Категории
Самые читаемые

Убожественная - kassyi

Читать онлайн Убожественная - kassyi

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 15
Перейти на страницу:

А с Сашей все было уже совсем плохо… Прежняя Наденька должна была уйти. Любым способом мне нужно было избавиться от нее. Я выбросила все свои старые фотографии, пыталась изничтожить мои портреты, написанные Сашей, но он не дал. Скандалили мы из-за этого жутко. Я вопила, что не желаю жить прошлым, он орал, чтобы я не смела ничего трогать. Откричавшись, я хватала рюкзак и неслась в больницу к Маргарите, покупая по дороге фрукты, открытки, игрушки, а если совсем не было денег – собирая для нее, художницы с безупречным чувством цвета, красивые опавшие листья. Лишь бы забыть. Лишь бы забыться.

И Ритка помогла мне в этом гораздо больше, чем я ожидала. Разговоры с ней, злой, умной, изжелта-бледной, худющей, исколотой обезболивающими и не способной самостоятельно передвигаться, были подобны запаху нашатыря. Вышибали слезы из глаз и прочищали мозг. Походы к Ритке, сначала в больницу, а потом и домой, стали для меня чем-то вроде паломничества. Это был еще один, как и продажа фенечек, способ заново научиться общаться с людьми. Не раскрываясь до конца, как я умела раньше, но и не заковываясь в панцирь отстраненности, тугими кольцами сдавивший тогда мое сердце. Ритка понимала, каково мне было. И помогала, незаметно, едва ощутимыми тычками направляя, исподволь обучая меня сложнейшему искусству одновременно быть и не быть собой. Искусству, которое сама она уже освоила в совершенстве. Ради которого, собственно, и улеглась в больницу на в общем-то ненужную, но необходимую, с ее точки зрения, операцию по удлинению ног. Ей тоже было нелегко. Мы были две измученные болью стремительно взрослеющие девочки. Только ее боль была самой что ни на есть физической, выкручивающей тело, словно огромные распаренные руки прачки свежепостиранное белье. Мне же выкручивало душу. Ее терзания можно было унять обезболивающими, но она предпочитала терпеть до последнего. Терпеть – и улыбаться. Глядя на нее, я училась, училась, училась. Сейчас я знаю, что именно Ритка позже, в процессе постепенного знакомства с теми, кто сейчас числится сотрудниками нашей странной конторы, вкратце сообщала им мою историю. Чтобы не задавали ненужных вопросов.

Но это было потом. А тогда я просто перенимала у Ритки умение казаться, а не быть. Наука эта была дьявольски занимательной. Я тратила на нее все свое время. И не знала, чем занимался в мое отсутствие Саша. И не думала об этом. Когда же запах перегара и валяющиеся повсюду пустые бутылки пробились сквозь мою заново отращенную гибкую броню, сделать нельзя было уже ничего. Только разводиться.

Но я ни о чем не жалею. В те годы было много плохого, но и очень много хорошего. В те годы я нашла себя и окончательно стала собой. Собой нынешней. Упрямой, неунывающей, разборчивой в друзьях, скрытной, вернее, умеющей менять маски, общительной, самостоятельной… В те годы, еще до развода, появились и первые, еще смутные и неоформившиеся, идеи того, чем я и все мы занимаемся сейчас.

Но тех, кто убил Дмитрия и Ларису Глотовых, так и не нашли. Ох, этот дождь. Вечный вязкий дождь… Никто из свидетелей не мог или не хотел вспоминать. Не крутился ли кто-нибудь возле машины незадолго до взрыва? Не было ли вокруг чего-нибудь подозрительного? Не ушел ли кто-нибудь из ресторана сразу после взрыва? Все молчали… Может быть, если бы нашелся человек, запомнивший что-нибудь подозрительное и рассказавший об этом оперативникам, то был бы шанс найти убийц?

Наконец я поняла, что меня гложет. Пусть Ритка говорит, что хочет, но завтра я пойду в милицию и расскажу все, что знаю о незнакомце. Пусть мне известно очень мало. Неважно. Любая мелочь имеет значение. Я не знаю, кто и почему убил его. Не исключено, что на самом деле он был вовсе не благородным рыцарем, а мерзавцем. Это неважно. Главное – всё рассказать. Если это хоть чуть-чуть поможет, значит, уже не зря.

Есть еще одна вещь… О ней я не говорила даже Ритке. Тогда, на моей свадьбе… Разгоряченная танцами сияющая Ларочка со счастливым вздохом плюхнулась рядом со мной на стул, коснулась губами бокала – не с шампанским, а с простой водой, и, внезапно обхватив меня горячими руками за шею, прошептала в самое ухо: «Надька! С ребеночком не затягивайте! Если поторопитесь, мы сразу два поколения в один детский сад отдадим!» Знал ли папа? Сказала ли она ему? Брату или сестре было бы сейчас девять лет… Видно, не судьба.

