Драмы больше нет (СИ) - Риз Екатерина

– Пока мне принц не встретился.

– На кой черт тебе принц? От них одни проблемы. Тебе муж нужен.

– Вот здесь я с тобой согласна. Но и он никак не встречается.

– А как он тебе встретится, раз ты уехала к черту на куличики и чего-то там «работаешь»?

– Бабушка, представляешь, там тоже люди живут, – посмеялась я. – И, кстати, за пределами Москвы людей куда больше.

Зоя откинулась в плетеном кресле, побарабанила пальцами, унизанными золотыми перстнями по подлокотнику. Проговорила скептически:

– Не знаю, не знаю. – Задумалась о чем-то, затем хмыкнула. – Хотя, Рома тоже приезжий.

– Вот именно. – Я не сдержалась и рассмеялась. – Откуда-то же он приехал!

Зоя глянул на меня укоризненно.

– А что ты веселишься? Тебе надо замуж выходить, а ей смешно.

Я мечтательно посмотрела на голубое небо.

– Замуж надо выходить по любви, а не потому что «надо».

Зоя глянула на меня, вдруг качнула головой и улыбнулась.

– Какая же ты ещё глупенькая.

На это замечание я не нашлась, что ответить. На бабушку посмотрела, про себя вздохнула и промолчала.

Нам принесли обед. Салат, какой-то модный зерновой хлеб, свежевыжатый сок. Я жмурилась на солнце, высокие деревья в саду приятно шумели на ветру, я слушала бабушку, и призналась себе, что это, скорее всего, будут самые приятные минуты за весь мой визит. Вскоре домой вернется Елена, потом отец, разговоры за столом будут совсем другие. Те, в которых я традиционно участия не принимаю, потому что они меня, по сути, никак не касаются. А сейчас можно слушать бабушку, посмеяться с ней, можно не бояться говорить глупости, потому что даже то, как Зоя меня отчитывала, мне нравилось. Она была удивительной женщиной. Интересной, остроумной, много знающей и повидавшей. И я прекрасно отдавала себе отчет в том, что, если бы я следовала её советам и научениям, то, скорее всего, моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы осталась в Москве, наверное, уже была бы замужем. И замужем за правильным, по бабушкиному мнению, человеком, за успешным и обеспеченным, уж она бы меня пристроила, как надо. Другой вопрос, что этого всего я как раз и не хотела, и поэтому в глазах всей семьи была странной и имела нелогичный склад ума. Бежала от благ, что давало мне имя отца.

– Удивляюсь на твою мать, – говаривала временами бабушка. – Ладно, сама из Москвы сбежала, но тогда были другие времена, другая ситуация. Но дочь-то свою она вразумить способна?

– В каком смысле?

– Прогнать тебя из провинции в столицу. Понятно же, что здесь ты свою жизнь устроишь куда лучше.

Я пожимала плечами.

– Мне и дома нравится.

– Глупая ты потому что.

Я вздыхала.

– Зоя, ну что я буду тут делать? В столице я своё дело не открою никогда, здесь конкуренция огромная, здесь деньги нужно вкладывать совсем другие.

– Продай квартиру!

– А жить я где буду? – смеялась я. Этот разговор, что происходил раз за разом, ни к чему не вел, я прекрасно это знала.

– Это, наверное, потому, – наставительно и со слышимым сарказмом продолжала Зоя Аркадьевна, – что ты не своим делом занимаешься. Ну, какая нормальная девушка в твоем возрасте, недвижимостью торгует? Настя, это немыслимо! Ты по образованию кто?

Я вздыхала.

– Искусствовед.

– Вот! – Бабушка возводила страдальческий взгляд к потолку. – У тебя такая замечательная женская профессия! Истинно женская. Очень подходящая для жены обеспеченного человека.

– Ты поэтому так хотела, чтобы я пошла на этот факультет?

– Конечно. Это был задел на твоё будущее. Иностранные языки, искусство. Вместо того, чтобы сбегать в провинцию, тебе нужно было продолжить учиться, поступить на лингвистику. Прямая дорога в МГУ. Ты же прекрасно говоришь на четырех языках. С твоими данными только ленивая не выходит оттуда замуж за дипломата.

– Ух ты! – не удержалась я от восторженного выдоха.

А бабушка рассердилась на мою насмешливость.

– Вот тебе и «ух ты»! Только у кого-то «ух ты», а ты сидишь в провинции!

