Змей - Николай Хайтов

Козопас первым заметил это.

— Зря стараетесь, братцы! — крикнул он стрелкам. — Даром только добро переводите. Стрелы ваши ломаются об его броню, как соломинки.

— Броня, значит, — призадумался Зверобой. — Ежели чешуя у него, как броня — значит, надо с него чешую эту содрать.

Народ так и ахнул.

— Это как же? — спросил один из дровосеков. — Освежевать, что ль, хочешь змея?

— Зачем свежевать? Ошпарить его, и дело с концом! — ответил Зверобой, но, увидев, что никто его слов в толк не возьмет, принялся объяснять: — Ежели змея ошпарить, чешуя с него сама слезет. Стрелы тогда не будут отскакивать, и уж тут-то ему не сдобровать! Остается, значит, ошпарить змея, и все.

— Да как же мы его ошпарим-то, воевода? — спросил козопас. — Как цыпленка, что ль? Приказывай! Говори!

— Как? Да проще простого, — с важностью ответил Зверобой. — Женщины вскипятят сто котлов воды, мужчины перетаскают котлы к пещере, рыбаки накинут на змея сети, чтобы не уполз. Тогда мы окатим его кипятком и...

— И вот тебе пареный змей! — прыснул Колун. — Воевода нанижет его на стрелу, а мы испечем на костре. Что скажете, рыбаки?

— Можно! Отчего же, — отозвался главный рыбак. — Только прежде пусть воевода покажет, как змея в сеть поймать.

— Я охотник, а не рыбак! — рассердился Зверобой.

— Дурак ты, воевода, коли хочешь знать! — не сдержался тут козопас. — Дурак, каких свет не видывал. Змея ошпарить собрался! На костре зажарить! Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — покатились со смеху дровосеки, за ними копьеносцы и рыбаки, под конец захихикали исподтишка и охотники.

Хи-хи-хи! — заливались в кустах ребятишки.

— Хо-хо-хо! — гоготали на деревьях старики.

— Не сметь! — завизжал Зверобой, весь белый от злости, глаза выпучил. — Что? Не подчиняться? Бунтовать?

— А ну, Колун, вправь ему мозги! — крикнул главный рыбак.

— Охотники, ко мне! На помощь! — завопил Зверобой и выхватил меч, но вместо того, чтобы драться, бросился наутек, не переставая орать: — Бунтовщики! Бунт!

В эту самую минуту змей как заревет! Охотники решили, что он двинулся на них, и опрометью — за Зверобоем. На скалах остались только зеваки да сочувствующие, и Колун среди них.

— Э-эй! Куда? — кричал главный дровосек вслед Зверобою. — Забыл ожерелья-то! Э-эй!

Но главный охотник даже головы не повернул.

Никто в Петухах не ожидал, что поход Зверобоя окончится таким позором. Никто! Ни один человек. И меньше других боярин Калота. Он загодя велел натянуть на двух шестах баранью шкуру и нарисовать на ней стол, ложку да жирный бараний курдюк. Стол и ложка означали «добро пожаловатъ», а курдюк — «славные победители». Ведь когда в Петухах пировали победу, самый жирный бараний курдюк полагался самому храброму воину.

Двое парнишек держали на шестах шкуру, а позади толпились девушки с букетами цветов и женщины — они принесли кувшины с медовухой, чтобы усталым ратникам было чем утолить жажду. Были тут и седобородые старцы, и боярские советники, и даже сам боярин Калота — обрядился в праздничные доспехи, сияет, как масленый блин.

— Не видать? — то и дело спрашивал он дозорного на сторожевой башне.

— Нет, не видать... — отвечал дозорный.

— Расчехвостят чудище, как пить дать! — бодрился Калота. — Зверобой служил под моими знаменами. Ему ли не одолеть змея? Только где они так долго застряли?

— Может, свежуют змееву тушу? предположил Гузка.

— А зачем ее свежевать? — удивился Варадин.

— Да ведь змеево мясо, небось, не хуже медвежатины, — ответил Гузка. — Навялим целую гору да на базар свезем. За вяленую змеятину втридорога платить будут. А уж прославимся!

— Из шкуры нашьем царвулей, — сказал Варадин так, будто чудище уже лежало перед ним обезглавленное. — Царвули из змеевой кожи — шутка ли сказать!

— Почему царвули? — вмешался Кутура. — Лучше сапоги. Всю деревню в сапоги обуем.

— Ишь ты! Мужиков надумал в сапоги обувать! — Калота даже поперхнулся от возмущения. — Где это видано, чтобы мужики в сапогах щеголяли? Сапоги сошьем только для боярской рати.

— Известное дело, — поддакнули советники.

— А из чешуи, — распалился Калота, — щитов наготовим! Двести, триста щитов, а, может, и целую тысячу! Непробиваемых! Все соседние земли покорим — пусть дань платят. А на каждом щите будет выбита голова змея. Что скажете, старейшины? — И поглядел на своих советников — вот, мол, я какой хитрый да умный. Старейшины молча закивали — дескать, одобряем, твоя милость. Только Кутура снова сунулся с советами:

— Куда лучше набить шкуру змея соломой и сделать чучело. Погрузим чучело на телегу и поедем по белу свету.

