же домов, стоящих друг возле друга. Он самый лучший на 181-й улице. В доме, стоящем рядом, жил доктор Вулф. Его кабинет был на первом этаже, а семья располагалась на втором. В третьем доме жили Шугарманы, которых никто никогда не видел. Они были евреями из Германии и ни с кем не общались.

Маги купил свой автомобиль всего два года назад. Он весь сиял и сверкал. Фрэнки держал его в гараже за домом. Фрэнки Маги покупал себе машину каждые четыре года. Меган понимала, что ее родители богаче многих из тех, кто жил в их квартале. Когда порой она забывала об этом, мать все время напоминала, какая она счастливая, что живет в таком красивом доме, и что у них есть автомобиль, а вся семья каждый год отправляется в Бризи Пойнт, что в Рокауей. Мать говорила, что им очень повезло в жизни — ведь кругом столько людей, которые едва сводят концы с концами. А сколько вообще не имеют работы.