Любовь колдовская... - Александр Рибенек

— Ну, у вас свои с ним счеты, у меня — свои…

— Дык, и мы про это! — воскликнул Фролов. — Доколе Ванька будет издевательства творить над честным народом?

— Это вы-то «честной»? — усмехнулся Степан Прокопьевич.

— А что? — Фролов глянул на него недобро. — На хуторе нас уважают. Никто не скажет, что мы кого-либо обидели чем. Помогаем вот всяким голодранцам…

Тут Степан Прокопьевич не выдержал и рассмеялся. Казаки удивленно уставились на него, не понимая, что вызвало этот его смех.

— Ты чегой-то, Степан Прокопьич? — спросил Бородин. — Что смешного-то?

— Уморили вы меня, станишники! — пояснил тот, успокаиваясь. — Ни в жисть не поверю, что вы это сурьезно!.. Помощники!.. Благодетели!..

— Не забижай, Степан Прокопьич! — сказал Фролов. — Мы ить сурьезно с тобой, а ты…

— Кончайте трепаться, станишники! — Степан Прокопьевич вдруг стал серьезным. — Вижу, куды вы клоните… Ничего у вас не выйдет! Обижен я на Ваньку, это верно. Но уж как-нибудь сам посчитаюсь с им, без вашей помощи. А насчет ваших обид… Правильно Ванька делает, что прижимает вас! Не благодетели, а грабители вы! Грабите свой народ, не говоря уже о государстве, от которого утаиваете хлебушек! Так что, станишники, не по пути нам! Прощевайте!

Степан Прокопьевич сел на арбу, цыкнул на быков, и те потащили его с грузом муки по дороге в хутор.

Бородин задумчиво посмотрел ему вослед и сплюнул.

— Ошибочка вышла! Просчитались мы!

— Что будем делать? — поинтересовался Курков. — Сдаст ить нас!

— Не сдаст, — уверенно заявил Фролов. — Не таков Степан, не таков. Не больно-то он сочувствует Советской власти… А насчет Ваньки… Думаю, ежели даже Степан не приземлит его, то мы ужо об энтом позаботимся. А свалим все на него…

— Ну и голова у тебя, Тит! — восхищенно проговорил Бородин. — Ить в самом деле, случись чего с Ванькой, на нас и не подумают! Свалят все на Гришина!.. Ну, молодец, Тит!

С тяжелым сердцем возвращался Иван с мельницы. То, что он видел Гришина с самыми злейшими на хуторе кулаками, наводило на размышления. Что задумал Степан Прокопьевич? Иван хорошо запомнил его угрозу. А Фролов, Курков и Бородин давно на него зуб точат. Неужели сговорились?

Степан Прокопьевич нравился Ивану. Хорошим хозяином был этот немолодой казак. Хорошим и справедливым… За то время, пока Иван встречался с Дарьей, секретарь партячейки хорошо успел изучить его. Батрак на него никогда не жаловался, жалование получал вовремя и довольно-таки неплохое. По хлебозаготовкам и уплате налогов тоже никаких нареканий не было. Одно только огорчало… Уж больно привержен был Степан Прокопьевич к своей собственности. Иван давно уже предлагал ему вступить в артель, но отец Дарьи все отшучивался да отнекивался. И вот теперь…

Иван попытался проанализировать, как могло случиться, что Степан Прокопьевич снюхался с кулаками. Несомненно, в этом была доля и его вины. Точнее, во всем был виноват разрыв их отношений с Дарьей. Сильно осерчал Степан Прокопьевич на него за это. С другой стороны, мог ли он уступить отцу Дарьи и жениться на ней?.. Наверное, мог. Но разве это была бы жизнь? Любовь ушла, остались одни лишь головешки…

Незаметно мысли Ивана перенеслись на отношения между ним, Дарьей и Аленой. В памяти вдруг всплыли слова, сказанные ему Дарьей при последней встрече. Нет, конечно же, Иван не верил в подобную чепуху с любовным зельем. Его любовь к Алене не была похожа на безумие, вспышку страсти. В то утро он совсем по-другому, другими глазами взглянул на девушку и понял, что жить не может без этой красоты. Ему нравилось в ней все: то, как она улыбалась, говорила, ее длинные русые волосы, карие глаза, задорно вздернутый носик, полноватые губы, подбородок с ямочкой, девичья грудь. Но почему он раньше не замечал всего этого, хотя прекрасно видел, что она неравнодушна к нему?

И тут Ивану опять стало плохо. В голове словно снаряд разорвался. Ощущение было такое, будто его ударили по голове молотом. Он перегнулся через борт арбы, и его вырвало.

— Андреич, что с тобой? — поинтересовался обеспокоенный артельщик Семен Беспалов, ехавший с ним вместе.

— Ничего, Семен, зараз полегше будет, — ответил Иван, ложась на мешки с мукой…

В хуторе он встретился с Аленой. Если быть точнее, то девушка специально поджидала его возле артельного амбара, куда они должны были складировать муку.

— Здравствуй, милая!

Иван спрыгнул с арбы и обнял ее. Девушка отодвинулась слегка и заглянула в его глаза.

