Крокодил Гена и его друзья - Эдуард Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сам Гена и все остальные друзья, кто был свободен в это утро, за два часа до открытия собрались у входа в Чебурашкин магазин.
Гена, Галя, Дима, длинноногая жирафа и сам Чебурашка топтались около дверей, заглядывали в окна и в нетерпении восклицали:
— Когда же его откроют! Когда же его откроют?
Подошёл директор магазина и продавцы.
Они тоже стали заглядывать в окна своего магазина и восклицать:
— Когда же его откроют! Когда же его, наконец, откроют?
Проходила мимо старуха Шапокляк со своей дрессированной Лариской. Подумала, подумала и встала в очередь.
Подошёл маленький старичок с большой сумкой и спросил у неё, что же будут продавать. Шапокляк ничего не говорила и только многозначительно пожимала плечами.
«Наверное, что-нибудь интересное», — решил старичок и тоже стал заглядывать в окна.
Короче, к открытию магазина очередь достигла катастрофических размеров.
В одиннадцать двери открылись, и люди бросились в магазин.
Они покупали всё, что попадалось под руку. Обидно было простоять два часа в очереди и ничего не купить. Только керосиновые лампы никому не были нужны. У всех было электричество.
Тогда директор магазина достал краски и написал:
ЕСТЬ КЕРОСИНОВЫЕ ЛАМПЫ!!
ПРОДАЖА ВО ДВОРЕ.
ОТПУСК ПО ДВЕ ШТУКИ В ОДНИ РУКИ!
Тотчас же все покупатели устремились во двор и стали расхватывать лампы. Те, кто купил их, были очень довольны собой, а те, кому ламп не хватило, сильно огорчались и ругали магазинное начальство.
Что касается старухи Шапокляк, то она приобрела целых две пары — на себя и на свою Лариску. Так они, эти лампы, и хранятся у неё до сих пор. Как говорится, на чёрный день.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Однажды в воскресенье Гена обратился ко всем строителям.
— Стены домика почти готовы, — сказал он. — И надо решить: из чего же делать крышу?
— Как — из чего! — воскликнула жирафа. — Но ведь это же очень просто! — Она наклонилась, поправила кирпич, неправильно лежавший на стене, и продолжала: — Крышу обычно делают из того, что не пропускает воду! Впрочем, крышу можно и вообще не делать!
— Спасибо, — поблагодарил Анюту крокодил. — Нам стало всё значительно яснее! А что скажет наша уважаемая обезьянка?
Мария Францевна призадумалась на минутку, потом вытащила из кармана чистый носовой платок, выложила в него все свои сокровища и сказала:
— Ничего.
После этого она тщательно уложила все свои драгоценности обратно в рот. Между прочим, за последнее время щёки у обезьянки заметно потолстели. Потому что новые знакомые стали отдавать ей на хранение разные мелкие предметы.
Если вы, например, случайно нашли на улице ключик от чемодана, а самого чемодана пока ещё не нашли, вы спокойно могли бы отдать свой ключик обезьянке. К тому времени, когда вам наконец попадётся чемодан, ключик будет у неё в целости и сохранности.
— Ну что же, — продолжал тем временем Гена, — неужели никто ничего не посоветует?
— А можно мне сказать? — попросила тихая девочка Маруся. — Мне кажется, я придумана. Вот у нас вокруг домика стоит забор. А он нам теперь не нужен! Из него можно сделать крышу!
— Ура! — закричали строители. — Она правильно придумала!
— Согласен, — сказал Гена. — Но тогда мне нужны гвозди. — Он прикинул в уме. — Примерно сорок штук гвоздей! А где их взять?
Все посмотрели на Чебурашку.
— Надо — значит, надо! — скромно сказал он. — Я достану гвозди!
Он немного подумал и побежал на окраину города. Туда, где располагался главный городской строительный склад.
У ворот склада сидел на лавочке главный кладовщик в валенках.
Чебурашка решил начать разговор издалека.
— Солнышко светит, травка зеленеет! — сказал он. — А нам вот так нужны гвозди! Не дадите немножко?
— Это не травка зеленеет, — ответил кладовщик. — Это краску пролили. А гвоздей нет. Каждый ящик на учёте.
— Зато птички поют, — продолжал Чебурашка. — Заслушаешься! А может, найдёте лишние? Нам же немного надо!
— Если бы это птички пели… — вздохнул кладовщик. — То же ворота скрипят. И искать не буду! Ничего лишнего нету!
— Очень жаль, — сказан Чебурашка, — что это не птички скрипят! А мы строим Дом дружбы!
— Дом дружбы? — заинтересовался кладовщик. — Ну, тогда другое дело! Тогда я дам тебе гвозди. Уж так и быть, бери! Только я тебе дам гнутые гвозди. Идёт?