— Это еще для чего? — удивился Гузка.

— Как, для чего? Да мы этим чучелом на весь мир страху нагоним! А со страху и покорятся нам. Глядишь, и дань платить станут... — доказывал Кутура. — Лопатами будем деньги загребать!

Калота сначала хмурился, но как услыхал про деньги, вся хмурь разом с него соскочила.

— Верно говоришь! — похвалил он Кутуру. — А еще — приятно, что люди, как завидят чучело, закричат: «Смотрите, покорители змея едут! Победители! Смотрите, какие они! Ой-ой-ой!»

— Ой-ой-ой! — раздалось вдруг сверху. — Ой-ой-ой!

Все задрали головы и увидели, что кричит дозорный на сторожевой башне, кричит и рукой в сторону пещеры указывает. А по дороге несется Зверобой.

В ту же самую минуту послышался рев — даже земля дрогнула.

— Что это? — закричал Калота. Хочет выхватить меч из ножен, да руки трясутся.

— Должно, змей, — проговорил Гузка.

— Пропали мы! Погибли! — зарыдали женщины, побросали кувшины с медовухой и бросились по домам.

— У-у, хвастуны! Трусы! Позор! — закричали крестьяне, увидев на дороге охотников, которые поспешали за своим предводителем.

— Как ты смел, прохвост ты эдакий! — напустился боярин на Зверобоя. — Все наши планы, все надежды1 насмарку...

— Без вины виноват, твоя милость! — оправдывался Зверобой, бросаясь в ноги боярину. — Это все рыбаки! Отказались ошпарить змея! А дровосеки и вовсе взбунтовались прямо у врага на виду. Вели покарать их страшной карой!

Опять эти дровосеки! Опять эти голодранцы! — заорал Калота и уже раскрыл рот, чтобы приказать страже связать дровосеков, да тут змей снова взревел — страшнее и громче прежнего. Значит, он приближался к Петухам.

Увидев, что дело дрянь, Калота прикусил язык. А толпа — в крик:

— Вызволи из беды, боярин ! Пошли на змея свое войско!

— Войско?! — сразу пришел в себя Калота. — А ежели вы1 бунтовать начнете? Могу я без войска остаться? Не-ет! Меня на эту удочку не поймаешь!

Тут вперед выступил Гузка и сказал:

— Слушайте меня, люди! Время дорого! Живо гоните сюда телят, соберите девушек! Заплатим дань змею, пока он сам за нею не пожаловал. По всему видать, проголодался он.

— Что там проголодался — он в лютой ярости! — крикнул Зверобой, рад-радешенек, что дешево отделался.

— Гузка дело говорит. Надо накормить змея. Эй вы там! — крикнул Калота присмиревшим крестьянам. — Скорее ведите десять коз!

— Только коз разве? — шепнул ему Гузка.

— И телят пяток, да пожирнее! — добавил Калота.

— А девушку, боярин? Забыл про девушку, — подсказал Варадин.

— И девушку тоже! — повелел Калота. — Бранко пустит в небо стрелу. На чей двор стрела упадет, оттуда и девушку возьмем.

— Помилуй, боярин! Как можно? — хором возразили Калоте старейшины. — Такое дело с бухты-барахты не решают. Надо хорошенько обмозговать.

Калота понял, что дал маху.

— Ладно, — согласился он. — Пастух пускай гонит к змею телят и коз, чтоб чудище поело и успокоилось, а мы пока обдумаем, как выбрать девушку. Ну, живей поворачивайтесь!

Немного погодя телята и козы затрусили по дороге к пещере. Потом они пропали из виду. Змей перестал реветь, и толпа с облегчением вздохнула.

— Слава богу! — воскликнул Гузка. — Чудище насытилось...

— Скажи лучше «слава телятам», — хмуро обронил Козел да тут же смолк — Зверобой пронзил его злобным взглядом, схватился за меч и завопил:

— Богохульник! Вот такие, как он, отказались исполнить мою команду, взбунтовались прямо на виду у врага! Такие, как он, помешали мне одолеть змея.

— Брось, — остановил его боярин. — Придет срок, они за это поплатятся. Пошли теперь обсудим на спокойствии, кого из девушек змею отдать.

Калота повернулся и зашагал к замку, старейшины и военачальники — за ним. Окованные ворота закрылись. Стелуд, Бранко и еще трое стражников скрестили копья — стоят, не шелохнутся, точно истуканы.

— Ну, змея накормили, теперь можно и по домам — утро вечера мудренее, — сказал дед Панакуди. — Новый день, новое счастье!

— Наше счастье — дождь да ненастье! — отозвалось разом несколько голосов. — Телят подавай, коз, девушек — вот и все наше счастье!

— Разой-дись! — рявкнул Стелуд, услыхав крамольные речи, глаза его угрожающе сверкнули из-под шлема. — Разой-дись!