Я вздохнула.

– Не умею я быть расчетливой.

– А вот если не умеешь, то надо слушать других. Того, кто умнее и взрослее. – Зоя присмотрелась ко мне внимательнее. – Неужели ты не хочешь замуж, Настя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я моргнула. Раз, другой.

– Наверное, хочу, – проговорила я, стараясь быть искренней. И даже подивилась: – Кто не хочет? Просто я не хочу по расчету, не хочу, потому что того требуют приличия.

Бабушка неожиданно сдалась, взглянула на меня милостиво, даже по руке потрепала.

– Ты всё ещё ждешь любви.

– А что, это плохо?

– Это наивно, дорогая.

– А ты что же, дедушку не любила? – поинтересовалась я невинным голоском.

Зоя чуть нахмурила идеальные брови.

– Почему же? Любила… Когда-то. Но это было так давно, что я не совсем четко помню те времена. – Она вдруг лукаво улыбнулась. – И уже не совсем уверена, что это был твой дед.

Я рассмеялась.

– Бабушка!

– Шучу, шучу, – отмахнулась она. – Конечно, я его любила. Но любовь, дорогая моя, не живет столько лет, сколько мы с ним в браке прожили. Поэтому я и пытаюсь вложить в твою голову тот факт, что мужа нужно выбирать не только гормонами. Тебе потом без гормонов с ним жить. Если повезет, конечно. Вот твоя мать вся в любви была, и что? Любила моего сына, страдала, рыдала, думала, что это на всю жизнь… Не думаю, что за нынешнего мужа она замуж выходила с крыльями за спиной. – Я промолчала, но, наверное, слишком красноречивым было моё молчание. И Зоя кивнула. Глубокомысленно протянула: – Воот. И живут же, детей родили, договариваться научились. А всё, что у тебя в голове сейчас крутится, не слишком продуктивно в плане каждодневного сосуществования двух людей. Даже если они некогда были безумно влюблены. Любовь – штука коварная. Предательская.

Я любила с Зоей разговаривать. Даже не смотря на то, что многие бабушкины речи были наполнены сомнениями и сарказмом. Но, надо признать, во многом она оказывалась права. Уже и я успела проверить её утверждения на себе, за прошедшие десять лет. Те её слова, от которых я когда-то старательно отмахивалась, уже успели найти своё подтверждение. Я успела понадеяться, разочароваться и призадуматься над смыслом бабушкиных слов. Как ни горько порой было признавать, но бабушка во многом оказалась права. А себе мне пришлось признаваться в глупости и девчачьей влюбленности, которая не нашла под собой никаких оснований, кроме пустых ожиданий.

– Настя, я хочу, чтобы ты задержалась в Москве, – вдруг заявила мне Зоя, и снова накрыла мою руку своей худой ладонью.

Я глянула на бабушку с легкой тревогой.

– Для чего?

– Я всё ещё надеюсь устроить твою судьбу.

Я облегченно выдохнула.

– Ах, вот в чем дело. А я подумала, что что-то случилось.

– Можно сказать и так. Через несколько месяцев мне исполняется семьдесят семь лет. Это очень серьёзная цифра.

– Ну, если ты так говоришь…

– Перестань меня перебивать. – Меня шлепнули по руке, останавливая.

– Молчу.

– Я к тому, что я человек в возрасте. Время на месте не стоит. И меня, если честно, несколько беспокоит наш семейный уклад.

– Что ты имеешь в виду?

– Что каждый живет сам по себе. Это неправильно. Мы все одна семья.

Вот эти разговоры меня утомляли. Не могу сказать, что я их не любила, не терпела, но смысла в них не видела. Как и все остальные домочадцы. Только Зоя упорно нас всех роднила. Хотя, заранее было понятно, что, не стань её, мы едва ли общаться разом не прекратим. Наверное… Не уверена, возможно, всё сложится иначе, и я думаю о родственниках хуже, чем должна, но, по крайней мере, себя я полноценной частью семьи не чувствую. А Зоя упорно меня в семейный круг заманивает. И никто, если честно, не понимает зачем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я хочу устроить твою судьбу, пока ещё в состоянии это сделать. И не смотри на меня так, пожалуйста. Подбирать тебе мужа вслепую я не собираюсь. Но считаю, что тебе пойдет на пользу пожить некоторое время в столице. Не хочу, чтобы ты мхом в провинции поросла.