Самум - Марина Дяченко

– Вдох! Выдох! Вдох! Не дышать! Пошли!

Отъехала в сторону дверь.

Транспорт стоял на самом краю узкого выступа, выдававшегося от храма в пустыню, будто причал. На черном пирсе с прожилками золота дымилась кислота, пожирая занесенный ветром мусор. Экран, выставленный на максимальную мощность, позволил Саундеру и его спутнице добежать до скального навеса над входом в храм – закрывал от неба тонкой пленочкой, похожей на стрекозиное крыло.

А через несколько секунд затрещал и исчез.

– Дальше мы не пойдем.

– Почему?

– Здесь можно спокойно дышать. Здесь безопасно.

– Почему нам не войти внутрь?

Они сидели в узкой проходной пещере, которую Саундер назвал про себя тамбуром. Из коридора справа, ведшего наружу, пробивался свет. Коридор слева, проход в недра храма, был черным. Негромкий гул исходил от стен.

– Потому что, – Саундер тщательно подбирал слова, – в храмах пропадают люди.

– Как это?

– Полностью сохранившихся храмов известно четыре: Южный, Синий, Третий и вот этот, Черный. Он самый большой. Мерзавцы с Ирисового Поля выгребают все, включая засохшее дерьмо первых разведчиков. Но они никогда не входят в действующие храмы.

– Опять какие-то сказки, – неуверенно сказала Ирина.

– Группа исследователей уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей ищет их неделю, не находит ни живых, ни мертвых, зато выносит из храма фото известковых потеков, удивительно похожих на настенные изображения. Другая группа исследователей, в восторге от этих снимков, уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей не возвращается тоже. Вторая группа спасателей ищет их две недели, не находит ни живых, ни мертвых, зато выносит фото сталагмитов, чудесным образом похожих на скульптуры… И все повторяется снова. Пока губернатор, предыдущий я имею в виду губернатор Ириски, не пресек все эти походы, постоянно находились желающие проверить на своей шкуре. Сфотографировать якобы росписи, которых никто не видел. Помолиться у тайных якобы алтарей…

Саундер осекся.

– Ты ведь входил в эти храмы, – напомнила женщина.

– Да. Ничего там нет, просто большая пещера.

– Тогда почему…

– Я не знаю почему! Раз на раз не приходится. Одна группа бродит – ничего. Другая исчезает бесследно. Я свой лимит везения исчерпал.

– Ты назвал этот храм «действующим»?

– Именно в этом за многие годы пропало человек пятьдесят.

– Но он нас спас.

Снаружи все еще шел дождь. Губернаторский транспорт перестал существовать вместе со всем его приятным балластом; Саундер жалел только о полном баре. Ему очень хотелось выпить сейчас.

– Да, – признал он, помолчав, – нам повезло.

– Повезло? Саундер, ты должен был с самого начала лететь сюда! Не искать место на Поребрике, а лететь сюда! Разве нет?

Саундер быстро проанализировал свои действия в последние минут сорок. Ирисово Поле… Сволочи, он с ними еще посчитается… Турбулентность, дырчатый ветер…

– Я думал, он севернее, – признался он, отводя глаза. – Сбоили приборы…

– Храм явился к нам на помощь, когда я обратилась к богу Ириса!

– Нет здесь никакого бога.

– Есть.

Она пододвинулась ближе и закрыла ему рот своими губами. Они целовались несколько минут, прижавшись телами, вцепившись друг в друга, бездумно. Ирина отстранилась первой:

– И вот мы живы…

Он попытался еще раз ее обнять, но она высвободилась. Ее взгляд был направлен за его плечо, в темный коридор. Он обернулся; узкий проем, за ним темнота и больше ничего.

Больше ничего.

Саундер снял куртку, расстелил на гладком каменном полу. Они сели рядом, прижавшись друг к другу боками.

– Дождь стихает, – сказал Саундер.

Все труднее становилось дышать.

– У тебя кто-нибудь был? – спросила Ирина.

– В жизни? Много кто…

– Ты говорил, что была жена?

– Да не столько жена, сколько… ну, партнерша. Ей не понравилось на Ириске.

– А тебе нравится?

– Я работаю.

– А что ты делаешь?

– Триста квадратных метров дерна… натуральный газон, представляешь? При том, что заменитель дешевле.

– О чем ты?

– О работе. Я распределяю отпуска, слежу, чтобы агрегаты эксплуатировались согласно инструкции… Мы оставили в баре две бутылки виски. И три литра отличной водки.

– Я хочу пить.

– Я тоже, – горько сказал Саундер.

Она смотрела в темный провал коридора.

– Что ты там увидела?

– Ничего…

Она высвободилась из его объятий и встала.

– Ты куда?

– Никуда, – она сделала шаг к темному проему, потом другой. – Такое впечатление… Тебе не кажется, что… кто-то смотрит?

Он встал и преградил ей путь:

– Не надо туда ходить. Там темно. Сразу же споткнешься, свалишься в яму, переломаешь ноги…

– У меня есть свет, – она вытащила из кармана маячок-фонарик. – Я только загляну.

– Не стоит.

– Я ведь не пропаду навеки, если один раз загляну в тоннель?

И, вырвавшись из его рук с неожиданной легкостью, она подняла маячок на уровень глаз. Фонарик засветился белым. Темнота отступила, обнажая узкий лаз и пологие ступеньки, ведущие вверх. Настоящие ступеньки: их вытесали, наверное, геологи.

Зато в узком тамбуре сделалось темнее. Саундер оглянулся: у выхода из пещеры клубились редкие пока облачка тумана. Он инстинктивно задержал дыхание.

Кислородные баллоны на губернаторском транспорте тоже были. Он не догадался их захватить, а может, не успел.

– Саундер! Тут хорошая лестница!

Ирина вошла в тоннель так же бесстрашно и весело, как входила в воду сегодня… несколько часов назад. А кажется, прошло сто лет.

Саундер пошел за ней, не желая, чтобы она видела туман. Он устал скакать из огня да в полымя: в храме, у самого входа, наверняка есть ниши, где можно отсидеться. В храмах всегда есть воздух, бывает и вода. В конце концов, если выбирать между смертью от удушья и риском пропасть в пещере…

Ирина остановилась. Коридор закончился; свет фонарика терялся в огромном пустом пространстве. Ирина подняла руку с маячком, но не увидела ни потолка, ни стен.

– Послушай… – начал Саундер.

– Тихо.

Она стояла, запрокинув голову, глядя в полную темноту. Ее длинная прядь лежала на правом плече, свернувшись, как маленькая змейка.

– Меня зовут Ира, – сказала она, неведомо к кому обращаясь.

Из темноты, из очень дальних далей ответило эхо:

– Зовут. Зовут. Ира!

Ирина сделала шаг вперед. Саундер схватил ее за плечо, как тисками.

– Здесь легко дышать, – сказала она, не оборачиваясь. – Здесь пахнет будто ароматным дымом… Чувствуешь?

Он ничего не чувствовал, кроме вони подступающих испарений.

– Оставайся здесь! Куда ты идешь? Там темно!