— Идёт! — обрадовался Чебурашка. — Большое спасибо. Только дайте мне уж заодно и гнутый молоток!
— Гнутый молоток? — удивился кладовщик. — А зачем?
— Как — зачем? Забивать гнутые гвозди!
Тут даже видавший виды кладовщик в валенках не удержался и захохотал.
— Ну ладно, так и быть. Дам тебе прямых гвоздей! А гнутые выпрямлю сам! Держи.
И обрадованный Чебурашка побежал на стройку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
И вот уже домик почти готов. Остаётся совсем немного. Надо только покрасить его изнутри и снаружи. И тут у друзей возникли разногласия.
Крокодил Гена сам был зелёным, и он считал, что домик должен быть зелёного цвета. Потому что этот цвет самый приятный для глаз. Коричневая обезьянка Мария Францевна считала, что самый приятный для глаз — коричневый цвет. А долговязая Анюта всё время твердила, что самый лучший — жирафовый цвет. И если сделать дом таким, то все жирафы города будут очень благодарны строителям.
Наконец Чебурашка предложил каждому выбрать себе одну стенку и покрасить её так, как хочется.
Домик вышел на славу. Все стены у него получились разные: одна — зелёная, другая — коричневая, третья — жёлтая с чёрными пятнами. А четвёртая стена отливала всеми цветами радуги. Её красил двоечник Дима. У него не было любимой краски, поэтому он макал кисточку во все вёдра по очереди.
— Ты знаешь, — сказала Галя Чебурашке, — мы с Геной решили, что тебе надо сказать приветственную речь при открытии домика.
— Но я боюсь, у меня ничего не получится, — ответил Чебурашка. — Я никогда не говорил речей!
— Ничего, получится, — успокоила его Галя. — Надо будет только немного потренироваться. Я сейчас скажу тебе одно небольшое стихотворение, а ты ходи и всё время повторяй. Если ты повторишь его без запинки, значит, ты сможешь сказать любую речь.
И она сказала ему одну небольшую скороговорочку, которую запомнила с детства:
Мышка сушек насушила,Мышка мышек пригласила.Мышки сушки кушать стали —Зубы сразу же сломали.
— Это очень лёгкое стихотворение, — решил Чебурашка. — Я его сразу повторю. И он продекламировал:
Мыска шусек нашусила,Мыска мысек пригласила.Мыски суски кусать штали —Зубы сразу зе шломали.
«Нет, — подумал он, — что-то я неправильно говорю. Почему „мыски“ и почему „кусать“? Ведь правильно говорить „мышки“ и „кушать“. Ну-ка попробуем сначала!»
Мышка сушек насушила, —
правильно начал он.
Мышка мысек пригласила, —
тоже почти правильно. Но дальше получилось вот что:
Мышки шуски кусать штали —Жубы шражу же шломали.
— Сто зе это такое полусяется? — рассердился Чебурашка. — Я и двух шлов швязать не могу! Жначит, надо как мозно больсе жаниматься!
И он жанимался и жанимался всю ночь!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Праздник получился на славу. Все строители явились на него очень радостные и нарядные.
Крокодил Гена надел самый лучший костюм и самую лучшую соломенную шляпу.
Галя была в своей любимой красной шапочке.
А жирафа Анюта и обезьянка Мария Францевна выглядели, словно они пришли сюда прямо из химчистки.
Галя, Гена и Чебурашка втроём вышли на крыльцо.
— Уважаемые граждане, — первой начала Галя.
— Уважаемые гражданки, — продолжил крокодил.
— И уважаемые гражданятки, — последним произнёс Чебурашка, чтобы тоже что-нибудь сказать.
— Сейчас вам Чебурашка скажет речь! — закончила Галя.
— Говори, — подтолкнул Чебурашку крокодил. — Ты готов?
— Конесьно, — ответил тот. — Всю нось жанимался!
И Чебурашка сказал речь. Вот она, речь Чебурашки:
— Ну, что я могу шказать? Все мы осень рады! Штроили мы, штроили и наконец поштроили! Да ждравствуют мы! Ура!
— Ура! — закричали строители.
— Ну сто? — спросил Чебурашка. — Ждорово у меня полусилось?
— Ждорово! — похвалил его Гена. — Молодсяга!
После этого крокодил торжественно перегрыз ленточку, привязанную над порогом, и Чебурашка под общие аплодисменты открыл входную дверь.
Но как только Чебурашка открыл входную дверь, ему на голову неожиданно свалился большой красный кирпич! У Чебурашки в голове всё перемешалось. Он уже не понимал, где небо, где земля, где домик и где сам он — Чебурашка.