Интерлюдия

Живу я или не живу – какая разница?Лишь черти в драных башмаках смеются-дразнятся.Останусь вековать здесь бобылихоюИли к чертям пойду плясать-гулять купчихою?А под-над полем солнце караваем черствым катится.Живу я или не живу – какая разница?Дожди слезьми распорют щек платочек шелковый.Стареешь, девка… Плачет волк, в капкан защелкнутый.Бегу по скотному двору – дурная курица.Хозяин курит самокрутку, ждет да хмурится.Ох, ловко, шельма, топором оттяпал голову.Сироп малиновый – по лезвию… По холоду…Чего кривисся, ситный друг, слова не нравятся?Живешь ты или не живешь – какая разница?Хоть именины, хоть поминки – гости пьяные,Да лики скорбные икон, лампадки смрадные.Гляжу, как жихарки вокруг пыхтят да маются.Живем мы или не живем – какая разница?Кому – деньжат, кому – внучат, кому – спокойствия.На сердце – панцирь-береста тугими кольцами.То кровь иль тесто запеклось, присохло коркою?Не отодрать, не отмолить… За кончик дергаю.Рвануть бы с хрустом… Чтобы сразу… Только боязно.А ну как высадят в лесу глухом из поезда?Вот и бреду себе вперед, слепая странница.Живу я или не живу – какая разница?Тук-тук… Тук-тук… Стучит моя клюка по камушкам.В котомке драной хлеб да соль, да дырки в варежках.Семь пар сапог железных – сбиты-стоптаны.Пошла бы дальше босиком – дороги порваны.Искала щастье, а беда кружила около.Кадриль плясала, грязным пальцем по лбу щелкала.

День четвертый

– Че, мля, стоишь, как неродная?!

От хриплого матерного окрика за спиной я испуганно завертела головой и чуть не свалилась в разлегшуюся прямо передо мной огромную, как океан, праматерь всех луж нашего района. А позади меня, подбоченившись, остановилась бухая красномордая бабища. От нее несло мочой, бомжатником и помойкой.

– Че стоишь?! – вновь заорала бабища. – Приличным людЯм пройти не дает, памятник!

Протяжно рыгнув, она целеустремленно зашагала мимо меня и прямиком через лужу, всколыхнув ее илистые глубины. На исполинском тылу бабищи обнаружился короб, битком набитый пустыми бутылками, мятыми алюминиевыми банками и тряпьем. Неожиданно бабища наклонилась, запустила руки в лужу по самые локти и выудила оттуда облепленный грязью рваный сапог. Вылив из голенища мутную воду, она обтерла находку рукавом и, довольно урча, двинулась дальше.

– По улице ходила голодная Годзилла, – обалдело пробормотала я ей вслед и с раздражением уставилась на урбанистический куб отделения милиции. Он уныло серел на другом берегу гигантской лужи, охраняемый ею, как средневековый замок рвом. Неужели милиция не может как-нибудь укротить водную стихию, преграждающую гражданам путь к закону и порядку? Или они тут специально эту лужу растили, чтобы к ним без вездехода никто прорваться не смог? Развернувшись и с трудом преодолев лужищу долгим кружным путем по грязи, я все-таки приблизилась к заветной милицейской двери и решительно дернула за ручку. Дверь не открывалась. Мне ужасно захотелось развернуться и уйти домой.

Хотя странно. Когда я была здесь в последний раз, всё было по-другому. Тогда по стране пронесся клич, призывающий граждан менять паспорта, и в отделениях милиции выстроились длиннющие очереди. Повсюду бегали люди в форме, из дверей периодически выходили довольные обладатели новых документов. Казалось, вместе с паспортом человек получал другую жизнь, начатую с чистого листа… И какую жизнь! Мужчина лет сорока, с лицом счастливчика, выигравшего в лотерею автомобиль, остановился на ступеньках и, бездумно вглядываясь в красную книжицу, стал шелестеть страничками. Улыбка сползла с его лица, словно клоунский грим под напором воды из брандспойта. «Но это же не моя жена!» – взвыл он, с ужасом глядя в паспорт. Очередь со злорадным сочувствием смотрела на несчастного, которому предстоял второй круг мытарств. Опять стоять в очереди, заполнять бесконечные бланки и ждать, ждать…

Мои воспоминания внезапно были прерваны той самой дверью, за ручку которой я продолжала цепляться. Распахнувшись и чуть не расквасив мне нос, она выпустила на волю особь мужского пола, принадлежащую к виду Хомо Милиционерус. Особь обладала хитрыми поросячьими глазками и круглым пузцом. Такой «трудовой мозоли» я не видела даже у Гриши в его самые плохие годы. Интересно, а как этот доблестный страж порядка бегает за преступниками? Да его же инфаркт хватит на первой стометровке! Мне стало и смешно, и неловко. Хомо Милиционерус походил на раскормленного ленивого кенгуру. Сплетя коротенькие лапки на пузе, он выпучил глазки и рявкнул:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 15
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Убожественная - kassyi.
Комментарии