— Что с тобой, Ванечка? Ты как-то неважно выглядишь.

— Ничего, Алена, все хорошо. Немного нездоровиться. — Он подумал, говорить или нет, но все-таки решился. — Знаешь, я нынче видал Дарью.

В глазах девушки появилась тревога.

— Ну, и что?

— Опять приставала. Говорила, что ты опоила меня.

Алена побледнела так сильно, что Иван испугался, как бы девушка не потеряла сознание. Но она быстро взяла себя в руки.

— Не верь ей, Ванечка. Обманывает она тебя.

— А я и не верю, — ответил Иван. — Такого не бывает, это все суеверия…

Но, тем не менее, разговор с Аленой запал ему в душу. Как-то странно повела себя девушка. Побледнела, чуть в обморок не упала. В душе Ивана возникло нехорошее подозрение…

Вечером к Степану Прокопьевичу опять пришли Фролов, Курков и Бородин. Хозяин сидел на табурете и строгал ложку, когда они вошли.

— Чего явились, станишники? — довольно-таки грубо поинтересовался он.

— Мы это… — начал Фролов. — Хотели вот сказать тебе, Степан Прокопьич, чтобы ты не держал на нас зла. Бес попутал…

— Ежели вы боитесь, что я сдам вас Ваньке, то могете не колготиться. Нету у меня желания разговаривать ни с им, ни с вами, — ответил на это хозяин.

— Да нет, что ты, Степан Прокопьич! Мы и в мыслях не держали…

— Бог вам судья, станишники. А мне некогда тут с вами лясы точить… Занятый я шибко.

Фролов потоптался немного на месте и сказал:

— Ну, ладно, Степан Прокопьич. Пойдем мы… Звиняй, ежели чего не так.

— Бог простит.

Казаки ушли. Через некоторое время Степан Прокопьевич захотел выйти во двор, посмотреть скотину.

— Мать, ты не видала моих сапог? — услышала Аксинья его голос.

— Нет, — ответила она. — Ты ж их оставил на обычном месте!

— Оставил, а теперя вот нету!.. Странно, куды оне могли задеваться?

Степан Прокопьич поворчал еще немного, надел старые ботинки и вышел на улицу.

VI

Едва наступила ночь, как Дарья снова почувствовала беспокойство. Ей не спалось, она ворочалась с боку на бок в своей постели. Какая-то сила не давала ей заснуть, звала и манила куда-то. В конце концов, Дарья не выдержала и встала.

Осторожно, чтобы не услышали родители, она вышла из хаты. Прекрасная звездная ночь раскрыла ей свои объятия. Впервые девушка ощутила, как хорошо стоять под открытым небом и смотреть на мерцавшие звезды. Ее манил простор, хотелось взмахнуть руками, подняться в высь и полететь, оглядывая землю с высоты птичьего полета. Теплый ветерок обдувал ее, ласково трепал распущенные волосы…

Дарья сошла с крыльца и пошла по двору. Ноги сами принесли ее к пепелищу. Она постояла некоторое время, разглядывая нагромождение головешек. Потом вытянула руки вперед и закрыла глаза.

Так девушка простояла некоторое время, потом двинулась вперед. Прошла несколько шагов по пепелищу и остановилась. Теперь глаза ее были открыты. Она опустилась на корточки и начала раскапывать золу…

Через некоторое время в руках у Дарья оказался нож. На первый взгляд ничего необычного в нем не было. Но это был не просто нож. Это был атрибут колдовских обрядов бабки Василисы…

Подобным образом Дарья обыскала все пепелище. И через некоторое время в ее распоряжении оказались миска, в которой бабка Василиса растирала свои снадобья, ступка и чугунок, в котором та варила свое колдовское зелье. Больше ничего не сохранилось, но для Дарьи и этого было достаточно. Она откуда-то знала, что это так…

Вдруг девушка услышала хлопанье крыльев, и на пепелище опустился огромный черный ворон, бывший значительно крупнее своих сородичей.

— Граф! — обрадованно воскликнула девушка. — Ты жив?

Словно в ответ на ее слова старый ворон подошел к ней, переваливаясь с боку на бок, и потерся об ее ногу. Его черные глаза пристально смотрели на нее, будто птица хотела что-то ей сказать. К сожалению, птицы и звери не умеют разговаривать…

— Кар-р-р! — гаркнул ворон и взмыл в воздух.

Он отлетел немного и опустился на землю. Ворон повернул голову в сторону девушки и опять каркнул.

— Ты хочешь, чтобы я пошла за тобой? — догадалась Дарья.

Ворон опять взлетел, пролетел немного и опустился на землю. Сомнений не оставалось. Ворон звал ее за собой…

Птица привела ее в лесок, располагавшийся неподалеку от хутора. Деревья черными громадами высились вокруг нее, но ей не было страшно, несмотря на то, что лес был полон непонятных и пугающих для обычного человека звуков. Где-то кто-то пронзительно покрикивал, иногда слышался какой-то треск, словно через кусты пробирался кто-то большой и ужасный. Но для нее эти звуки были понятны, словно она всю жизнь провела в лесу.